Дору. Если Джон когда-нибудь в этом и сомневался, то сейчас все сомнения пропали. Точно так же, как знал, что надо было послушаться внутреннего голоса, который советовал ему остаться в машине.
Он стоял не двигаясь. Дыхание перехватило, и он дернул галстук, пытаясь ослабить узел. Его душила поднимающаяся волна жгучей ревности, которая заглушала слабый голос здравого смысла, кричащего, что он должен бежать, пока его не заметили.
— Джон! — Слишком поздно. Оставалось только двинуться навстречу Ричарду, который уже шел к нему с широкой улыбкой, спеша заключить друга в объятия. — Черт, как я рад тебя видеть! А Дора уже вся извелась. — Он повернулся и протянул руку стоящей за его спиной женщине. — Дорогая, наконец-то приехал Джон.
Геннон едва удержался от того, чтобы не кинуться наутек. Вместо этого он протянул Ричарду руку. Только бы удалось не показать своих чувств и улыбнуться ей так, будто конец света еще не наступил, — и все в порядке.
— Ричард… — начал он, а затем замолчал, сбитый с толку. Женщина, с которой был Ричард, была вовсе не Дора.
— Я уже говорил тебе, что теперь я — самый счастливый человек в мире, — продолжал говорить Ричард, не обращая внимания на застывшего в удивлении Джона. — Теперь ты сам можешь понять, почему. Поппи, дорогая, это — Джон Геннон. Помнишь? Я хотел, чтобы он был шафером на нашей свадьбе. Но он в это время удрал куда-то в самый глухой и затерянный уголок мира. Где ты праздновал Рождество?
— В Руанде, — еле вымолвил он. — По-моему, там…
Женщина, стоящая рядом с Ричардом, была чем-то неуловимо похожа на Дору. Такие же длинные красивые волосы. Такое же хрупкое, тонкое тело. Но она была выше, старше и такая роскошная, какую делает женщину только мир моды.
— Поппи? — повторил он ее имя, не придавая ему смысла, словно произносил заклинание.
— Старшая сестра Доры, — подтвердила она. Но Джон все еще никак не мог вникнуть.
Геннон смотрел на них, переводя взгляд с Поппи на Ричарда и обратно.
— Так вы, значит, замужем за Ричардом?
— Если он сказал вам, что это не так, то солгал, — отозвалась Поппи с улыбкой. — И тогда ему придется расплачиваться. Жестоко. — Она начала толкать мужа по направлению к бассейну.
— Где Дора? — успел спросить Джон, когда супружеская чета была уже в бассейне. — Я должен ее увидеть.
— Но я думала… — Поппи замолчала. — Дора наверху. Прилегла отдохнуть. Ей стало плохо в суде. Для бедняжки это слишком тяжелое испытание. Да еще такая жара стоит!
— Где мне ее найти? Я должен поговорить с ней прямо сейчас.
Сестра Доры улыбнулась.
— Наверх по лестнице. Третья дверь направо. — И счастливая пара исчезла в брызгах и плеске воды.
Геннон медленно поднимался по дубовым ступенькам старой лестницы, и пока он шел, одна и та же мысль билась в голове: «Дора не замужем за Ричардом!» Значит, полицейский предположил, что она — Поппи, и назвал ее миссис Мариотт. А он принял его ошибку за правду, даже не подумав…
Третья дверь направо. Он тихо постучал, но никто не ответил. Он нажал ручку и открыл дверь.
И с этого момента уже ничего не имело значения. Кроме того, что он любит. Любит Дору всем сердцем.
Она спала. Ее волосы разметались по подушке. Манящие изгибы тонкого тела едва прикрыты простыней. Спящая Красавица! Ему захотелось разбудить ее поцелуем, но они жили не в сказке, а он не походил на принца.
