Не делись со мной секретами

ее, знал, что он изводил ее.

– Я знал, какие ему предъявляются обвинения.

– Дон, не уклоняйся от ответа.

– Я знал, что, возможно, он виновен.

– И ты предложил ему сделку?

– Я высказал предположение, что мы сможем помочь друг другу.

– Ты рассказал ему все обо мне, проинструктировал его, что надо говорить и делать, – голос Джесс звучал монотонно. Вопросы она задавала безучастно, как будто на них получены ответы.

– Что-то вроде этого.

– Но почему? Почему именно сейчас?

Дон покачал головой.

– Об этом я начал задумываться очень давно. О том, как найти возможность доказать тебе, что ты сильно во мне нуждаешься. И вдруг появился он, появилась возможность сделать это. И эта мысль в каком- то роде приобрела в моей голове окончательную форму. К тому же меня привлекло совпадение цифр, знаешь ли, четыре года совместной жизни, четыре года врозь. Я понял, что не могу позволить себе ждать дальше. А тут на сцену вышел Адам Стон, и я сообразил, что вообще больше не могу ждать.

– Что именно ты велел сделать Рику Фергюсону?

– По существу, то, что ему больше всего удавалось. Я предоставил ему свободу рук, лишь бы только он не трогал тебя.

– Не трогал меня? Да он меня чуть не убил!

– Я был всегда поблизости от тебя, Джесс. Ты никогда не была в настоящей опасности.

Джесс потерла горло, почувствовала, что кровь еще не засохла.

– Ты велел ему проникнуть со взломом в мою квартиру и порезать мое нижнее белье! Ты велел ему выпачкать и искорежить машину!

– Я велел ему лишь напугать тебя. Детали я оставил на его усмотрение.

– Он убил Фреда!

– Подумаешь, какую-то канарейку. Я куплю тебе сотню новых, если тебе этого хочется.

Джесс почувствовала, как щекотанье паучьих лапок распространяется от ее рук и ног к голове. Неужели она действительно ведет такой разговор? Неужели они действительно могут говорить подобные вещи друг другу? Неужели она действительно слышит все это?

– А сегодня? – спросила она. – Что он должен был сделать сегодня?

– Я сказал ему, что, учитывая твое пресловутое упорство, ты ни за что не успокоишься, пока не добьешься его осуждения за убийство Конни. Я знал, что он не сможет воспротивиться искушению заявиться к тебе, но я хотел удостовериться, что хозяином положения в отношении и места, и времени являюсь я. Поэтому я просто посоветовал ему закончить все свои дела как можно скорее.

– Ты отправил его убить меня?

– Я послал его сюда на верную смерть, – возразил Дон и засмеялся. – Дьявол, я дал ему ключ. – Он засмеялся опять. – Я использовал его, Джесс, чтобы добиться того, чего мы оба хотим.

– Чего же мы оба хотим?

– Быть честными, Джесс. Разве ты не стремилась добиться смертного приговора? Прокуратура штата не смогла бы обеспечить это. Я сделал это за всех. Ради тебя. Ради нас, – Добавил он, прекратив смеяться.

– Значит, ты подстроил все это?

– Этот человек был настоящей скотиной. Подонком. Твои слова, помнишь? Он убил Конни Девуоно. Твердо решил прикончить и тебя.

– Но ты позвонил мне, когда я была у сестры, уговаривал провести ночь у нее. Умолял меня не ездить домой.

Дон опять рассмеялся.

– Зная, что ты поступишь как раз наоборот. Зная, что гордыня погонит тебя домой еще быстрее. Бог запрещает тебе слушаться советов мужа.

– Бывшего мужа, – тут же поправила его Джесс.

– Да, – признал он. – Бывшего мужа. Человека, который любит тебя, который всегда тебя любил, и который не прекращал любить тебя.

Джесс обхватила голову руками, стараясь побороть неожиданное головокружение. Все это нереально, думала она. На самом деле ничего этого не происходит. Но, Господи, ведь это же Дон! Человек, который постоянно находился подле нее, был для нее учителем, возлюбленным, мужем, другом. Человек, который нянчился с ней, когда погибла ее мать и когда на нее обрушились изматывающие приступы беспокойства. А теперь он рассказывает ей о том, что умышленно подстроил возобновление таких приступов. Он говорит ей, что науськивал Рика Фергюсона, который уже давно терроризирует ее. Он сообщает ей, что пришел теперь сюда, чтобы совершить убийство. И все это во имя любви! Бог мой, на что же еще был он способен?

Мысленным взором Джесс окинула восемь последних лет. Приступы беспокойства начались сразу после исчезновения матери, продолжались в течение всего периода семейной жизни с Доном, стали повторяться