— Спасибо.
Дора взглянула на спящую девочку, которая даже не проснулась, когда ее укладывали.
— Я могу дать тебе немного денег. — Она искоса взглянула на Джона. — Или побольше, если ты отпустишь меня в банк. — (Тот покачал головой.) — Нет? Ладно. Тогда возьми мою кредитную карточку.
— И ты даже скажешь мне правильный код?
— Скажу, — пообещала Дора. — Но ты должен будешь оставить Софи со мной.
Джон вздохнул. Он смотрел на спящую девочку, и его лицо лучилось нежностью и заботой. Потом, словно почувствовав на себе ее взгляд, повернулся.
— Я присмотрю за ней, Геннон, — уверенно добавила Дора, неожиданно для себя почувствовав симпатию и жалость к этому человеку.
— Присмотришь? И как долго?
— Пока она не вернется к матери. Я сама отвезу ее, если ты хочешь… — Дора совсем не была уверена, что ему этого хочется. — И я ничего не скажу полиции.
— Почему не скажешь?
— Потому, что ничего хорошего из этого не выйдет. И еще потому, что ты — друг Ричарда. — Она и сама знала, что говорит глупости, но сейчас здоровье ребенка было важнее, чем весь здравый смысл и рассудительность, вместе взятые.
Геннон все вглядывался в лицо женщины, которое казалось ему до странности знакомым. Он не останавливаясь бежал вот уже много дней. С тех пор, как забрал Софи из лагеря для беженцев. Он был ранен, голоден, до предела вымотан. И вот он вломился в коттедж Ричарда. Ему было нужно место, чтобы спрятаться и прийти в себя. Место, где Софи будет в безопасности, пока он окрепнет и сможет хоть немного разобраться с делами. Эта женщина предлагает помочь, хотя ничего о них не знает. Более того, она смотрит на него так, будто его отказ разобьет ей сердце. Конечно, это очень важно. Хотя и не должно иметь никакого значения.
Может быть, он настолько устал, что ему уже видится и слышится то, чего нет на самом деле? Доверять ей лишь потому, что она выглядит как ангел, спустившийся с небес для спасения его и Софи, по меньшей мере глупо. И может оказаться роковой ошибкой.
— Сегодня ночью я никуда ее не поведу, — пообещал Джон. — Посмотрим, как она будет чувствовать себя утром, а потом уже решим, что делать дальше.
— Ей нужно время. Гораздо больше времени, чем одна ночь. Дай ей выздороветь.
— А еще ей нужно вот это. — Геннон извлек из кармана флакончик с таблетками.
— Что это? — с подозрением спросила Дора.
— Просто антибиотики.
Геннон присел рядом с изголовьем кровати, приподнял девочку и заставил сонную проглотить капсулу, запивая теплым молоком. Девочка снова крепко заснула, едва ее головка коснулась подушки. Только после этого Джон повернулся и посмотрел на женщину, стоящую позади него.
— Так ты поможешь нам, Пандора? Подари нам хоть немного надежды на будущее, — с мольбой произнес он.
Дора с изумлением обнаружила, что она поддается очарованию этих карих глаз, этой улыбке, которая, впрочем, может без труда разбивать женские сердца.
— Ты спрашиваешь так, как будто у меня есть выбор, — ответила она, ругая себя за минутную слабость. Да, она отослала полицейских и сейчас, по сути, уже является его сообщником, как бы ей ни хотелось признаваться в этом. Ее взгляд скользнул по усталому лицу незваного гостя, отметив глубоко запавшие глаза и небритые щеки, и что-то в ней смягчилось. Конечно, она и не собиралась до конца верить Геннону. — Тебе не мешает выпить, — сказала она. — И чего-нибудь покрепче.
Джон провел рукой по лицу, словно стряхивая усталость.
— Ты права. День сегодня был чертовски трудный. Спасибо.
— И этот день для тебя еще не закончился.
Дора пошла к двери, а Джон остался стоять: высокая, темная, сгорбленная фигура. Он наклонился над девочкой, словно извиняясь за все, что ей пришлось вынести. Сцена была чрезвычайно трогательной, и Дора уже больше не сомневалась, что Геннон искренне любит малышку.
