что, если и вправду это блюдо Хирама?
— Блюдо Хирама Первого? — недоверчиво переспросил наместник Киша, не скрывая зависти.
— Ты ведь тоже ценитель древностей, — как бы между прочим вспомнил наместник Куты. — Отчего же так безразличен твой голос, светлейший?
— Ты думаешь — я завидую? Ничуть, даже если оно и впрямь подлинное, это блюдо! В моей коллекции хранится щит работы литейных дел мастера, прославленного Храмаби из Тира, творца знаменитого медного барельефа в храме Соломона. Щит настоящий. Это подтвердил даже его величество царь Набонид. Его величество изволит нынче пребывать в Куте, можешь показать ему и свое блюдо. Если оно не поддельное — я за ценою не постою.
— Э, нет, — уклонился наместник Куты, — я блюдо не продам, да и царя Набонида в Куте уже нет.
— Нет? — удивился Аскудам.
— Нет, — подтвердил Наместник. — Он отправился в Харран достраивать святилище Сина.
«Нужно немедленно уведомить об этом Набусардара», — подумал Аскудам и удалился.
— Стало быть, не продаешь? — домогался кишский наместник.
Правитель Куты отрицательно покачал головой.
— А лук из носорожьего рога, стянутый шестью обручами разных металлов, принадлежавший великому ассирийскому завоевателю, царю Тиглатпаласару, сыну царя Ашшуришши, разве не достоин упоминания? — чванливо и громогласно заявил наместник Урука.
— Куплю за любую цену! — выпалил кишский вельможа.
— Нет, нет, лук не продается, светлейший, — насмешливо осадил его глава древнего города Урука, — зато скоро ты сможешь купить лук царя Кира. Сколько дашь за него?
— Лук царя Кира? Отчего ты говоришь о нем, князь Урука?
— Я полагаю, здесь не торжище, где распродаются знаменитые древности, в этих стенах больше пристало говорить о будущем, а не о прошлом.
— Но ведь совет еще не начался! — возразил кто-то.
— А до совета вы не считаете своим долгом обдумать завтрашний день Халдейской державы?
— Ну стоит ли гневаться? — попробовал увещевать сиппарский наместник князя из Урука, в душе целиком соглашаясь с ним, и машинально протянул недопитую чашу киферской девушке, стоявшей с кувшином поодаль в выжидательной позе. — Налей!
Вино забулькало, заискрилось и успокоилось, застыв золотой монетой.
— Налей и повелителю Урука! — приказал он. Девушка налила.
— Испей же вина, князь из достославного города Урука, колыбели шумерской династии!
— Да хранит тебя богиня здоровья, князь из благословенного города Сиппар, колыбели первой династии вавилонской!
Едва содвинули они свои сосуды, как в дверях гранитного зала появились новые лица. Одни только что прибыли, другие пожаловали из соседних покоев.
Когда все были в сборе, трижды прогудел гонг, приглашая гостей в зал для совещаний.
Кубки и чаши были поставлены на подносы, и проворные служанки — дочери Моава, Эдома, Бактрии, Эмпории, Крита, Родоса, Киликии, Иберии, Египта, привезенные оборотистыми финикийцами в обмен на доброе вавилонское золото, — бесшумно унесли их.
Наконец в зал вошел Набусардар в сопровождении высшего военачальника Наби-Иллабрата, своего доверенного, и писцов.
На столе перед Набусардаром покоились символы царской власти: жезл, перстень с изумрудом и бесценная тиара. Они как бы напоминали о том, что все, что совершается здесь, — совершается волеизъявлением царя.
Приветственную речь держал Наби-Иллабрат, вместе с Набусардаром создававший новую халдейскую армию.
— Именем его величества царя Валтасара, — так он начал ее, — царя царей, высокородного наследника властелинов Шумера и Аккада, князей Киша и Лагаша, Ура и Урука, преемника династий ларсской и ниппурской, которым покровительствовали боги Мун и Энлиль — победитель хаоса, творец мира и охранитель мужества, — именем преемника могущественной династии сиппарской, освященной самим богом Солнца, что пребывает в Эбабаре, в белом доме, и имя которому — Шамаш…
Затем поднялся главный писец и огласил предварительные сведения о положении в армии. Число солдат из провинций, а также число солдат, которых выставит сам Вавилон, включая уже завербованных, составит около ста пятидесяти тысяч. Сто тысяч Вавилон предназначает для нужд собственной обороны, остальные пятьдесят будут размещены в провинциях.
— Всего пятьдесят тысяч? — подивился наместник Сиппара. — Но этого слишком мало.
— И я так полагаю, — поддержал наместник Урука, — —пятьдесят тысяч потребуются для защиты одной лишь Мидийской стены.
— Мидийская стена защищена надежно, — заверил их Наби-Иллабрат, — но теперь мы не станем вдаваться в подробности. Как разместить эти пятьдесят тысяч, об этом позаботятся военачальники. Может быть, они и направят их к Мидийской стене.
— А кто же в таком случае защитит города? — прервал его наместник Куты.
— Куту и Киш — вавилонское войско, поскольку они лежат неподалеку. Городам Нижней Вавилонии:
Ниппуру, Уруку, Ларсе, Лагашу, Уру и Эриду — надлежит собрать войско из рабов. Состоятельным халдеям придется отказаться примерно от двух третей своих рабов и поденщиков, обрабатывающих теперь полу и виноградники.
— А что станется с полями и виноградниками? — растерянно улыбнулся вавилонский управитель.
— Надо распустить гаремы, и тогда поля будут обрабатывать женщины.
— Пресвятая Иштар, ты шутишь, светлейший Наби-Иллабрат? — В голосе управителя слышалось раздражение.
— Стоит ли спорить об этом! — махнул рукой наместник Лагаша. — Ответьте лучше, на чей счет предполагается содержать сторожевые отряды, набранные из невольников и поденщиков?
— На счет их хозяев, а как же иначе! — подал наконец голос Набусардар. — Испокон веков это было их повинностью. Это их долг. Ведь решается судьба Вавилонского царства.
— Взвалить такое бремя на знать… — ледяным тоном заметил кишский вельможа.
Но тут вскочил наместник Урука и в негодовании обрушился на него.
— Минуту назад, светлейший, за блюдо Хирама и лук царя Тиглатпаласара ты предлагал любую плату, а теперь сам скаредничаешь и других отговариваешь пожертвовать золотой на лук Кира. Неспроста я спросил тебя, сколько ты дашь за лук персидского царя!
— Ишь каков… — буркнул кишский вельможа. — Да ты похитрее любого финикийца… Ладно, будь по- твоему.
Набусардар улыбнулся про себя находчивости урукского наместника.
Голоса умолкли, в зале наступила тишина.
Было слышно, как возле светового проема в потолке вышагивает стража. Во дворе раздавались голоса наемных солдат, приносивших присягу.
— Как велики должны быть наши отряды, светлейший? — заговорил наместник Эриду, и в голосе его прозвучала озабоченность.
— Не менее легиона, — ответил Наби-Иллабрат.
— Сколько же нынче насчитывает легион?
— Четыре тысячи воинов, как и прежде.
— А оружие, снаряжение?
Теперь настал черед Набусардара. Наступившую тушину нарушило лишь пение, доносившееся из царских казарм. То были куплеты Тиртея, и распевали их, по всей видимости, наемные греческие солдаты.
— Как вы знаете, досточтимые халдейские князья. — начал он, — до сих пор наша армия была оснащена самыми разными видами оружия, каждый вельможа снаряжал войско на свой лад. поэтому вооружение одного легиона разительно отличалось от вооружения другого. Я распорядился изготовить за
