— Ох, Люси. Моя дорогая малышка Люси. — Она думала, что у нее давно выработался иммунитет к слезам. Как-то раз, в восемнадцать лет, она плакала от жалости к себе, а потом только от облегчения, когда маме удавалось побороть очередной кризис. Сейчас от наплыва эмоций у нее так сдавило горло, что она не могла говорить, даже если бы знала, что сказать.
Несколько мгновений, пока Брон стояла, зарывшись лицом в детские кудряшки, все висело на волоске, но она в конце концов сумела взять себя в руки, опустила девочку на землю и присела перед ней на корточки. Откинув со лба малышки непослушный завиток, она кончиком пальца дотронулась до крошечного неровного шрамика над глазом. Глаза были синие, но не темные, не чернично-синие, как у Фица, а светло-синие, как летнее небо. Бронти узнала этот цвет. Точно такого же оттенка были глаза у мамы. Как жаль, что мама этого не увидит… Она поморгала. Плакать нельзя ни в коем случае. Надо улыбаться.
— Какая ты красивая, Люси, — сказала она. Люси, у которой глаза тоже были на мокром месте, от неожиданности широко улыбнулась.
— Правда? — Она подняла глаза на Фица. — Ты мне никогда не говорил.
— Нет, не говорил, боялся, как бы ты не заважничала. — Его голос показался Брон чуточку странным, и она взглянула на него снизу вверх, но он в это время повернулся навстречу пожилой женщине, спешившей к ним через лужайку. — Клэр, извините. Мы немного опоздали.
— Ничего страшного, мы и сами задерживаемся. — Она смотрела через его плечо; ее лицо выражало лишь вежливый интерес.
— Клэр, позвольте представить вам мать Люси…
— В этом вряд ли есть необходимость, Фиц. — Когда Бронти выпрямилась, все еще держа Люси за руку, Клэр протянула ей руку. — Я много раз видела мисс Лоуренс по телевидению, да и Люси, разумеется, о ней упоминала. Я — Клэр Грэхэм, директор школы. Мы очень рады приветствовать вас здесь сегодня, для нас это приятная неожиданность. — Она взглянула на Фица, потом на Люси. — Кажется, ты хотела помочь малышам, Люси.
Люси не шелохнулась. Бронти сжала ее руку.
— Твои друзья ждут тебя, Люси. У нас с тобой будет еще время — попозже.
Люси обернулась и увидела поодаль небольшую группку девочек. Она улыбнулась от уха до уха и вприпрыжку побежала к ним через поле. Брон показалось, что все ее существо буквально излучало триумф.
Клэр Грэхэм с ласковой улыбкой посмотрела ей вслед, а потом повернулась к Фицу:
— А знаете, вам не отделаться бутылкой шотландского виски и Могглом — вы ведь даже не намекнули мне, что привезете сегодня знаменитость. Материал о нашем спортивном празднике мог бы появиться на первой странице «Брэмхилл газетт», и тогда меня стали бы осаждать толпы родителей, чьи дети умирают от желания учиться в одной школе с дочерью Брук Лоуренс.
— Именно по этой причине я и промолчал, Клэр. Это частный визит. Нам обоим хотелось бы, чтобы таковым он и остался. Я уверен, что вы все понимаете.
Клэр кивнула.
— Разумеется. — Секунду помолчав, она сказала: — Мы сейчас начинаем, Фиц, может быть, вы захотите заснять старт? — Пока он доставал из машины ручную видеокамеру, она повернулась к Бронти: — Фиц делает для нас видеофильм; это наша небольшая попытка пополнить финансы, и чем больше детей ему удастся запечатлеть на пленке, тем больше копий мы сможем продать.
— Понимаю. — Бронти не удержалась от улыбки. Она чувствовала себя до смешного, до глупости счастливой. Она ведь почти боялась думать, чем обернется этот день. И уж во всяком случае, предполагала, что будут какие-то моменты неловкости. Она взглянула на Фица. Возможно, он тоже ожидал чего-то в этом роде. — Ты иди, Фиц, — сказала она. — И постарайся никого не пропустить.
