тянувший за собой хозяйку на длинном поводке. Это был Бонни. А его хозяйка — домработница Поппи.
— Геннон, это миссис Фуллер. Она не должна меня видеть. Если она меня узнает…
Не закончив фразы, Дора с Софи на руках решила бежать. Но прежде чем она двинулась, Джон обхватил ее за талию и повернул к себе. Как только собака подбежала к ним, заливаясь радостным лаем и прыгая вокруг Доры, он взял ее лицо в ладони и поцеловал мокрые прохладные губы. Дора попыталась вырваться, но рука Геннона крепко держала ее, а губы прижимались все плотнее.
У Геннона была только одна цель, когда он схватил Дору и начал целовать: спрятать ее лицо, чтобы ее не узнали. Но к тому времени, как хозяйка смущенно и торопливо отозвала своего пса, выражение лица Доры смягчилось, и она начала отвечать на его поцелуй. И Джон забыл о своих разумных мыслях. Теперь ему хотелось просто целовать Дору. Он целиком был поглощен невероятным, кружащим голову удовольствием, которое доставляли ему ее губы. Кровь быстрее побежала по его венам, по телу разливалось идущее изнутри тепло, несмотря на холодные струи дождя.
Софи захныкала, и только это заставило их опомниться. Дора отступила назад, немного раскрасневшаяся, готовая отскочить в любую минуту, словно пугливая лошадь. Девочка что-то зашептала Джону на ухо. Он в ответ приложил ей палец к губам.
— Не спрашивай, — предупредил он Дору, удивленно поднявшую брови.
— Почему? Что она сказала? — Геннон упорно избегал встречаться с ней взглядом. С изумлением Дора заметила, что его щеки тоже заливает легкий румянец. Значит, что-то насчет их поцелуя. Она рассмеялась, но не стала настаивать. — Пошли. Давай отсюда выбираться.
Геннон внимательно смотрел на нее. Она смеялась. Не злилась. Не заявляла ему, чтобы он ни на что не рассчитывал, что их поцелуй был лишь способом скрыть, кто она. Нет. Их поцелуй был настоящим. Похоже, Дора тоже осознавала это и ответила охотно, без смущения.
Джон отвернулся. Одно дело — пожить у друга в доме или, скажем, одолжить самолет. Но жена друга… Ни один из друзей этого уже не поймет и не простит. Даже если его жена будет совсем не против. Особенно, если будет не против.
— Полиция может вернуться, — выдавил он.
— Возможно, но это будет не скоро. Они немного смущены тем, что сломали дверь. — Дора взглянула на Джона. — Я не звала их.
— Тогда почему они примчались сегодня утром во всеоружии целым подразделением?
— Во всеоружии? С каких это пор двое полицейских зовутся подразделением?
— В машине их действительно было двое. Но за ними подъехал еще небольшой фургончик. Они окружили дом, перекрыли все выходы прежде, чем сломать дверь. Я все видел из своего укрытия в роще.
— Они ничего об этом не говорили. Там были только эти двое. Похоже, они специально дожидались меня.
— Они устроили тебе допрос с пристрастием?
— Они подумали, что я могу оказаться сообщницей. Или заложницей. — Она едва успела остановить готовую сорваться с языка фразу о произошедшей путанице с именами.
Дора чувствовала, что должна сказать ему. Должна признаться. Особенно после их поцелуя. Геннон не должен думать, что жена его друга позволяет целовать себя всякому встречному. Она скажет. Но только не сейчас. Сейчас она не готова. Кроме того, Геннон может подумать, что она поощряет его. И будет, кстати, не так уж неправ.
Он посмотрел на нее, а затем кивнул.
— Конечно, они могли знать, что я друг Ричарда. И тогда искать меня в его доме было бы логичнее всего.
— Ты думаешь, они знают, кто ты? В газете об этом ничего не сказано.
— Газетчики много чего не знают. А вот полицейские могли догадаться. И они могут вернуться в любую минуту. Мне жаль, Дора. Я доставляю тебе уйму беспокойства.
— Ничего. Просто добавь меня в список своих друзей. Тогда сразу перестанешь об этом беспокоиться. А о полиции можешь не думать. Мы не останемся в коттедже. Я только вернусь, чтобы починить дверь. А потом мы поедем в мою квартиру в Лондоне.
