видимость жуткой маски. Вот тут Сэйбл испугалась по-настоящему.
— Мы… мы же заключили сделку, мистер Хант, — начала она, сознавая, что весь великолепно разработанный план рассыпается в пыль буквально на глазах. Мысль об этом заставила ее собрать остатки храбрости. — Лучше будет, если вы перестанете интересоваться подробностями, потому что я все равно ничего вам не расскажу. Вы мне не нравитесь, очень не нравитесь, и я успела заметить, что это взаимно. Может быть, просто оставим все как есть и будем помнить только, что я вас наняла?
— Вот, значит, как… — протянул он, приостанавливаясь и кривя губы в зловещей улыбке.
— Да, так. Вы приняли от меня задаток в тысячу долларов и не можете идти на попятную.
— Очень даже могу, — заверил мистер Хант, снимая с пояса мешочек с золотом и швыряя его под ноги Сэйбл. — Считай, что наше соглашение расторгнуто.
— Вы же дали слово… — прошептала она, не сводя глаз с мешочка, словно это была змея, готовая укусить.
Ответом ей была ругань, особенно грубая и многословная. Сэйбл почувствовала, что почва стремительно уходит у нее из-под ног. Мистер Хант как ни в чем не бывало устроился по ту сторону костра, зажав между коленями бутылку. Виски, насколько она могла понять. В ее сторону он не смотрел, словно и она, и ребенок успели скрыться c его горизонта. Глупая, глупая! Она уязвила его гордость — гордость единственного человека, способного привести ее к Черному Волку.
— Слово, данное обманщику, недорого стоит, — услышала она, когда уже успела утратить надежду на продолжение беседы.
— Значит, — снова не выдержала Сэйбл, — если бы мои волосы оставались черными, я заслуживала бы помощи, а раз они посветлели, то я достойна того, чтобы заблудиться в чаще и достаться диким зверям?
Никогда ему не понять женской логики, подумал Хантер, не зная, что ответить. С такой точки зрения его поведение и впрямь выглядело непорядочным.
— Что же вы молчите? — настаивала она. Он все еще не знал, что сказать.
— Мистер….
— Ты права, права! А теперь помолчи!
Он поднял бутылку и начал пить прямо из горлышка, не отрываясь до тех пор, пока не опустошил ее по крайней мере на треть.
Сэйбл с неодобрением наблюдала за тем, как движется вверх-вниз его кадык.
— Послушайте, мистер Хант, как вы собираетесь оберегать нас в эту ночь? Это же крепкий напиток!
Хантер поставил бутылку на прежнее место, между коленями, и вытер рот обшлагом рукава. Крепкий напиток, скажите на милость! Выражая ему свое возмущение, Фиалковые Глаза выглядела так чопорно… и на редкость очаровательно.
— У меня тоже есть кое-какие замечания, но я держу их при себе, — нашелся он. — Насчет дойки козы, например.
— Если на нас нападут, дойка козы не сыграет никакой роли, будь она трижды неумелой, а вот то, что вы не сможете держаться на ногах, сыграет, и еще как. Вторая такая порция — и вам не попасть в бизона, не то что в индейца. Если бы у вас в голове была хоть капля здравого смысла, вы бы…
Сэйбл запнулась, заметив в разгар своей пылкой тирады, что непроницаемый взгляд мистера Ханта движется по ее телу. На миг ей показалось, что одежда слетает прочь, предмет за предметом, как капустные листья. Она поспешила отвернуться, испытав при этом очень странное чувство, удивляясь, как можно добиться такого эффекта, не прикасаясь даже пальцем.
— А ты для скво слишком остра на язык. — Это прозвучало невнятно, и Хантер понял, что стремительно пьянеет. — Что же ты зам… замолчала? Прдлжай…
Несмотря на некоторое недовольство собственным состоянием, он нашел в нем источник волнующих ощущений и издал негромкий, очень плотоядный смешок, обычно приводивший в смущение даже видавших виды женщин. Фиалковые Глаза была не из их числа, она невольно отпрянула, и это окончательно развеселило его.
