возле форта Макферсон, а вокруг был кромешный ад: раскрашенные лица индейцев, их дикие воинственные возгласы, а на траве кровь кавалеристов, виноватых только в том, что им выпало сопровождать дочерей полковника на прогулке.
— Что с тобой, Сэйбл? Ты словно призрак увидела.
— Индеец, что похитил Лэйн, был исчадием ада, — ответила девушка, нервно дергая завязку нижней юбки. — Он бил ее, морил голодом, обращался с ней хуже, чем со своей собакой. Тот, кто стал ее мужем, вынужден был драться с ним за нее. Он вызвал его на поединок и убил.
— Это означает, что он любил ее, — спокойно пояснила Феба.
— Любил… — повторила Сэйбл, качая головой. — Он едва удостаивал ее слова! Можно по пальцам перечесть, когда он обращался к ней. Мне этого просто не понять. Впрочем, дело не во мне. Лэйн тоже считает, что он любил ее.
— Что до меня, мне не пришлось так натерпеться. Индейцев прямо-таки завораживает рыжий цвет волос. Само собой, я досталась вождю. Его звали Голубое Перо, и он был всегда очень добр ко мне — особенно, когда родился Кайл. Вот только племени это не очень понравилось, потому что я была чужой им по крови. Голубое Перо никого не слушал и сделал меня главной женой, когда узнал, что я беременна. — Феба заметила, что у Сэйбл округлились глаза, и улыбнулась ее шокированному виду. — У шайенов допускается иметь не одну жену, и ничего страшного в этом нет. Так случилось, что жена вождя была бесплодной.
Оставшись в корсете, сорочке и изношенных до дыр чулках, Сэйбл начала рыться в вещах в поисках душистого мыла, которое считала главной своей драгоценностью. При этом она размышляла о том, была ли у Черного Волка еще одна жена, как относилось племя сиу к Лэйн и к вождю, который убил ради нее своего соплеменника. Отыскав мыло и бросив кусочек в лохань, она спросила себя, не кончится ли дело тем, что племя (или сам вождь) откажется принять Маленького Ястреба.
— Я очень горевала, когда Голубое Перо умер, — продолжала Феба, и глаза ее затуманились. — Бог свидетель, я любила ere так же сильно, как когда-то любила первого мужа. Племя разрешило мне уйти и забрать обоих мальчиков, но прошло не так уж много времени, и я пожалела, что не осталась.
— Но разве цивилизованная жизнь не лучше? — спросила Сэйбл, неуклюже пытаясь раздеться под прикрытием одеяла.
«Ей придется распроститься с застенчивостью, — подумала Феба, которая чуть было не возвела глаза к небу. — Там, куда она направляется, условностей не признают».
— Я бы так не сказала, — ответила она на вопрос девушки. — Мне пришлось вынести побольше, чем тебе. Я не жалуюсь, просто объясняю, что люди на многое смотрят иначе, чем мы с тобой. Кстати, все мои дети законные. Отец Дэниэла и Сэма (это младшие, русый и беленький) был очень хорошим человеком, мы познакомились с ним там, где я работала. — Феба отвела взгляд. Сэйбл поняла: чтобы прокормить себя и детей, она вынуждена была пойти в бордель. — Он женился на мне, дал мне этот дом и все, что в нем есть. Вот только и он умер, три года назад.
— Я вам очень сочувствую, миссис Бенсон, — сказала Сэйбл, понимая, что завидует мужеству этой женщины. — Надеюсь, после его смерти вам жилось не слишком тяжело.
По-прежнему закутанная в одеяло, она ступила в лохань и, убедившись, что высокие стенки достаточно ее прикрывают, опустилась в воду. Феба наблюдала за ней с едва заметной улыбкой на губах.
— Не называй меня миссис Бенсон, просто Фебы будет достаточно. Я беру постояльцев, чтобы сводить концы с концами.
