дня военачальник провел в сильнейшем волнении и вечером отправился ко дворцу Телкизы.
Сад Телкизы пышностью уступал лишь муджалибским. Великолепие Старого Света было представлено в нем с расточительной щедростью. Сад перегораживали толстые стены, выложенные мрамором, терракотой и причудливой мозаикой, разделяя его на несколько частей, куда можно было попасть через отдельные входы. Калитки были украшены орнаментом из золота, серебра и драгоценных каменьев. В фонтанах перед калитками лепетала вода всевозможных оттенков, над причудливыми цветными водоемами парили легкие стрекозы. Посреди сада, на берегу искусственного пруда со скульптурной нимфой в центре был разбит розарий. С ажурной решетчатой аркады свисали гирлянды вьющихся роз, лозы и листья которых густо переплелись. В их сени скрывались пышные ложа на подставке из глазурованного кирпича, перламутра и тибетской яшмы.
Сюда от евфратских ворот привела Гемеза начальника лучников.
Некоторое время он сидел в одиночестве, окруженный пьянящим благоуханьем цветов. Но вот среди розовых гирлянд мелькнула фигура Телкизы.
Растерявшись, Исма-Эль не мог выговорить ни слова. Телкиза поняла его удивление и слабо улыбнулась, желая рассеять его тревогу, вызванную сознанием, что перед ним жена верховного военачальника. Исма-Эль в глубине души понимал, что все поставил на одну карту, что безрассудно рискует головой, но красота Телкизы лишила его способности размышлять трезво.
Телкиза шла к нему, легонько касаясь руками решетчатых стенок навеса. На шее у нее позванивало ожерелье из золотых лилий, а в волосах мерцали топазы, подобные каплям росы, упавшим на вороново крыло. В легкой прозрачной тунике Телкиза блистала и светилась ярче звезд. Ее тело было рядом и благоухало, благоухало всеми ароматами этого неповторимого сада. Черные алмазы ее глаз сверкали в лунном сиянье, словно сказочная долина. Казалось, она касается. не изгороди, а струн треугольной лиры, и каждое ее прикосновение рождает новый, иной звук.
Исма-Эль затаил дыхание. Он не мог больше ждать, когда она приблизится к нему, и, скрывая волнение, двинулся ей навстречу.
— Приветствую тебя, — молвила Телкиза, и бархатный ее голос мягко прозвучал в сумеречных далях и в душе Исма-Эля.
— Богиня любви, — произнес он почтительно и склонился, чтобы поцеловать край воздушной ее одежды. Когда Исма-Эль поднял глаза, Телкиза произнесла:
— Я супруга Набусардара, супруга твоего верховного повелителя, и вижу — тебя это немного смущает. Но теперь забудь на мгновенье, кто я и кто ты.
— Богиня любви, — повторил он.
Опустившись на ложе, Телкиза запрокинула голову и вперила взор в бездонную небесную высь, сквозившую сквозь листву.
— Чем заслужил я этот миг?
Она ответила, следя за кружившей над цветком божьей коровкой:
— Жизнь так коротка, к чему сокращать ее пустыми вопросами? Когда мы хотим сорвать плод, то не раздумываем, к чему нам это, — мы предвкушаем его сладость. Что тебе в моем звании! Забудь о нем, вообрази, что я — плод самого прекрасного дерева в этом саду.
Телкиза подняла и закинула руки за голову, прозрачная кисея соскользнула с ее округлых локтей, руки обнажились до плеч. Словно рассветный туман из долин севера, проступали формы ее тела, на миг помутившие сознание Исма-Эля. Молча, с неистово колотящимся сердцем, протянул он руки к ее плечам, провел по ним ладонями, а потом, уже не видя и не слыша ничего вокруг, сжал ее в своих объятьях.
— Забудь обо всем, кроме нас… — прошептала она. И он забыл обо всем, он не мог ни о чем думать. О, никогда в жизни Исма-Эль не испытывал столь сладостного, столь могучего, всепоглощающего волнения. Он покрыл ее тело благодарными поцелуями, оно было осыпано ими, как небо звездами. Телкиза приняла этот дар, полузакрыв глаза. На устах ее блуждала улыбка, так улыбаются младенцы во сне или девушки — своей первой любовной грезе.
