— Я хочу заняться с тобой любовью, Люк Гриффин. Сейчас. На полу, на ковре в столовой, в постели — мне все равно. Как еще нам сблизиться?
— Нет.
Слезы предательски подступили к глазам. В носу засвербило. Еще не хватало расплакаться прямо перед ним, подумала Келси и резко развернулась. Запутавшись в брошенном на пол пальто, она подалась вперед и поскользнулась на паркете. Девушка выставила руки вперед, чтобы защитить себя. И тут сильные мужские руки подхватили ее, не давая упасть.
— Ты могла навредить себе и ребенку, — пробормотал Люк, ощутив укол в сердце.
Келси зарылась лицом ему в грудь, вдыхая его аромат, такой мужественный и сексуальный. Я люблю тебя, едва не сорвалось с ее губ…
Она подняла на него свои прекрасные глаза. Его губы слились с ее губами в поцелуе столь жадном, столь полном отчаяния, что Келси позабыла обо всем на свете.
Закрыв глаза, она отдалась его ласкам. Люк взял ее на руки, окунувшись лицом в густую копну каштановых волос.
Его тело обдало нестерпимым желанием. Переступив через пальто, Люк понес ее в свою спальню и, опустив на кровать, стал жадно срывать с нее одежду.
— Я хочу тебя… — выдохнула она, стеная от наслаждения. — О боже, Люк, возьми меня!
Не раздеваясь, он рванул молнию на брюках и вошел в нее; Келси была готова принять его, горячая, влажная, сладкая…
Ее руки царапали его спину, прижимали его к себе. Она желала полностью раствориться в нем, став с ним единым целым.
Достигнув пика наслаждения, они лежали рядом, обессиленные, но счастливые.
— Боже, как долго я этого ждала…
Люк тоже. Но он ни за что не признается ей в этом. Он сделал то, что поклялся не делать: позволил страсти затуманить его разум. Не отдавая себе отчета, он погрузился в близость с Келси.
— Клянусь, все не будет кончаться в постели каждый раз, когда ты решишь пойти в бар.
— Жаль, — промурлыкала жена. — Я уже подумывала ходить туда каждый день.
— Тебе нельзя пить столько эля. — Люк заставил себя встать с постели и застегнуть брюки. — Иди спать, Келси. Сегодня был долгий день.
— Прости за ссору. Но мне понравилось примирение. — Подмигнув, Келси отправилась к себе.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Свобода и отчаяние, подумала она. Странная комбинация.
Стоял теплый майский полдень. Келси смотрела в окно. На Манхэттен пришла весна. Деревья в парке зазеленели клейкими листочками, на небе не было ни облачка.
Келси любила весну. Ей нравилось пробуждение природы, возвещающее о начале чего-то нового.
Но в этом году девушка не испытывала удовольствия, глядя в окно.
— Тюльпаны. — Люк вошел в гостиную и протянул ей букет. — Ты, наверное, скучаешь по дому в это время года.
Хорошая жена улыбнулась бы и поблагодарила мужа, но Келси не считала себя настоящей женой.
— Положи цветы на стол. Я поставлю их в вазу позже.
Люк с минуту молча смотрел на нее, стараясь понять, отчего она так злится.
— В чем дело, Келси?
— Уверен, что хочешь знать?
— Давай же, выскажись.
— Я трачу свое время и твои деньги, покупая красные полотенца и ковры. Я думала, что если добавить сюда цвета и уюта, пентхаус станет для тебя домом. Но я ошиблась.
— Я же сейчас здесь.
— За последние три недели ты не ночевал дома тринадцать дней. Ты в офисе до девяти, а в остальное время тебя не оттащишь от телевизора. Это ты называешь «быть дома»?
— Я уезжал по делам. Ты же умная женщина и должна понимать.
— Мы целую вечность не ходили в театр или на концерт. Ты стыдишься меня, да? Поэтому держишь меня здесь, как в клетке. Не хочешь появляться со мной в обществе, так как все знают, что я заманила тебя в ловушку.
— Что за чушь ты несешь?
— На вечеринке я слышала разговор Кларисс и еще нескольких девушек. Они обсуждали, как выгодно я разыграла карты. Я сделала тебя объектом насмешек, Люк.
Он подошел ближе и тряхнул Келси за плечи.
— Все это бред. И тебе об этом известно. Мне давно безразличны подобные толки.
— Но если ты не стыдишься меня, почему мы до сих пор не видели последний хит на Бродвее или новую выставку в «Метрополитен»?
— Не было времени.
— Это не ответ, — бросила Келси, сжав кулачки.
— Я даю тебе столько свободы, сколько возможно, чтобы ты могла общаться с сокурсниками, учиться, рисовать в своей студии.
Келси ощутила укол вины. Почему она злится на Люка, который столько для нее сделал? К черту вину!
— За пару недель ты побывал в Бангкоке, Париже, Стокгольме и Осло. Ты говоришь по мобильному чаще, чем с собственной женой. И ты называешь это «давать свободу»? Это называется «игнорировать».
— Помнишь, как назывался твой список, написанный красным маркером? — разозлился Люк. — «Список свободы», так, кажется. Я отнял ее у тебя, сделав тебе ребенка и женившись. Поэтому я хотел предоставить Келси Гриффин столько личного пространства, сколько могу.
— Я больше тебя не возбуждаю, да? Хотя ты и не спешил заняться со мной любовью после свадьбы. Вот в чем проблема.
— Ты шутишь?
— Если бы! Я ношу одежду для беременных, и теперь я для тебя не сексуальнее бегемотихи.
— Ради бога, Келси, даже когда ты будешь на девятом месяце и не сможешь видеть пальчики на своих ногах, ты все равно останешься самой желанной, самой сексуальной женщиной на свете.
— О… — Келси почувствовала, как на глаза навернулись слезы — правда?
— Только не плачь, я этого не вынесу.
— Но если я такая желанная, почему мы не занимаемся любовью? Ты спал со мной после свадьбы лишь однажды, Люк. Однажды.
— Думаешь, это легко? — Мужчина отвел взгляд. — Я умираю оттого, что не могу прикоснуться к тебе.
— Тогда зачем все это?
— Я теряю голову, когда ты рядом. Это может навредить тебе и ребенку.
— Но в книге о беременности написано, что секс не мешает развитию малыша. Он даже полезен.
— Тот, что между нами? Столь безудержный и горячий? Не думаю.
— Значит, женившись, ты решил соблюдать дистанцию? И даже не поставил меня в известность? Ты не имел права так поступать.
— Хватит, — оборвал Люк. — Пойдем есть. Надень какой-нибудь новый наряд, и я отведу тебя в ресторан.
Келси приблизилась к мужу и, обвив его шею руками, поцеловала в губы. Но Люк оттолкнул ее.
