не. отталкивает их. С той, которая изменила ему, он расстается мирно. Когда соперник отнимает у него возлюбленную, он не ропщет, полагая, что каждый имеет право на свою долю наслаждений. Таков Сибар- Син, мой государь. А ты? — И она показала на осколки разбитой чащи.
Валтасар дрожал от злости и негодования. Телкиза в его присутствии превозносит Сибар-Сина и унижает царя, да еще вынуждает соглашаться с ней! Валтасару хотелось оборвать ее, но она смотрела на него взглядом, под которым присмирел бы даже хищник. В конце концов, поддавшись власти этого взгляда, Валтасар в раздумье присел на скамью.
Зачем Телкиза пришла сюда, думал он. Чтобы учить его любви? Она хочет, чтобы царь любил ее, и поэтому завела речь о любви. Она хочет, чтобы он любил ее самой нежной любовью, вот и рассказывает о нежности Сибар-Сина, Она желает быть нежно любимой царем… Или?
Он зловеще сжал губы.
— Или?.. — громко закричал он.
— Почему ты кричишь, Валтасар? — спросила она с подобострастной нежностью.
— Они подослали тебя сюда?
Недавно ему стало известно, что Телкиза ходит сюда не по своей воле, ее используют как успокоительное средство.
Изогнувшись всем своим гибким телом, Телкиза села рядом. Потом ответила с оттенком наигранной обиды:
— Кто же пошлет меня сюда, напротив, я вынуждена скрываться, чтобы меня не заметили. Ведь я не царица Халдейского государства, чтобы ходить к тебе, когда вздумается. Я жена Набусардара.
— Значит, ты пришла по собственной воле?
— Ох, государь, как ты можешь думать иначе, — лицемерила она, — как ты можешь подозревать меня? Мне хотелось побыть с тобой, вот я и пришла. Я с самого утра хотела повидаться с тобой, но меня не пустили.
— Тебе сказали, что я буйствую? Но я — царь и имею на то право.
— Нет, мне сказали, что ты занят предстоящим совещанием.
Валтасар удивился.
— Мне сказали еще, то ты целый день не выходишь из гостиной и готовишь речь к совещанию. Я наслышана об этой речи, как о важном событии в истории нашей страны. Ты ведь знаешь, весь Вавилон взволнованно ждет, что принесет ему завтрашний день. Да, тебе предстоит успокоить народ и воззвать к его мужеству. Мне было обидно откладывать встречу с тобой, но я сказала себе, что в такие минуты родина — главное. Мы все трепещем за ее судьбу, и поэтому мое сердце возликовало, когда твои советники сообщили мне, что ты готовишься к нынешнему совещанию, чтобы, как и подобает истинному государю, спасти державу от угрозы врага.
— Тебе действительно так сказали? — Он невольно опустил глаза.
— Да, мне так сказали, государь, — вдохновенно играла она свою. роль, — так мне сказали, и я умолила хотя бы на минутку пропустить меня, чтобы принести тебе свой поклон еще до начала совещания. Прими же мой поклон, великий и славный властелин Халдейского царства.
И в то время как она грациозно склонила перед ним голову, он мрачно пробормотал:
— Ты хотела сказать: величайший и славнейший властелин.
— Да, величайший и прославленнейший повелитель Халдейского царства, — в тон ему подхватила она, — ты истинный защитник своего народа, и народ на твоей стороне. Да будут и боги на твоей стороне — и при их божественном покровительстве ты доведешь свое дело до победного конца.
— Боги не нужны мне, — отрезал он, — я одержу победу и без богов, я один, я одержу победу над врагом и над богами.
Телкиза смутилась и не нашлась сразу, что ответить на эту вспышку державной спеси. Ее самым испытанным оружием была улыбка, поэтому она не замедлила воспользоваться им.
Она улыбалась так обворожительно и таким чарующим взглядом смотрела на Валтасара, что он не в силах был избавиться от ее власти. Она права, он может пресытиться любой женщиной, только не ею. Так и было в действительности, и источник ее притягательности в том, что она всегда разная.
Валтасар не мог оторвать от нее жадного взгляда.
— Ты всякий раз другая, а остальные женщины очень однообразны, — сказал он.
