— Куда погрузить медицинское имущество? Определите мне место, транспорт.
— У меня без нянек. Сам выбери машину, где свободнее, и с другим имуществом положи свое. На этой же машине и будешь ездить. Специальная машина или личная для доктора не предусмотрена. Кстати, — продолжал он, — почему избегаешь меня, не здороваешься?
Я пожал плечами, ничего не ответил.
— Не женихаться собрались мы. Воевать предстоит, так что не строй из себя кисейную барышню. Я, как командир, должен добиваться порядка во всем и средств не выбираю. Привыкай и делай свое дело как можно лучше, — покровительственно добавил он.
Нужно было где-то определяться с имуществом. Обратился к командиру транспортного взвода Манько, и он определил мне бортовую машину ГАЗ-АА, в кузов которой я сложил медицинское имущество и держался этого водителя. Санитарную сумку с самыми необходимыми медикаментами и перевязочным материалом носил с собой.
Настал день смотра бригады представителями бронетанковых и механизированных войск наркомата обороны. Утром на построении Михайловский объявил, что после обеда будет смотр личного состава и техники и вручение Красного знамени. Приказал всем командирам тщательно подготовиться к этому событию. Формирование бригады еще не завершилось, не все штатные должности были заполнены людьми, да еще и не вся техника получена. Только прибыл почти полностью укомплектованный мотострелковый пулеметный батальон под номером 194. Танковые батальоны под номерами 655 и 656, которых называли соответственно 1-й и 2-й, все еще доукомплектовывались, приводили в порядок технику. Наконец стало известно, когда и куда мы поедем, на какой фронт.
После обеда вытянули в один ряд весь транспорт, полностью загруженный имуществом роты так, как предстояло следовать в пути. Затем построили личный состав роты. Никто толком не знал, где и как должно носиться снаряжение. Перевешивали его с одного плеча на другое, потом выяснялось, что первоначально было правильно, и опять перевешивали. Приказали выложить содержимое каждого вещмешка. Разрешили оставить самое необходимое, остальное выкинуть. Но все казалось самым необходимым, много чего прятали по карманам, за пазухой. Трудно было расставаться с привычными предметами, возможно и не нужными, но связывавшими с прошлым.
Наконец последовала команда: «Становись!» Мы и так все стояли. По центральной дороге подошел автобус, въехал на поляну, остановился перед строем бригады. Последовала команда: «Равняйсь!» Мы как- то равнялись, ибо из-за скатки шинели не видели соседа справа, и командир роты вместе со старшиной нас то выдвигали, то задвигали в строй. Из автобуса вышла группа командиров.
— Смирно!
Командир бригады доложил:
— Товарищ полковник! Танковая бригада по случаю сформирования построена. Докладывает командир бригады подполковник Липин.
— Здравствуйте, товарищи танкисты!
— Здравия желаем, товарищ полковник! — не совсем дружно, вразнобой, но во весь голос ответил строй.
— Слушайте приказ заместителя наркома обороны, командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии Советского Союза генерал-лейтенанта Федоренко № 0703293 от 21.07.42 года…
Полковник развернул папку и зачитал, что нам присваивается боевой номер 254 и полевая почта номер 32500. Затем сложил папку и произнес более высоким голосом:
— Поздравляю вас по случаю сформирования танковой бригады!
— Урааа!.. Урааа!.. Урааа!.. — прокатилось над строем и разнеслось по поляне, лесу.
— Командующий поручил мне вручить вам символ части — боевое Красное знамя!
От автобуса отделился офицер из прибывшей группы с развернутым знаменем в руках в сопровождении двух автоматчиков и приблизился к месту, где стояли полковник и командир бригады. Полковник взял знамя в руки и сказал:
— Смирно! Командиру принять боевое Красное знамя. Желаю 254-й танковой бригаде победы над врагом!
Командир бригады опустился на колено, взял край знамени в руки, приложил к губам, встал, взял знамя из рук полковника и произнес:
— Товарищ полковник! Передайте командующему, что я, танкисты и весь личный состав вверенной мне 254-й танковой бригады не пожалеем крови и самой жизни для полной победы над проклятым врагом — немецко-фашистскими захватчиками!
Затем повернулся к строю, приподнял знамя правой рукой над головой и воскликнул:
— Клянемся, товарищи!
— Клянемся! — от сердца прозвучали голоса из строя.
— Автоматчики роты управления, ко мне!
Четким строевым шагом к командиру направилась группа автоматчиков из разведвзвода во главе со своим командиром, которому командир бригады передал знамя.
— Под боевое Красное знамя, бригада, смирно! — И командир повернулся к разведчикам. — Вдоль строя в голову колонны, шагом марш!
Четким шагом, держа развернутое Красное знамя, разведчики последовали в голову колонны. Личный состав сопровождал ее глазами. Разведчики стали в строй во главе бригады.
Полковник из штаба бронетанковых и механизированных войск вновь раскрыл папку и зачитал:
— 254-й танковой бригаде надлежит погрузиться в три эшелона и убыть в распоряжение командующего… — полковник сделал паузу, — энского фронта. — Погрузка первого эшелона 23 июля сего года. — Оторвал взгляд от папки и добавил: — Через день. Порядок, время подачи эшелонов и путь следования будут доведены до сведения командира бригады и его штаба. Погрузка в Костырёве. Еще раз поздравляю вас с сформированием бригады, вручением ей боевого Красного знамени. Приказываю за оставшиеся один-два дня привести в порядок технику и вооружение.
Проверить все, дополучить, что положено. Нам предстоят тяжелые бои с коварным и сильным противником. Народ и партия доверили нам первоклассную боевую технику, и это доверие мы должны оправдать. По подразделениям шагом марш!
Все строем пошли в свое расположение, где возле техники и протоптались дотемна.
Началось формирование эшелонов и подготовка к их погрузке.
Работали день и ночь. Готовили проволоку, веревки, бруски для крепления машин. Писали письма, спешили сообщить номер полевой почты родным, без надежды, что письма к ним дойдут. Немало нас из западных областей — люди не знали, куда писать: остались ли родные в оккупации, выбрались ли куда и живы ли. Я сообщил о себе дальней тетке в Ленинград. Мы договорились с родными еще в начале войны, когда разъехались, что все будем писать тетке, а она нам сообщит о каждом из нас. Никто и думать тогда не мог, что враг дойдет до Ленинграда.
Перед ужином состоялось совещание всех медицинских работников бригады. Собрали нас на лужайке возле машин медсанвзвода (МСВ), ждали военврача 3-го ранга Раппопорта, который был на совещании в штабе.
Военврач пришел, вытащил из планшета исписанный листок бумаги, положил его на столик, сказал:
— Товарищи! Я уже познакомился с личным делом каждого из вас. Для общего знакомства буду по списку называть звание, фамилию и должность каждого, а вы встаете и представляетесь.
Так я познакомился с военврачом 3-го ранга Гасан-Заде. Врачом медсанвзвода Зоей Ложкиной — среднего роста, крепко сбитой, румяной, светловолосой женщиной, с короткой стрижкой, лет двадцати пяти. Ее ровесницей младшим врачом Майей Вайнштейн — смуглой, щупленькой, с выразительными темно- синими глазами, охваченными длинными черными ресницами.
Из медсанвзвода была еще представлена санинструктор Люда, строгая, неулыбчивая женщина лет