Сэйбл невольно подняла взгляд к потолку, ненадолго застыв с куском мыла в руках. Феба тихонько засмеялась (впервые с момента их встречи), и лицо ее сразу стало лет на десять моложе. Маленький Ястреб успел насытиться и задремать. Поудобнее устроив его в корзине, Феба смешала воду в большом кувшине и приготовилась смыть мыло с волос Сэйбл. Заметив, что та все еще встревоженно озирается, она пожала плечами.
— Тебе не о чем беспокоиться, этот дом больше, чем кажется.
К ее удивлению, девушка сложила руки и наклонила голову, словно для молитвы.
— Что это ты делаешь?
— Благодарю Бога за то, что он позволил Эли выплеснуть на меня грязную воду.
— Ну и дела! Если наш Господь услышит это, он будет немало удивлен. Могу поспорить, за такое его еще не благодарили.
— Пусть так. — Сэйбл застенчиво улыбнулась. — Все дело в том, Феба, что я не знаю, как отблагодарить тебя за то, что ты сделала. Вот так, просто, взять в дом незнакомого человека… Даже не знаю, что было бы со мной, если бы не ты.
— Начнем с того, что у меня есть в этом своя корысть. — Феба подняла кувшин, понемногу выливая воду на макушку Сэйбл. — Ты даже представить не можешь, как давно я вот так просто, по-дружески не болтала ни с одной женщиной.
— Почему? Разве у тебя нет подруг?
Феба помогла девушке закрутить волосы полотенцем. На ее лице появилось снисходительное выражение.
— В этом городе, впрочем, и в любом другом тоже, меня считают нечистой из-за того, что я жила среди индейцев. Никто не желает понимать, как горд этот народ и как строго он чтит законы, правила и мораль, передаваемые из поколения в поколение.
— Неужели ты и впрямь восхищаешься индейцами? — удивилась Сэйбл.
— Почему бы и нет? Годы и годы назад белые начали отнимать их земли, но индейцы и по сей день не прекратили борьбу.
— В том числе с отцом и его гарнизоном, — с горечью заметила девушка, набрасываясь с мочалкой на свои ноги, как на врага.
— Твой отец выполнял свой долг, дорогая моя.
— Не все, что он сделал, можно оправдать чувством долга. Например, то, как он собирался поступить со своей плотью и кровью! — Сэйбл с размаху ударила ладонью по воде и покраснела, когда фонтан воды обрушился на пол. — Ох, Феба, прости, ради Бога!
До чего же она неиспорченна, думала та, отмахиваясь от извинения и бросая одно из полотенец поверх лужи. Или вернее, будет назвать ее чересчур кроткой. Подумать только, просит прощения за то, что обнаружила характер! Как только эдакому ангелочку удалось продвинуться так далеко на Запад?
— А тебе не приходило в голову, что у твоего отца была какая-то причина так поступить с Маленьким Ястребом?
— Вот и Сальваторе говорил что-то в этом роде.
Феба посмотрела на нее вопросительно. Девушка поспешила рассказать о дружбе, связывающей ее с поваром-итальянцем.
— А я-то думала, что ты — святая невинность. Нужно иметь немалую силу воли, чтобы такой барышне, как ты, завести тайную дружбу с поваром.
— Нет-нет, ты меня не правильно поняла! — воскликнула девушка, краснея не только лицом, но и всем телом. — Сальваторе мне в отцы годится!
— Смотри не перепутай шнурки корсета, — засмеялась Феба. — И не красней так: я просто пошутила.
— Он наказывал мне никому не доверять, даже собственному сердцу. Наверное, это потому, что он не встречал никого вроде тебя.
— Тогда ты можешь смело доверить мне и последнюю тайну. Кто же тот счастливец, чья кровь течет в нашем новорожденном красавчике?
— Он сиу. Воин, вождь племени, насколько я знаю, — начала Сэйбл, не замечая, что улыбка окаменела на лице Фебы. — Его имя — Черный Волк.
— Пресвятые угодники!
Рыжеволосая женщина вскочила со стула и прошла к печи. Ситуация приняла новый и не самый приятный оборот.
Некоторое время она стояла спиной к гостье, обдумывая услышанное.
— В чем дело? — спросила Сэйбл и отшатнулась, когда Феба наконец повернулась: у той на лице ясно