Вместо этого Джон встал на колени у кровати, всей душой желая, чтобы она проснулась и он мог заключить ее в объятия. Одновременно он боялся, что кончится этот удивительный момент, когда он мог любоваться спящей и наслаждаться ожиданием. Джон протянул руку и тихо коснулся ее лица кончиками пальцев. Ее щеки были мокрыми. Он лизнул руку и почувствовал соленый привкус ее слез. Дора плакала во сне.
— Дора… — произнес он так мягко и нежно, как только мог. — Дора, моя милая девочка!
Она шевельнулась и открыла глаза. Ей показалось, что Джон произнес ее имя, но она не могла решить, проснулась или еще спит. Когда она увидела Джона, то поняла, что еще спит. Джон далеко… в тюремной камере… Но разве сон может быть таким реальным?
Дора никак не решалась протянуть руку, боясь нарушить волшебство.
— Джон? — тихо прошептала Дора.
— Да, любимая!
Он назвал ее любимой! Она чувствовала на щеке его дыхание. И все же Дора боялась поверить в реальность происходящего. Она подняла руку, чтобы коснуться его, но в последний момент отдернула, боясь, что неосторожное прикосновение прогонит прочь этот чудесный сон. Дора знала, что, стоит ей обнять Джона, он ускользнет от нее и она обнимет лишь пустоту.
— Дора, почему ты притворялась?
Он снова заговорил. Что она могла ответить? Только правду.
— Потому, что я боялась!
— Меня?
— Нет! — Наконец она решилась, протянула руку и сжала его ладонь. — Я боялась себя. Боялась своих чувств к тебе… Я не сплю… да?
Джон покачал головой, взял ее за руку и приложил теплую ладонь к своей щеке, начав медленно, с наслаждением целовать ее пальцы.
— Но… я не понимаю… Я сама слышала, как судья приговорил тебя к шести месяцам… — Внезапно Дора села. Весь сон тут же пропал. — О Боже, ты сбежал!..
— Нет, нет, милая! — Он поднялся и сел с ней рядом на кровать, прикасаясь губами к ее лицу, волосам, желая, чтобы эта минута длилась вечно. — Я бы никогда не сбежал. Разве ты не знаешь? Судья дал мне шесть месяцев условно. Но я все равно пленник. Твой пленник. И на этот раз — пожизненно! — Джон достал из кармана рубашки листок, развернул его и показал Доре записку, которую она написала ему в больнице. — Это правда?
Дора подняла голову и посмотрела ему в глаза.
— Ты и сам знаешь. Скажи, почему ты не хотел меня видеть, почему отослал назад мое письмо?
— А ты не догадываешься? — (Она покачала головой.) — Дора, я же думал, что ты замужем за Ричардом!
— Но Фергус или кто-то из моих родных должны были тебе объяснить… — Тут Дора усмехнулась. — А зачем бы они стали что-то объяснять? Никто ведь и не знал про мой обман. Ох, Джон! Если бы только у меня было достаточно мужества, чтобы доверять тебе с самого начала!
Теперь была очередь Джона удивляться.
— У тебя хватит мужества на десятерых. Я не понимаю. Если ты не считала, что меня удерживают твои отношения с Ричардом, то… почему, ты думала, я стараюсь держаться от тебя подальше?
Дора покраснела.
— Я была такой идиоткой!.. — Все ее сомнения казались сейчас мелкими и незначительными. Дора села на колени на кровати и обвила руками шею Джона. — Нет, Джон. Больше никаких сомнений. И никаких вопросов. Теперь ты здесь. Все остальное — неважно.
— Даже мать Софи? — Джон взглянул на нее. — Ты не спросила о ней.
— Ты сам расскажешь, если захочешь. Но ты ничего не должен…
— У тебя есть право знать.
Он встал и подошел к окну, вглядываясь в пыльный деревенский пейзаж позднего лета. Она не удерживала его. Видно, существовало что-то, что не давало ему покоя.
Дора накинула пеньюар и села перед ним на подоконник, обхватив руками колени. Она молчала и терпеливо ждала, пока Джон заговорит.