В ее квартиру? Почему она не сказала «в нашу квартиру»? — тут же промелькнуло в его голове.
Все трое подошли к машине. Дождавшись, пока Дора откроет ее, Джон спихнул на пол сумки и положил Софи на заднее сиденье.
— В одной из сумок есть кукла. Это для Софи.
Геннон нашел куклу и протянул ее девочке. Та посмотрела на Дору и смущенно улыбнулась. Потом пробормотала несколько слов. Дора порылась в памяти и выудила боснийский эквивалент слова «пожалуйста».
— Где ты этому научилась? — спросил Геннон, пытливо вглядываясь в черты Доры.
Она немного смущенно пожала плечами.
— Я бывала в Боснии. Я понимаю, что и почему ты пытаешься сделать. Правда, понимаю. Тебе не придется больше мне лгать. Господи, да залезай же в машину, пока совсем не околел от холода. — Джон потянулся к водительской дверце, но Дора покачала головой. — Я поведу. — Он еще раз задумчиво на нее взглянул, но не стал возражать. Несколькими минутами позже они уже подъезжали к дому. — Тебе лучше будет пойти внутрь, просохнуть и сменить одежду, пока я попытаюсь что-нибудь сделать с дверью.
Джон не стал терять времени на споры, и, когда он вернулся, Дора еще возилась с телефоном. Не обращая внимания на его подозрительный взгляд, она набрала номер.
— Сара? Это Дора. Как Лаура? — Сара могла обсуждать успехи, красоту и сообразительность своего ребенка часами, но у Доры не было времени на подробности. — Замечательно! Поцелуй ее за меня и передай горячий привет. Сара, дорогая, ты не могла бы оказать мне одну услугу? У меня произошел досадный инцидент с дверью в коттедже. Нужен кто-нибудь, кто мог бы починить замок. Как можно скорее. Да, и телефон тоже не в порядке. — Она улыбнулась Геннону. — Благослови тебя Бог, дорогая. Счет пришли мне по почте. — Дора закончила разговор и посмотрела на Джона. — Ты знаком с Сарой?
— С сестрой Ричарда? Один раз встречались.
— Она большая мастерица улаживать бытовые проблемы. Ты мог бы позвонить ей.
— Я вообще не планировал звонить кому бы то ни было, Дора.
— Человек, попавший в такие неприятности, как у тебя, нуждается в любой помощи, которую только можно получить. Ну что, поехали?
Геннон оказался ужасным пассажиром. Он постоянно сдерживал ее, едва она слегка увеличивала скорость на шоссе, и нервно постукивал ботинком, пока она лавировала в потоке машин по Лондону. Но Дора стойко молчала, не делая никаких замечаний.
Наконец они доехали до дома, в котором помещалась квартира Доры.
— Вот и все, Геннон. Можешь вылезать, — сказала она, лихо припарковавшись между «мерседесом» и «ягуаром». Он пробормотал что-то, одинаково похожее на молитву и на благодарность.
— Ты всегда так водишь?
— Как «так»? — с выражением искренней невинности спросила Дора, но это не обмануло Геннона.
«Дора Мариотт или Кавана, как бы ее там ни звали, так же невинна, как сам грех, — подумал Джон. — И, может быть, точно такая же сладкая». Воспоминание об ее теплых губах, о медовом вкусе ее языка вернулось и захлестнуло его.
— Пойдем, детка! — Дора откинула свое сиденье и с трудом вытащила Софи. Во время поездки девочка порылась в сумках и попыталась примерить все, до чего смогла дотянуться.
Дора поставила Софи на тротуар, и сразу стало заметно, что штанишки безнадежно сползают, а кроссовки надеты не на ту ногу. Дора засмеялась.
— По крайней мере, ей удалось правильно надеть пальто. — Она подняла девочку на руки. — Я отнесу ее, если ты захватишь сумки.
— Добрый день, мисс Кавана, — сказал консьерж, когда они вошли в холл подъезда. Вид у них был такой, словно они приехали с распродажи одежды по сниженным ценам. — Могу я вам чем-нибудь помочь?
