Сара надвигалась все ближе, ближе и наконец присела на край кровати. От нее так и исходил запах желания.
— Я тоже хочу всего этого. За исключением танцев.
Она вытянулась во весь рост, и Ракким ласково провел пальцами по ее влажным бедрам.
— Не хочу уходить отсюда, — пробормотала Сара. — Потому что, если мы уйдем, если отыщем ее, все начнется сначала. Не будет ни радости, ни покоя…
— Ты не права.
Она оседлала его так нежно и плавно, словно они всегда представляли собой одно целое.
— Нет, так уже не будет. — Сара осторожно покачивалась на нем, и Ракким принялся отвечать на движения. Излучаемое ею тепло постепенно охватывало все его тело. — Стоит нам уйти отсюда, и мы перестанем принадлежать себе, будем постоянно оглядываться. — Она сжала его внутри себя, заставив затаить дыхание. — Нас не оставят в покое и обязательно найдут.
Ракким застонал и вошел в нее еще глубже.
Волосы темным водопадом хлынули по плечам Сары, отливая золотом в последних лучах солнца. Он сжал ее соски между пальцами, и она закричала от наслаждения.
41
— Сэр, вам никто не откроет.
Оторвав палец от домофона, Ракким окинул взглядом мальчишку. Тощий как веревка пацан лет десяти. С диким взглядом и грязными светлыми волосами. Привычка спать в одежде отнюдь не добавляла его внешнему виду опрятности.
— Половина кнопок все равно не работает.
Пока Сара копалась в сумочке, бывший фидаин огляделся. Согласно полученной от Коларузо информации, Фатима проживала в многоквартирном доме на Лонг-Бич. Запущенный район по большей части населяли католики. Перевернутые мусорные баки громоздились посреди улицы рядом с останками автомобилей, разворованных на запчасти. Если Фатима по-прежнему занималась проституцией, пытаться застать ее дома имело смысл ранним утром. Последние три дня они провели в мотеле на Хантингтон-Бич. Никуда не выходили и вели себя словно пара молодоженов, мечтающая о том, чтобы это время длилось вечно. Лучшего медового месяца им бы даже придумать не удалось.
Сара протянула мальчишке десять долларов:
— Мы ищем Фатиму. Иногда она называет себя Франсин Арчер. Или Фелисити Андерсон.
Судя по всему, она заплатила слишком рано. Слишком рано и слишком мало.
Мальчишка проворно убрал купюру в тапок, затем аккуратно загасил сигарету и завернул окурок в обертку от жевательной резинки. Он явно готовился сбежать.
— Никогда не слышал о ней.
— А как тебя зовут? — спросил Ракким.
— Камерон, — ответил мальчишка, протягивая руку. — Это стоит еще десять долларов.
Ракким отвел его кисть в сторону.
— За полезную информацию я даю сотню.
Он вызвал на экран сотового телефона фотографию дочери Сафара Абдуллы. В полицейских архивах подруга Коларузо сумела раздобыть лишь снимок пятилетней давности. Камерон долго рассматривал изображение и наконец кивнул:
— Давай деньги. — Он помолчал. — А еще сделай для меня копию.
Ракким отсчитал пять двадцатидолларовых банкнот. Сотовый телефон выплюнул снимок, его он тоже передал мальчишке.
Камерон держал фотографию нежно, как снежинку.
— Она была очень красивой… Теперь она так не выглядит.
— В какой квартире? — спросил бывший фидаин.
— Она здесь больше не живет. И зовут ее не Франсин, Фелисити или Фатима. Ее зовут Фэнси. Фэнси Эндрюс.
— У нее не будет неприятностей, — подала голос спутница Раккима. — Мы просто хотим поговорить с ней о ее отце.
— У нее нет отца. У нее вообще нет семьи.
— Кстати, меня зовут Сара. — Она пожала мальчишке руку. — Очень рада познакомиться, Камерон.
Мальчишка посмотрел на Раккима:
— А ты, сэр. Ты тоже рад?
— Куда переехала Фэнси? — спросила Сара. — Она должна была тебе сообщить.
— Иногда я выполнял для нее разные поручения. — Камерон переводил взгляд с одного на другого. — У нее часто болела голова… и громилы часто к ней приставали. Я пытался ее предупредить, когда они появлялись, но…
— А к тебе громилы не пристают? — поинтересовался Ракким.
— Я слишком быстро бегаю. — Он помрачнел. — И у меня ничего нет.
— Ей повезло, что у нее есть такой друг, как ты, — заметил бывший фидаин.
— Я бы не позволил им обижать ее, если бы был старше. — Глаза Камерона сверкнули. — Она говорила, что ничего страшного в этом нет. Говорила, что просто не любит заниматься этим задаром. Словно пыталась меня успокоить.
Сара положила руку ему на плечо, но он сбросил ее.
— Нам очень нужно найти Фэнси.
— Вали отсюда, сэр, — вдруг насупился Камерон. — Быстро.
Бывший фидаин спустился с крыльца на тротуар. Он и сам заметил вновь прибывших.
— Уходи, сэр. На тебя мне наплевать, но я не хочу, чтобы она попала в их руки.
— Ракким? — позвала Сара.
Трое громил надвигались прямо на него, четвертый отстал и явно не торопился. Очевидно, он у них и предводительствовал. Крупные парни чуть за двадцать, гладко выбритые и упитанные. Лишь вожак походил на натянутую тетиву. Все носили просторные шелковые шаровары, безрукавки для демонстрации бицепсов и начищенные солдатские ботинки. У всех на ремнях болтались армейские ножи. Солнце отражалось от их черепов, имевших одну-единственную прядь на макушке. Отличительный знак банд гетто. У самого крупного бандита на шее темнела грубо выполненная татуировка Гваделупской девственницы.[15] Они попытались окружить незнакомца, но держались слишком близко друг к другу. Им определенно следовало оставить больше свободного пространства для сколько-нибудь осмысленного маневра.
Сделав вид, будто приподнимает несуществующую шляпу, вожак улыбнулся Саре:
— Ошиблись поворотом, добрые мусульмане?
— Они уже собирались уходить, Зеке, — подал голос Камерон.
Зеке выразительно поднес к губам указательный палец.
— Детей должно быть видно, но не слышно. Так ничему и не научился? — Не сводя глаз с Сары, он поправил штаны между ног. — Ребята, вы явно забыли заплатить пошлину за въезд. Несоблюдение правил, впрочем… — Вожак перевел взгляд на ее спутника и кивнул в сторону припаркованного к тротуару «форда». — Твоя машина, Мухаммед?
— Нравится? — улыбнулся Ракким.
Зеке пошевелил пальцами.
— Ключи там, бумажник. Ты можешь сваливать, а сучка побудет с нами.
— А можно и мне с вами побыть? — доверительно поинтересовался бывший фидаин. — Судя по всему, с вами может быть весело.
