Хотя не очень прытки были сами, Но видим ясно: этой кутерьмы И бабушка не разведет бобами. Практические подлинно умы! Нашли исход! Рядиться мужиками. Голубушка! Я звать ее не мог; 200 Я не себя, — ее я поберег. XXVI А время шло. Кто любит так, не знает, Чего он ждет, чем мысль его кипит. Спросите вы у дома, что пылает: Чего он ждет? Не ждет он, а горит, И темный дым весь искрами мелькает Над ним, а он весь пышет и стоит. Надолго ли огни и искры эти? 208 — Надолго ли? — Надолго ль все на свете? XXVII Однажды мы сидели наверху С товарищем, витая в думах нежных, — Вдруг горничная. — Весь платок в снегу. Лицо у ней бледнее хлопьев снежных. — — 'Да что ты?' — 'Все пропало! Быть греху; Все письма отыскал он в нотах прежних, Да как пошел, — в столах, в шкапах, в трюмо 216 И в туфлях даже, глядь, — сидит письмо. XXVIII Под крик его и гам тут горьких слез Из девичьей я слышала немало. Не треснул ли ее, проклятый пес! Он сам ушел. В испуге написала Вам тут она. — Не помню, как донес Меня господь. Ответ я обещала. Прочтите же; а я пока пойду 224 И за калиткой стану — подожду'. XXIX Читаю: 'Все проведал этот зверь. С тобою он стреляться, верно, станет; И если ты убьешь его теперь, — Тогда, тогда и счастие настанет. Я верую, ты тоже сердцем верь, Оно меня, я знаю, не обманет. Я убегу в деревню за тобой, 232 И там твоею стану я женой. XXX А послезавтра в восемь приходи На монастырь и стань там у забора И на калитку с улицы гляди, — Хоть на часок уйду из-под надзора, — Стой там в тени и терпеливо жди, Как восемь станет бить, приду я скоро. Недаром злые видела я сны! 240 Но верь ты мне, мы будем спасены'. XXXI Без опыта, без денег и без сил, У чьей груди я мог искать спасенья? Серебряный я кубок свой схватил, Что подарила мать мне в день рожденья, И пенковую трубку, что хранил В чахле, как редкость, полную значенья; Был и бинокль туда же приобщен 248 И с репетиром золотой Нортон. XXXII Тебе в могилу тихую привет, Мой старый друг, я, старец, посылаю. Ты был у нас деканом много лет, К тебе, бывало, еду и читаю Я грешные стихи, пускаясь в свет, И за полночь мы за стаканом чаю Сидим, вникаем в римского певца… 256 Тебя любил и чтил я как отца!
