— Три месяца назад она передумала. Без всякого объяснения причин.
— Это когда у нее состоялась помолвка с сыном посла Саудовской Аравии?
— Откуда такие сведения? — Мириам поморщилась. — Дядя, конечно, пытался сдружить ее с нефтяным принцем, и принц, несомненно, увлекся Сарой, но вы же знаете ее характер.
— Как никто другой.
Но бывший фидаин также имел представление и о характере Рыжебородого. Значит, история с помолвкой действительно оказалась вымыслом. Теперь ему оставалось выяснить саму причину подобной лжи. Кстати, состряпанной без особого изящества. Глава службы безопасности не мог не понимать: Ракким узнает правду в самом скором времени. Не пытался ли он, изобразив столь неуклюжую уловку, отвлечь его внимание от куда более важной проблемы? Вполне в стиле Рыжебородого.
— Сара перестала со мной встречаться примерно в то же время, когда прекратилась ваша совместная работа над книгой. Нет ли связи между этими событиями. Почему она отказалась от участия в проекте?
Мириам помедлила с ответом.
— Решила написать другую книгу. Но не сказала о чем. Намекнула только, что тема слишком опасная.
— Она и так уже прошлась по религиозным чувствам доброй половины населения. Решила так же поступить и со второй?
— Сара была испугана. Когда вы в последний раз видели ее испуганной?
Улыбка слетела с лица Раккима.
— Она беспокоилась обо мне, — продолжала Мириам. — Приезжала только на такси, просила не звонить. Мы всегда оставляли друг другу записки…
— И вы даже предположить не можете, о чем она собиралась написать?
— Она отказывалась говорить об этом. — Профессор Уоррик сцепила ладони. На подушечке среднего пальца правой руки Ракким увидел углубление от ручки. Очевидно, она придерживалась традиционного подхода к созданию научных трудов. — Не знаю, поможет ли вам это, но последнее время Сара в основном приезжала сюда, чтобы воспользоваться моей библиотекой. У меня много узкоспециализированных книг. Они достались мне от отца. Книги и его дневники.
— Ваш отец — историк?
— Инженер-геолог. — Мириам гордо подняла голову. — Он был весьма своенравным человеком, но отличным инженером. Строил плотины, мосты и стадионы по всему миру.
Перед глазами Раккима материализовалась карта с отметиной на берегу Янцзы.
— Он работал в Китае?
— Да, в течение многих лет.
— На строительстве плотины «Три ущелья»?
— Откуда вы знаете? — вскинулась Мириам, однако ответа дожидаться не стала, — «Три ущелья» — величайшая плотина в мире. Мой отец был лишь рядовым членом команды. Хотя он не руководил проектом, но все же очень гордился участием в этой работе. Они начали предварительные изыскания задолго до Перехода, кажется, в одна тысяча девятьсот девяносто втором году, но и после завершения проекта раз в год приезжали в Китай, чтобы проверить состояние конструкции. Янцзы — река непредсказуемая, и инженерам приходилось корректировать мощность потока.
— Значит… Сара собиралась написать о Китае?
— Я спрашивала ее об этом. Она ответила, что ему будет посвящена лишь незначительная часть книги, но в детали вдаваться не стала. Тогда я решила, что она сама расскажет обо всем, когда придет время. Она поэтому исчезла? Из-за книги, над которой работала?
Ракким пригладил короткую бороду.
— Вы с ней часто разговаривали о вашем отце? Она интересовалась его работой… политическими взглядами?
— Едва ли. Он был скрытным человеком. Я ведь почти не общалась с ним. Думаю, Сару в основном интересовали книги. Она — блестящий исследователь. Как и все хорошие историки.
— Тогда, полагаю, мне тоже следует взглянуть на вашу библиотеку. Если вы не возражаете, конечно.
— Не возражаю. И надеюсь, вам не будет скучно. После смерти отца я просмотрела его записи. Он всегда держал их под замком, и я вообразила, будто в них содержится какой-то страшный секрет, который позволит мне понять, что творилось в его душе. — Мириам покачала головой. — Я любила его, но с трудом осилила первый том. Никаких откровений, только обширный и подробный набор банальных высказываний. — Она разгладила чадру цвета морской волны. — Понятия не имею, что углядела в этих бумагах Сара, но она неотрывно изучала их неделя за неделей.
— Я бы тоже хотел их увидеть.
Мириам словно не слышала его.
— Вы абсолютно такой, каким описывала вас Сара. Воин с добрыми глазами. Она очень любит вас. А я всегда ей немного завидовала. — У нее покраснели щеки.
— Перестали бы завидовать, если бы познакомились со мной ближе.
Мириам улыбнулась.
— Сара рассказывала, что в доме, где она росла, царили тишина и покой. Потом появились вы, и там сразу стало шумно и весело. Она утверждала, будто только вы не боялись Рыжебородого. Кроме нее, конечно.
— Жить под одной крышей с Рыжебородым можно только при условии, если его не боишься. Или, по крайней мере, умеешь не показывать свой страх.
— Я вижу, вы способны выжить в любой ситуации. — Мириам постучала ложечкой по чашке. — Вот я — совсем не такая. Впрочем, мне не доводилось подвергаться серьезным испытаниям… Мне повезло. У меня есть дом, достаток, работа в университете. Все идет своим чередом. Вы были сиротой, жили на улице. Не могу представить, что вам пришлось пережить.
— Ну, благодаря этому я научился не слишком привередничать с едой.
— А что побудило вас стать фидаином? И из-за чего потом вы ушли в отставку?
— Я смотрю, вы умеете задавать вопросы.
— Еще я умею хранить тайны, — тихо напомнила она.
— Что ж. Я хотел обрести самостоятельность. Мне бы никогда не удалось добиться ее, останься я в этом доме.
— А став фидаином, вы ее получили?
— Да.
— Почему же вы ушли в отставку?
Он улыбнулся.
— Наверное, меня удовлетворили достигнутые результаты.
— Сомневаюсь в этом. — Ответной улыбки не последовало.
Знай Ракким наперед, до какой степени проницательна его собеседница, он бы непременно промолчал. Впрочем, возможно, Мириам и без всяких разговоров понимала, каким человеком он был на самом деле. «Словно знали друг друга уже много лет». Так описала она первую встречу с Сарой. Как знать, может, со временем и ему суждено стать ее другом?
— Мистер Эппс, вы верите в то, что у каждого из нас может быть только одна настоящая любовь? — Мириам вновь вертела ложечку в пальцах. — Единственный человек, с которым мы должны разделить всю свою жизнь?
— Не знаю.
Казалось, профессор Уоррик пропустила его слова мимо ушей.
— Лично я в этом не сомневаюсь. И Сара тоже. — Резкий порыв ветра заставил трепетать ее чадру, и на мгновение Раккиму почудилось, будто она расправила крылья и взлетела. Видение длилось всего миг, однако образ женщины, не прикованной к земле законами тяготения, так и сохранился в сознании Раккима. — Я встретила свою настоящую любовь, когда мне было двадцать два. Он работал программистом, имел репутацию почтенного мусульманина, но отец строил для меня другие планы. Он не уступал мне, я — ему. Несколько лет отношения в семье были, мягко говоря, сдержанными, а я тайно встречалась с
