увертки, умолчания. Сам он никогда не лгал и знал по опыту других, что ложь невыгодна: она рано или поздно открывается и приносит только горе и страдания. Глаза Иоли молили о пощаде. Хавьер заглянул в эти глаза и понял, в каком аду живет эта бедная женщина, запутавшись во лжи по вине своих близких. Он быстро принял решение. Как хирург скальпелем отсекает злокачественную опухоль, так он решил раз и навсегда покончить с ложью. Это будет мгновенная боль, зато потом наступить выздоровление.
— Альфредо, мне очень жаль говорить тебе об этом, но Иоланда не беременна. — сказал он, глядя прямо в глаза Фредди. И заметив, что тот онемел и не верит своим ушам, постарался смягчить удар: — Такие случаи бывают. Это называется «психологической беременностью», когда женщина так страстно желает иметь ребенка, что начинает вести себя, как будто она действительно беременна.
— Я все понял, — вдруг поник Альфредо. — Это мы виноваты. Я виноват. Я так часто говорил ей об этом ребенке, расспрашивал ее, покупал одежду и игрушки для нашего будущего малыша.
Альфредо понял даже то, что Хавьеру не хотелось бы говорить. О том, что Иоли постоянно ощущала давление всей семьи. А ей так хотелось угодить родным.
— Не сердись на меня, Иоли. Я не мог поступить иначе. — Хавьер все-таки чувствовал себя виноватым. — Сейчас постарайся отвлечься, найди себе занятие, заполни чем-нибудь жизнь. Не говорите пока о ребенке. Наберитесь терпения.
Вначале Иоли показалось, что это разоблачение ее окончательно добило, она потеряла все — семью, надежды на счастье. Но вдруг она почувствовала огромное облегчение, как будто тяжелая упала с плеч. В самом деле, почему ее родные в ней только механизм для продолжения человеческого? Она еще и женщина, супруга, человек. Ей очень захотелось найти себе какое-нибудь интересное дело, вернуться на службу, где ее уважали. И не думать, не вспоминать большео своем несчастье.
Энди ничего не оставалось, как отправиться за деньгами к отцу. Он уже выклянчил сколько мог у теток, знакомых и дальней родни. В конце концов ему перестали давать и в долг и на развлечения. Оставался только один источник. Так как отца редко можно было застать дома. Энди отправился в банк.
Андреас был, как всегда, страшно занят, торопился на встречу с акционерами, принимал клиентов. Ему было не до Энди.
— Потом, потом, дома поговорим, — отмахнулся он.
— Но отец, деньги мне нужны именно сейчас, — канючил Энди, У меня были больпше расходы — машина, одежда, пластинки, развлечения. Я не могу пригласить девушку в бар, не на что.
Но Андреас уже исчез за дверью, оставив сына в обществе Никанора, просматривающего в мягком кресле очередной шедевр — речь Андреаса перед избирателями. Через час они собирались на встречу депутата с народом. Никанор невольно слышал разговор отца с сыном и почему-то заинтересовался затруднительным материальным положением Энди. Во всяком случае. Энди вначале удивило его участие.
— В чем дело, Энди? — отечески заботливо расспрашивал он его. — В твои годы денежные затруднения — обычное дело. Я помогу тебе, хочешь. Ты — сын моего лучшего друга, значит, все равно что мой собственный сын. Ты и похож на моего Ники, такой жедобрый, доверчивый.
Никанор умел нравиться людям, вызывать у них доверие. А завоевать Энди было не так уж и трудно. Тем более что впервые в жизни он не просил денег, их ему предлагал, казалось бы, совершенно посторонний человек. И Энди рассказал доброму дяде Никанору все или почти все. О том, что все началось с увлечения девушкой. Ее зовуг Ненси. Из-за нее он залез в долги. И вдруг явились какие-то люди и потребовали немедленно эти долги отдать. Избили его.
— Это страшные люди, — с содроганием вспоминал Энди. — Они обещали убить меня и сделают это, уверен, если я не найду денег.
Энди ушел очень довольный, получив нежданно-негаданно довольно значительную сумму. А Никанор, оставшись один, задумался. Ведь он запретил Роберто трогать Энди. Неужели этот упрямый осел посмел ослушаться? Его и раньше не раз уличали в чрезмерной самостоятельности. Очень хочет выбиться в большие шишки, это с его-то мозгами. Никанор не терпел неповиновения и никогда не прощал его.
