Вскоре она нашла роскошное платье из переливчатой тафты полночно-синего цвета. Великолепно для папиного вечера. Потом купила книгу о пилотировании самолета на небольшой высоте и журнал «Лыжи».
Около половины седьмого Силия вернулась в квартиру. Джетро не было. Посланий на автоответчике тоже. Сначала она пыталась читать, потом рассматривала абстрактные рисунки, гадая, как Джетро понимает их, какое значение имеет для него та или иная деталь. Очень быстро стало понятно, что она даже приблизительно не может найти ответ ни на один вопрос. Ведь Джетро никогда не говорил о себе, о своих друзьях, о родителях, никогда не рассказывал, как он растил Линди. Мать бросила их совсем маленькими, оставив на попечение пьющего отца. Наверное, это сделало его тем замкнутым человеком, которого знала Силия. Она тяжело вздохнула. Джетро для нее был загадкой, но его тело восхищало и притягивало.
Стоя у высокого окна, она водила пальцем по холодным изгибам ближайшей скульптуры. Без четверти восемь. Он опаздывает на сорок пять минут. Силия решительно вышла из комнаты и толкнула дверь в спальню.
Изо всех сил стараясь не обращать внимания на постель, она открывала ящики комода и дверцы шкафа. Там были разные детали костюмов, одежда, другие вещи, но ничего женского ей не попадалось. В ванной не было дорогого душистого мыла и забытого в укромных уголках белья.
«Я должна презирать себя за это, — думала Силия. — Ревнивая жена шпионит за собственным мужем! Я не в силах вынести даже мысль о том, что у него может быть другая. Где его носит? Почему он опаздывает? »
Джетро получил от этой встречи то, что хотел. Переговоры оказались труднейшими. Пришлось проявить недюжинное упорство, пустить в ход весь накопленный опыт и знания. Он добился своего. Правда, была одна ложка дегтя — большую часть следующей недели придется провести в Австралии и Сингапуре.
Садясь в лимузин, он взглянул на часы. Пять минут восьмого. «Черт, — подумал он, — я же сказал Силии, что вернусь к семи».
— Генри, я опаздываю, — сказал он шоферу. — Ты можешь ехать быстрее?
— Попробую, сэр. Движение очень оживленное. Все-таки час пик.
Силии звонить бесполезно. Поздно предупреждать о задержке — он уже опоздал. Джетро стал просматривать глянцевый журнал о недвижимости, подыскивая дома, которые могли бы ей понравиться. Внимание никак не задерживалось на картинках. Джетро барабанил пальцами по колену, размышляя, не позвонить ли все-таки Силии. Да нет, глупо, они всего в двух кварталах от дома. Незачем звонить.
Джетро, это невероятно. Только что тебе удалось заключить сложнейшую за последние три года сделку, и в то же время ты не можешь принять элементарное решение: позвонить ли жене.
Своей жене. Он все еще не мог привыкнуть к этим словам. Не знал, что они на самом деле значат для него. Утром Джетро не собирался заниматься с ней любовью, это не входило в его планы. План был — выждать, пока она не сделает первое движение навстречу.
Ему самому не нравилось то подчеркнутое расстояние между ними, которое он так тщательно соблюдал в вермонтском домике. Это было совсем не так просто, как кажется. Далеко не так. Он чуть с ума не сошел, прожив эти дни в двух шагах от Силии и не смея тронуть ее хоть пальцем.
Зачем он это сделал? Хотел показать ей, кто хозяин положения? Или себе доказать, что его знаменитый самоконтроль не зависит от ее присутствия? Или — что гораздо вероятнее — хотел предоставить выбор ей самой? Хотел твердо знать, что не будет выглядеть в ее глазах так же, как Дэррил?
Какие бы цели он ни преследовал, этим утром его план был загублен безвозвратно. Один вид плачущей Силии на чердачном полу разбил ему сердце.