— Нам лучше пойти вниз. Так мы не побеспокоим Софи, — предложила она. — А потом ты расскажешь мне, что же происходит на самом деле.
Джон Геннон смотрел, как прекрасная женщина с распущенными волосами щедрой рукой наливает в стакан бренди. Какая же она очаровательная… Когда Дора ворвалась в кухню с Софи на руках, у него на мгновение замерло сердце. И не только потому, что она застала его врасплох. Он почувствовал невольное восхищение перед этой красотой. Кровь заиграла в нем, и он не на шутку разозлился. У него и так куча проблем, чтобы еще волноваться из-за этой женщины! Сейчас ему нужны все силы и все внимание, чтобы справиться с самым важным делом в его жизни.
Геннон был зол и на Ричарда. Как он мог взять в жены Дору, которой едва ли за двадцать? Неужели она всего лишь барашек на заклание — очередная жертва старого волка Ричарда? Не может быть, чтобы человек, которого он любил и уважал, превратился в старого греховодника.
Тут Джон едва сдержался, чтобы не рассмеяться вслух над собственным, с виду таким праведным гневом. Нет, он не злился на Ричарда, это была всего лишь обычная ревность. Его тело жаждало получить эту женщину. И сейчас они находились в идеальной обстановке: ночью одни в доме, далеко от всего и всех… А как же его совесть?
Да и времени на романтику и безделье у него не было. Может быть, и сил, хотя, конечно, жаль. Эту женщину мало было назвать красивой. В ней были шарм, очарование и мужество.
Столкнувшись лицом к лицу с грабителем, любая другая забилась бы в истерике. Она всего лишь разозлилась на него, и даже не за то, что он влез в дом, а за то, что Софи оказалась на улице в дождливую ночь.
Ему сейчас нужно не добиваться этой женщины, а убеждать, что они с Софи нуждаются в ее защите и помощи. Не то чтобы он собирался использовать ее, просто Дора могла бы отчасти решить его проблемы, ссудив деньгами. Как бы там ни было, но она и так уже приняла деятельное участие в их судьбе. Занятый этими мыслями, Джон подошел к телефону и опустился на колени, чтобы осмотреть розетку.
— Так что там с отверткой? — спросил он, поворачиваясь к Доре.
Ее потемневшие глаза вспыхнули. Не говоря ни слова, Дора прошла по ковру к Джону. Ее голые ноги мягко и неслышно ступали по высокому ворсу.
— Это бренди, — сказала она, протягивая ему стакан.
— Этой порции достаточно, чтобы я пролежал здесь неделю в бессознательном состоянии, — прокомментировал он, неожиданно понимая, что ему следует сконцентрировать внимание на переливающейся янтарной жидкости в стакане, а не на ее ногах.
— Тогда не пей. Должна признаться, что мне меньше всего хочется, чтобы ты провалялся здесь целую неделю. — Она мельком взглянула на розетку. — Тебе обязательно делать это? Я ведь не собираюсь в ближайшее время звонить в полицию, которую сама же отослала.
— Да. Но я уверен, что захочешь позвонить кому-то еще. Я уже обещал, что подсоединю все, когда буду уходить, а ведь мне намного проще просто выдрать провод.
Решив, что телефон ей еще понадобится, Дора сдалась:
— Отвертка на кухне.
— Тогда я советую тебе принести ее… — И побыстрее!.. Переломанные ребра опять напомнили о себе. Долго он не продержится.
Через минуту она вернулась с небольшой отверткой, направилась к камину и присела перед ним. По плечам женщины рассыпались волосы, отливающие золотом и медом в свете высокой лампы.
Пока Джон рассматривал Дору, она потянулась за кочергой и уже почти успела вынуть ее, когда пальцы Джона внезапно сомкнулись у нее на запястье. Испуганная, она быстро повернулась, глядя расширившимися от ужаса глазами.
— Я только… хотела… разжечь огонь… — пролепетала она.
— Правда?