Сейчас кстати было вспомнить о разноцветных камешках, которыми они играли в детстве, — еще тогда она нравилась Валтасару. Разноцветные камешки он выкапывал из песка и самые красивые клал на ее детские ладони. Это было для Валтасара наиболее приятным воспоминанием далеких лет. Цветные камешки и Телкиза. Телкиза с темными, как ночь, волосами, с огромными выразительными глазами, и. камешки всех цветов и оттенков.
Поскольку Телкиза безошибочно угадывала, на чем в душе Валтасара выгоднее сыграть в тот или иной момент, то она придвинулась вплотную к нему и почти шепотом спросила:
— Помнишь ли, Валтасар, как мы играли цветными камешками под сикоморами, кедрами и пальмами? Валтасар взял ее за руку.
— Помнишь ли, как ты обещал мне, что будешь царем, а я — царицей Халдейской державы?
— Телкиза…
— Конечно же, ты помнишь, как мы играли в царя и царицу и ни ты, ни я не желали слушать друг друга, потому что оба мы были отчаянно упрямы. Наконец, ты швырнул в траву самые красивые камешки, чтобы отомстить мне. А потом долго отыскивал их и жалел, что огорчил меня. А когда ты собрал их снова, то не отдал мне, а сказал, что еще подумаешь. Я оставила тебя раздумывать, а сама побежала играть с другими детьми из благородных фамилий. И ты страшно рассердился, грыз зубами камни, бросился на землю и выл, как шакал. Когда ты совсем выдохся, тебя, измученного, отнесли в детскую, и там ты крепко уснул.
Рассказывая, она с лукавой нежностью льнула к нему и обвивала руками его шею, пока и он не обнял и страстно не прижал ее к себе.
Уже в его объятиях она рассмеялась.
— Ты всегда был таким и таким остался, только ты царь, а я не царица Халдейской державы, и в то время как я тоскую по тебе, ты тоскуешь по многим другим.
Как будто и не бывало сегодняшних событий, как будто кто-то стер самую память о них — Валтасар смотрел как зачарованный на ее лицо, покоряясь ее обаянию:
— Я, конечно, глупец, что думаю о других, когда существуешь ты. Ни одна не сравнится с тобой. Даже те, с Кипра, которых украл у меня Кир, даже они. Ты должна была быть халдейской царицей, ты должна была быть моей женой. Я любил бы тебя одну, а ты меня. Я пламенно любил бы тебя.
Он любовался ею, однако незаметно к нему вернулись назойливые думы о красавицах, которых захватил Кир. Он устремил взгляд поверх ее головы куда-то на север и с вожделением прошептал:
— Но эти киприотки, говорят, подобны сочной мякоти винограда. Говорят, они превосходят всех на свете, а таких у меня еще не было.
Глаза его напоминали меркнущий очаг, в них тлела печаль ребенка, у которого отняли игрушку.
Телкиза знала, что Валтасар неистовствовал из-за кипрских девушек, а выдумку о его речи на вечернем совещании сочинила сама. Она пришла в Муджалибу укротить царя и настроить его на деловой лад. С этой же целью она приготовилась хорошенько припугнуть Валтасара.
— Я слышала, — начала она, — что Кир задержал корабли, захватил все товары и девушек, которых финикийские купцы везли тебе. Ты думаешь, что Кир завладел самыми прекрасными женщинами в мире. Уверяю тебя, ты заблуждаешься. Я знаю, что есть племена, чьи женщины превосходят кипрских.
Снова поглощенный мыслями о киприотках, Валтасар почти не слушал Телкизу. Он упорно сверлил взглядом стену гостиной, которая закрывала от него северные дали.
Но Телкиза продолжала:
— Это женщины скифов с берегов Черного моря. Они стройны, как ели, и ездят верхом не хуже мужчин. Они сражаются с врагами за своего царя и носят оружие, как халдеи. Но не это главное.
Валтасар покачал головой.
— Не это главное, послушай, что я скажу дальше.
Царь обнаружил некоторую заинтересованность.
— Слушай хорошенько, не пропусти ни слова. Валтасар поднял голову, как настороженный олень в