Вечером он позвал Эсекьеля — свою тень, верную слугу. которому доверял безраздельно, и попросил разобраться с этим делом.
— Бедняга Роберто, как видно, решил действо самостоятельно и мог сильно навредить мне с Андреасом. Узнай, брал ли он с мальчишки деньги и где они. Накажи по собственному усмотрению, в зависимости о тстепени вины — или проучи или убери.
Эсекьель кивнул. У него были свои методы добывания сведений. Он уже планировал взяться за одного из людей Роберте, который был ему обязан. Над Ненси и Роберто собирались черные тучи. Но сами они пока и не подозревали об этом. Роберто по-прежнему тешил себя честолюбивыми планами выдвинуться в шефы, а Ненси мечтала, как бы побольше выколотить денег из Энди и утаить их.
Прошло несколько дней, и Иоли совершенно успокоилась и свыклась со своим новым состоянием: ребенка у нее не будет, все родные знают об этом и меньше донимают ее заботами. Она уже решила поскорее вернуться на службу, потому что не привыкла к праздности. Ее деятельная, сильная натура требовала все новых и новых занятий, забот, планов.
Наконец-то она могла позволить себе заняться Мариеленой, ее судьбой. Иоли считала, что она просто обязана это сделать по долгу сестры, пока отношения Мариелены с шефом не зашли слишком далеко. Иоли даже мысли не допускала, что Мариелена, скромница и тихоня, позволила бы перейти границы приличий.
Начала она с того, что попросила Альфредо подыскать Мариелене новую работу. Она якобы не ладит с шефом и хотела бы уйти. Фредди с готовностью бросился выполнять поручение жены. Иоли уже собралась серьезно поговорить с сестрой и потребовать от нее сменить службу и не видеться больше с шефом. Ведь сердце забывает то, что не видит глаз. И Мариелена забудет этого гнусного волокиту и обольстителя и помирится с женихом. Но тут открылись новые обстоятельства, которые ошеломили Иоли и заставили ее действовать еще решительней.
Как-то за чашкой кофе они с матерью обсуждали разрыв Мариелены с Хавьером. Это был страшный удар для Кармелы. Она все еще не могла успокоиться. А сколько упреков ей пришлось выслушать от Фучи в том, что современным девицам дают слишком много воли. Во времена их молодости не принято было так бесцеремонно отказывать хорошим женихам.
— Воспитание здесь ни при чем. Разве я не держала вас в строгости? — обиженно говорила мать Иоли. Виновата ее работа. Мариелена проводит на работе слишком много времени, совсем не бывает дома, не встречается с женихом. Даже на вечеринку она ходила одна, без Хавьера. Наверное, он узнал об этом, обиделся, и они поссорились.
— Какая вечеринка? — насторожилась Иоли.
И Кармела рассказала ей о дне рождения Сесилии о поездке в Лос-Кайос, где Мариелена даже отставалось на ночь — вещь неслыханная. Но Кармела не могла ей отказать, потому что девочка так много работает и нуждается в отдыхе. Кто знает, может быть, Хавьер узнал, что его невеста не ночевала дома, и возмутился.
Эмоциональная Иоли едва заставила себя еще полчаса посидеть и побеседовать с матерью. Она вся горела от нетерпения немедленно бежать к Сесилии и выяснить все обстоятельства этой загадочной вечеринки. Во-первых, день рождения у Сесилии зимой. Это она точно знала. Альфреде очень внимателен к своим подчиненным, а секретаршу он обязательно поздравляет с праздниками и днем ангела. Во-вторых, у Сесилии нет родственников в Лос-Кайосе. И в-третьих, Сесилия никуда не уезжала и была на месте до позднего вечера в тот день.
Попрощавшись с матерью, Иоли бросилась к Сесилии, как буря ворвалась в приемную мужа и застала Сесилию врасплох. Это и входило в планы Иоли — неожидакиость и напор. Она учинила Сесилии строгий допрос. Сесилия краснела, бледнела. С первых минут Иоли поняла, что она не умеет лгать, что вечеринки вовсе не было.
— Ты была в тот день на работе и никуда не выезжала — это я выяснила у Аяьфредо. В Лос-Кайосе у тебя нет родни. Ты думаешь, меня так легко обмануть? Где была, моя сестра той ночью. Сесилия?