Сэйбл все больше сожалела о том, что довела ситуацию до такого неприятного оборота. Нужно было с самого начала не слишком надеяться на слово, данное подобным субъектом. Теперь главное — не провоцировать его, чтобы не случилось чего-нибудь похуже. Она не вполне представляла, что именно может произойти, но догадывалась, что ничего хорошего ее не ожидает.
Так и не услышав ответной реплики, Хантер решил, что запал у его подопечной иссяк. Собака, которая много лает, не кусается, подумал он с ехидной усмешкой, следя за тем, как позади костра гребень ныряет в волосы и движется сквозь них сверху вниз. При этом он не забывал время от времени делать хороший глоток. Вскоре ему пришло в голову, что у Фиалковых Глаз не просто каштановые волосы, а каштановые с рыжиной. Красного дерева, уточнил он благодушно, погружаясь в густеющий опаловый туман.
Решив, что волосы просохли достаточно, Сэйбл закрутила их в тугой пучок на макушке и заколола множеством шпилек, надеясь, что утром не придется заниматься прической. Выстиранную одежду она развесила на ближайших кустах. Кружевное нижнее белье пришлось убрать с глаз подальше — кто знает, как его вид может подействовать на мистера Ханта? Покончив с делами, она пристроилась рядом с Маленьким Ястребом, укрывшись одеялом до самых глаз.
Уже начиная дремать, она услышала нечленораздельное мычание, в котором едва угадала вопрос: «Леди, как вас зовут?» Она промолчала: скорее всего он и сам не сознавал, что обратился к ней.
Хантер снова приложился к бутылке, горько сожалея о том, что такие красивые волосы были безжалостно закручены в пучок.
— Сп… п… иной ночи, Фиал… вые Глаза…
С этим он уснул, не зная, что Сэйбл еще некоторое время лежала, глядя в костер и улыбаясь. Она думала о том, что для мистера Ханта, быть может, еще не все потеряно.
Она проснулась, как обычно, очень рано: рассвет только начинал красить небо пурпурным цветом. Что-то было не так, и вскоре она поняла, что именно. На поляне было тихо-тихо, никто не спешил подбросить хвороста в костер, никто не командовал: «Поторапливайся, женщина!»
Сэйбл села, сбросив одеяло, под которым продолжал мирно посапывать Маленький Ястреб, и завертела головой, осматриваясь.
Мистер Хант бесследно исчез.
Панический страх вскоре сменился возмущением. Животное! И не просто животное, а самое худшее на свете — свинья! Просто повернулся и ушел, бросив ее и ребенка в чаще леса!
Сэйбл не часто приходилось биться в истерике, но как раз это грозило ей сейчас. Даже мысль о том, как важно сохранять спокойствие, не помогла справиться с нарастающей паникой. Что же теперь делать? Вернуться? Но они давно свернули с основной тропы и двигались через места совсем дикие, нехоженые и неезженые. Как же она найдет дорогу в идиотский городишко, откуда началось путешествие?
Сэйбл закричала так громко, как только смогла:
— Мистер Хант! Мистер Хант!
Никакого ответа.
Выходило, что он и впрямь бросил ее на произвол судьбы. Несмотря на растущий страх, она не могла не упрекнуть себя за то, что так плохо разбирается в людях. Накануне, засыпая, она верила, что убедила его и дальше выполнять обязанности проводника. Какая жестокая ошибка! Что же теперь будет с ней и Маленьким Ястребом?
И хотя Сэйбл понимала, что слезами делу не поможешь, что она только обессилеет от плача, она закрыла лицо руками и разрыдалась. Пусть его по дороге растерзают дикие звери! Пусть краснокожие подкрадутся ночью и снимут с него скальп! Пусть в него во время грозы попадет молния!
Кстати, о диких зверях. Что это там шуршит в кустах? Не иначе, как кто-то уже разведал, что она беззащитна, и собирается роскошно позавтракать! Перепуганная до полусмерти, с бешено бьющимся сердцем, она рыдала и рыдала, не решаясь отнять от лица мокрые ладони.
Вытирая полотенцем свежевымытые волосы, Хантер вышел на поляну, где был разбит их лагерь, и приостановился. Фиалковые Глаза стояла на коленях, закрыв лицо руками. Слава Богу, она научилась подниматься вовремя, подумал он, продолжая путь под аккомпанемент хрустящих под ногами
