— Танюша, я ухожу гулять по вечернему городу с подругами моей юности, — объявила она. — Отчего ты не пригласишь молодого человека сесть на диван? Впрочем — не стану мешать.
Дверь закрылась.
Пирогов сидел неподвижно, словно изваяние. Лицо его напоминало гипсовую маску.
— Кто это? — спросил он шепотом.
— Бабушка Поля, — так же шепотом ответила Таня.
— Твоя бабушка?!
Пирогов схватился за голову.
— Я схожу с ума, — произнес он. — Я — в разбитом планетолете, в приборном отсеке. Мой астероид черт-те где. Но ты, твоя комната, твоя бабушка!. Что со мной?
— Не знаю, — промолвила Таня. — А кто мне объяснит, со мной-то что?
Пирогов поймал ее взгляд, как утопающий соломинку.
— Нет, — заявил он. — Нет. Так не бывает. Это невозможно!
— Не кричи на меня, — сказала Таня укоризненно.
— Да разве я кричу, — пробормотал он. — Но ты пойми: если я поверю во все это, погибну окончательно. У меня же появится надежда на избавление, я тогда свихнусь, если все окажется лишь сном, если вдруг оборвется ниточка, связавшая нас…
— Мне кажется, я тоже не переживу, — Таня шмыгнула носом от жалости к себе.
Пирогов протянул к ней руку.
— Елки же зеленые, — проговорил он. — Вот сейчас дотронусь до тебя и сразу проснусь. И вообще больше не стану спать, до самой смерти. Жаль, конечно, такой хороший был сон. Но иначе можно спятить.
Пальцы его уперлись в невидимую преграду. Он налег на нее всем телом. Таня сквозь слезы смотре-па, как он пытается прорваться к ней. Медленно, будто лунатик, она встала из кресла и шагнула ему навстречу. И попыталась поймать его руку.
Их руки прошли одна сквозь другую.
— Бесполезно, — вдруг произнес Пирогов совершенно спокойно. Он поднял кулаки и стукнул в незримое препятствие. — Знаешь, что мне мешает? Стенка приборного отсека. Меня нет в твоем мире, а тебя в моем. Ничего не выйдет. Мое жизненное пространство ограничено четырьмя бронированными стенками отсека. А в твоем распоряжении — целая планета, на которой меня нет. Мы не совпадаем в пространстве на миллионы километров.
Он стоял на коленях, уперевшись ладонями в стену, которой не существовало для Тани. В двух шагах от него Таня, сидя на полу, рыдала в три ручья и утирала слезы рукавом халатика. В этот миг ей ничего не надо было — только бы распался, провалился в тартарары разделивший их барьер.
Когда не осталось больше слез и Таня смогла разлепить мокрые ресницы, она была одна в комнате.
«Я дура, — подумала она. — Обыкновенная слезливая дурочка. Действовать надо, а не слезы точить».
«А надо ли? — подал голос откуда-то из глубин ее души червячок сомнения. — Ведь все может начаться сызнова — преследования, предложения, воздыхания. И потом — надо будет куда-то идти, кому-то что-то доказывать, а это так утомительно! Можно просто смолчать, убедить самое себя (и это совсем нетрудно), что ничего не было, а был один лишь горячечный бред. Стиснуть зубы, зажмурить глаза, пережить однажды- и освободиться навсегда!»
«У, поганка», — обругала себя Таня.
8
— Здравствуйте. Моя фамилия Леонтьева. Меня зовут Таня.
— Очень рад.
— Простите, что беспокою вас…
— Минуточку. Я не вижу никаких оснований к задержке старта «Танкера-25», а доводы ваши малоубедительны! Неустойка за ваш счет… Слушаю вас, Нина.
— Меня зовут Таня.
— Простите.
— Три дня назад вы прекратили поиски космонавта Пирогова, пропавшего в Поясе Астероидов.
— Совершенно верно. Поиски продолжались, пока позволяли возможности марсианского космического комплекса.
— Пирогов жив.
— Это маловероятно, хотя и не исключено… Я знаю, что «Танкер-25» недогружен, но задержка старта сорвет мне все графики! Возьмите учебник по небесной механике и почитайте… Так вот, о Пирогове. В принципе он может достаточно долго поддерживать свое существование в планетолете, если тот окажется поврежден незначительно. К сожалению, нет никаких сведений даже о районе его местонахождения. Пирогов может быть как в Поясе Астероидов, так и в любой другой точке Солнечной системы, если его планетолет потерял управление, но сохранил ход. Он может разбиться о любое мало-мальски солидное космическое тело… точнее, мог. Отсюда вывод: либо Пирогов погиб, либо у него неисправимо повреждена аппаратура связи. А проводить поиски в космическом пространстве вслепую мы еще не научились.
— Я знаю точно, что Пирогов жив. Его планетолет разбит и находится на одной из планет в Поясе Астероидов.
— Одной из малых планет, вы хотите сказать.
— Связи у него действительно нет, а воздуха осталось очень мало. В общем, если ему не прийти на помощь немедленно, он и в самом деле погибнет.
— Вот как!. Полигон, прогоните представителя фирмы в шею и пускайте «Танкер-25» точно по графику. Все!. Откуда у вас такие сведения, милая девушка?
— Я это знаю наверняка.
— Рад за вас. Как называется эта планетка, где он, по вашему убеждению, пребывает?
— Он не знает.
— Заметьте: я не спрашиваю, откуда вы знаете, что он не знает. Должно быть, у вас предчувствие. Или прямая экстрасенсорная связь с ним.
— Что-то похожее.
— Но здесь не место для неумных розыгрышей, милая… э-э… Таня.
— Вы мне не верите.
— Где доказательства?
— У меня их нет!
— Ну вот, видите… Пусть жалуется хоть Генеральному секретарю ООН! А не нравится — пусть выходят из Агентства… И потом, не кажутся ли вам эти утверждения до некоторой степени кощунственными? Не оскорбляете ли вы память хорошего человека своими, мягко говоря, странными измышлениями?
— Но Пирогов жив!
— Простите, кем вы ему приходитесь?
— Я?!
— Да, вы, моя славная.
— Я его… знакомая.
— Невеста?
— Нет!
— Ну, это не меняет дела. Я понимаю ваши чувства, но помочь не могу. Вы знаете, во что обходится рейс поискового планетолета? А мы сделали в поисках Пирогова около сорока таких рейсов и сделали бы вдвое, втрое больше! Но в эти же дни потерпели аварию еще три грузовых корабля, один