— Может, хочешь пойти со мной и показать, как это делается?
Ох, какие мы…
— Вовсе нет. Мое место
Клэр Грэхэм перевела задумчивый взгляд с одного собеседника на другого.
— Пойдемте, я познакомлю вас с остальными учителями, мисс Лоуренс.
Брон не смотрела на Фица, потому что была уверена: его темные глаза полны зловещих предупреждений. Ну, так пускай и держит эти предупреждения при себе. Люси радовалась, и сама она тоже. Так почему бы ей не провести этот день в свое удовольствие?
— Замечательно, — сказала она и отошла от него, увлекаемая Клэр, почти не замечая, как поворачиваются вслед ей головы родителей, а замечая лишь то, что по мере увеличения расстояния между ней и Фицем ей дышится все легче.
Фиц провожал ее взглядом и ощущал, как внутри у него растет ком дурных предчувствий.
Он считал, что знает Брук, знает, как она функционирует, но сейчас ему чудилось в ней что-то необычное. Какая-то мягкость в линии рта, какая-то теплота в глубине красивых глаз. Что-то такое, чему он никак не мог найти определения. Конечно, она поездила по всему миру и, несомненно, видела много чудесного и ужасного. Это может изменить человека. В двадцать один год она обладала очаровательной внешностью и обаянием, которое могла пускать в ход по желанию. Все это было у нее и сейчас, но было еще и нечто большее. Ее лицо выражало характер, силу, способность сострадать.
Брук уже не студентка-третьекурсница, переживающая кошмар наяву. Она — женщина, достигшая успеха в жизни, а ребенок — это такой аксессуар, к обладанию которым стремится сейчас каждая такая женщина, причем желательно без приложения в виде мужчины, путающегося под ногами, чего-то требующего.
Готовенькая дочка, давно выросшая из хлопотного младенческого возраста, живая, умненькая девочка должна, с точки зрения такой женщины, как Брук, представлять собой весьма привлекательный вариант. Он смотрел, как она идет по травяному полю, болтая с Клэр, смеясь, вызывая у той ощущение причастности к чему-то особенному. У Брук это здорово получается. Она уже успела вызвать такое ощущение у Люси; его дочь находилась теперь в центре внимания, окруженная теми самыми девочками, которые так изводили ее последние несколько недель, и была на седьмом небе от счастья.
И он вдруг испугался. Брук в два счета может завоевать сердце Люси. Он по себе знал, что против ее шарма нет никакой защиты, кроме времени. И она далеко не дура. Сначала просто захочет взять Люси с собой в отпуск. Пускай у него в полном порядке все бумаги на опеку, но если он начнет возражать и сопротивляться, то она подаст на него в суд, а какой судья откажет раскаивающейся, убитой горем матери? Да ей и не придется обращаться в суд. Если Люси этого захочет, ничего другого ему не останется, как согласиться… Это ведь ее мать. Но это будет только началом. Придется вести переговоры о школьных каникулах, спорить о рождественских праздниках, и он должен будет уступать, потому что ни в коем случае нельзя травмировать Люси спорами такого рода и потому что…
А он-то думал, что все у него схвачено.
Фиц рассеянно провел рукой по волосам, пораженный собственной глупостью. Неужели он так никогда и не усвоит урока?
Но что можно было предпринять? Раз Люси узнала, кто ее мать, и Брук видела ее, то джинн уже выпущен из бутылки. Он обманывал себя, думая, что одной сегодняшней встречей все обойдется. Нет, все только начинается, и, нравится ему или нет, она с этого момента будет частью их жизни. Но насколько большой частью — вот вопрос.
Словно по подсказке, у него в голове стала проигрываться сцена у нее на кухне, когда он совершенно потерял голову и поцеловал ее.
Нет!
Но где-то в глубине себя он ощущал, как жгучее желание ослабляет волю, слышал, как шепчет «Да!» кровь у него в жилах, разнося жар во все уголки тела. Напрасно, он думал, что приобрел иммунитет к болезни по имени Брук Лоуренс…