А он, забывшись, прерывистым шепотом говорил ей:
— Ты — прекраснейший плод этого сада, плод райского дерева. О, мне не забыть этой ночи и тебя. С твоим образом в сердце я пойду побеждать. Чем мне доказать свою любовь?
Но тут он вдруг заметил неожиданную перемену в ее лице — то ли лукавство, то ли равнодушие?
Ему почудилось, что она совсем не слушает его, думая о своем, словно речи его пустой бред. Зачем же тогда она заманила его в сад, зачем подарила эту ночь? Исма-Эль выпустил Телкизу из объятий и пытливо заглянул в окаменевшее лицо. Телкиза невольно вспомнила о Нанаи. Она не ревновала своего мужа ни к одной из его любовниц, но эта возбуждала в ней открытую ненависть. Она вспомнила, как недавно на коленях молила Набусардара о любви, как унижалась перед ним. Она надеялась, что любовь начальника лучников поможет ей забыть об этом унижении, но сердце зло подшутило над ней: в объятиях Исма-Эль Телкизой овладела жажда мести, жестокой и страшной мести. Все бурлило и трепетало в ней, как бурлит вода в горной стремнине. Откуда-то со дна ее души поднялась затаенная боль. Словно ища поддержки у Исма-Эля, женщина посмотрела на него испытующим взглядом. Если бы он теперь спросил, какие доказательства ей нужны, она знала бы, что ответить.
Словно читая в ее глазах, Исма-Эль повторил свой вопрос.
— Я прошу многого. Я прошу почти невыполнимого, — сказала она.
— Только прикажи, богиня любви, прикажи, — повторял он со страстной мольбой, — невыполнимого нет! Если это во власти человека, а не богов…
— Да, это во власти человека, но я не знаю, достанет ли у тебя отваги…
— Приказывай!
— Я хочу, чтобы ты овладел дочерью Гамадана, любовницей Набусардара. Похить ее — днем или ночью — и доставь сюда, в мой дворец, живую или мертвую — все равно.
Исма-Эль оторопел.
— Так вот чем обязан я твоему благоволенью! — вспыхнул он. — И как я не догадался, что за ним скрывается подлость?
По лицу Телкизы пробежала тень.
— Это и есть доказательство твоей любви! — воскликнула она.
— Ты замышляла провести меня, как этот перс провел весь белый свет. Но знай — нет женщины, чья любовь заставила бы меня нанести оскорбление моему верховному повелителю. Я чту непобедимого Набусардара. Я — воин, как и он, и признаю лишь ратные доблести. Под его началом я готов сразиться с Киром — И если мне суждено умереть, то от меча врага, а не от руки моего повелителя, карающей предателя.
Телкиза негромко рассмеялась, стремясь рассеять его подозрения.
— Я хотела лишь испытать тебя и убедиться, как сильна твоя любовь. Но если ты столь же труслив в бою как и в любви, Набусардару не о чем жалеть. Моя страсть к тебе погасла этой ночью, едва вспыхнув. Прощай. Можешь уйти через те же ворота. Стража пропустит тебя.
Он с достоинством поднялся и поклонился. Все было кончено.
Телкиза застыла от удивления, видя, что он и в самом деле собирается уйти. Стало быть, хитрость ее не удалась, этот тоже отверг ее любовь. Она понимала, как бессмысленно обидела его, но не находила в себе сил исправить оплошность. Скорбным взглядом проводила она воина, гордо удалявшегося по аллее. В эту минуту ей хотелось лишь одного: чтобы змея подползла к ней в ночном безмолвии и выгрызла у нее сердце.
Тем временем служанка Гемеза, провожавшая теперь начальника лучников обратно, пряталась за кустами индийской розы, с которых Телкиза недавно сорвала для Набусардара первый цветок. Каждую минуту она должна была быть настороже, чтобы ее госпожа не подверглась опасности.
Телкиза считала Гемезу самой преданной своей служанкой, ей одной было известно о тайном госте.
Между тем в Вавилоне отец не мог доверять сыну, мать — дочери, муж — жене. Но коварная Телкиза не принимала в расчет, что и ее служанка тоже может оказаться коварной.
А Гемеза, едва проводив Исма-Эля, отправилась в покои Набусардара.