Сердце. Значит, у него есть сердце, которое хотя бы на несколько минут принадлежало ей. Сначала он хотел только успокоить, утешить ее. Никаких других мыслей не было, когда он обнимал Силию, сажал на колени. Желание пришло позже, потом — когда она подняла на него глаза и улыбнулась... «Я хочу любить тебя», — сказал ее взгляд. И тогда все случилось.
Она была девственницей. Не было никакого другого мужчины. Он до сих пор не мог прийти в себя от этого открытия. Она доверилась ему — так, как никому не доверялась. Этот дар стоил больше самого редкого желтого бриллианта.
— Приехали, сэр, — Генри открыл дверцу машины.
— Спасибо, — пробормотал он и опрометью бросился к подъезду. Даже не заметил, как пробежал мимо лифта, ждать он просто не мог. Лихорадочно расправившись с замком, крикнул: — Силия?
Она вышла из спальни с застывшим лицом. На ней было короткое черное платье, великолепное изысканной простотой линий, волосы обрамляли лицо живой волнующейся рамкой. Как всегда, ее красота поражала, заставала врасплох. Как неожиданный удар.
— Прости, я так ужасно опоздал. — Он бросил дипломат на столик. — Постараюсь переодеться как можно быстрее. Посмотри пока журнал, там есть несколько пентхаусов, на которые стоит обратить внимание. Можем потом посмотреть на них.
— Я не собираюсь покупать недвижимость в Нью-Йорке, — сказала она ледяным тоном.
Джетро бросил пиджак на ближайший стул и взялся за галстук.
— Я сам мог бы купить.
— Да, только не для меня, пожалуйста.
— Силия, я же извинился за опоздание. — Он нахмурился, расстегивая рубашку.
— Мне кажется, ты кое-что забыл. Это фиктивный брак. Временный. Нам не нужен пентхаус, что бы там папа ни говорил.
— Ты хочешь поссориться, да?
— Джетро, как ее зовут? — Голос Силии был совершенно спокоен.
Рука, расстегивавшая рубашку, застыла.
— Кого... зовут?
— Твою любовницу. Из-за которой ты не притрагивался ко мне весь медовый месяц. Из-за которой сейчас опоздал.
Джетро подошел ближе. У нее было очень бледное лицо с огромными, почти черными от зрачков глазами. Она была так напряжена, что казалось, рассыплется на кусочки, если до нее дотронуться.
Джетро очень хотелось до нее дотронуться. Ему всегда этого хотелось.
— Ты думаешь, что я все это время был с любовницей?
— Да.
Она впервые так враждебно говорила с ним.
Грудь его разрывалась от злости и боли. Злость — это понятно. Но боль откуда? Ни одной женщине он не позволял причинять ему боль. Не подпускал близко.
— Я не был с любовницей. — Каждое слово падало камнем. — Я был на переговорах. Если не веришь, спроси участников. Это мои конкуренты. Можешь быть уверена, что мы с ними не сговорились.
Силия продолжала исподлобья смотреть на него.
— В Вермонте ты относился ко мне как к женщине, которая тебе совершенно безразлична. Но потом, на чердаке, ты любил меня. — Ее голос слегка дрожал. — С тех пор ты ведешь себя так, словно я тебе чужой человек. Ты...
— Силия, ты мне веришь? — Он взглянул прямо в черные огромные зрачки. — У меня нет другой женщины.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Целую вечность. Тишины не было — сердца стучали так, что слышал, наверное, весь дом.
— Да, — наконец сказала Силия, — я верю, что у тебя никого больше нет. Но почему ты не обращаешь на меня внимания с тех пор? Я была очень глупой? Я тебя разочаровала?
Джетро вспомнил изгибы ее бедер, пылкие, трогательно-неопытные движения... Он поднялся на чердак, чтобы сказать ей о переговорах в Нью-Йорке, и хотел соблюдать дистанцию. Соблюдать этот проклятый контракт, пока она сама его не нарушит. И потерял голову.
Знаменитое самообладание Лэтема испарилось сквозь чердачное окно, потому что женщина, его жена, плакала над листком бумаги, словно у нее вот-вот разорвется сердце. Тише, Джетро, подумал он,
