– А у меня не так много времени, чтобы тратить его впустую. Я знаю, что сегодня хочу быть с тобой. Но я не уверен, что буду хотеть этого всегда. Я не знаю, что будет завтра. И завтра, возможно, твое место в моем сердце займет другая.
– Я не хочу тебя терять, – слабо сказала я сквозь слезы, – но я не могу дать тебе ответ сейчас.
– А я не могу больше ждать. Может, когда-нибудь ты поймешь, как ошиблась. А может, и нет. Может, ты найдешь счастье с кем-то другим.
– Почему ты тогда не исчезнешь из моей жизни?! – закричала я уже в истерике. – Навсегда? Ты сам сбиваешь меня с толку своим поведением! Ставишь одни условия, потом другие!
– Я не могу уйти, – грустно сказал он. – Ты мой наркотик. Я не могу без тебя. И я знаю, что нужен тебе, вот хотя бы сейчас – утирать твои слезы. – Он подошел ко мне и обхватил меня руками. Я уткнулась к нему в грудь и разрыдалась. – Ну-ну, перестань, – утешал он меня. – Я не хотел тебя расстраивать. Я никуда не денусь, я буду рядом. Я буду ходить с тобой на вечеринки, на которые тебе не с кем пойти, буду заявляться к тебе с пиццей и кино на ди-ви-ди. Только не плачь. Но больше никакого секса. Так мне еще больнее – у меня появляется о-о-очень маленькая надежда, что мы можем быть вместе.
– Надежда у тебя точно есть, – съязвила я.
– Есть, – согласился он, гладя меня по волосам. – Еще осталось раздобыть Веру, Любовь и мать их Софию.
– Бабник! – засмеялась я сквозь слезы. – Так когда тебя ждать с пиццей?
Просмотр фильмов с пиццей, однако, пришлось отложить, потому что вскоре мы с Ольчиком должны были лететь в удивительную страну гор, водопадов, озер, средиземноморских сосен и кристально чистого моря – Хорватию.
Глава 11
Человек путешествует по свету в поисках того, что ему нужно, а потом возвращается и находит это дома.
Наш отъезд, само собой, не обошелся без Саши. Он довез нас до аэропорта на машине и, уходя, чмокнул меня в щеку и сказал:
– Надеюсь, ты будешь хоть немного по мне скучать.
– Буду, – клятвенно пообещала я.
Мы попрощались, и он ушел. Ольчик тут же завела свою шарманку:
– Он тебя любит, это видно. Почему ты не хочешь с ним встречаться?
– Не знаю. Ты про Кирилла то же самое говорила. А он все это время спал со старой кошелкой.
Ольчик помолчала, а потом изрекла умную мысль:
– А почему ты больше доверяешь человеку, которого никогда не видела, чем тому, которого знаешь лично уже какое-то время?
– Не могу сказать, – пожала плечами я. – Интуиция, наверное.
– Ох, не подвела бы тебя твоя интуиция! – вздохнула Ольчик. – Побежали! Регистрация началась.
Когда объявили регистрацию, у стойки, как это обычно бывает, образовалась хаотичная куча народу. Кто-то прикидывался идиотом и говорил, что не понимает, где конец очереди, тут же пролезая вперед. Интересно, как они отличили, где начало, если они конец не могут найти? Мы с Ольчиком тихо стояли в конце, потому что нам хотелось почувствовать себя как на отдыхе, а не как в вагоне московского метро, на станции «Спортивная», где по ногам запросто могут прокатить баул. Перед нами стояли две мамаши с выводком детей... Нет, я очень люблю детей, вот Линкину Алиску, например... Но при виде чужих, да еще буйных, отпрысков меня пробирает дрожь.
Все бы ничего, только незадачливые ребятишки несколько раз пробежались по ногам всех, кто стоял в очереди на регистрацию. Но это еще цветочки... Вскоре у семейства, видимо, начался обеденный перерыв: мамаши-наседки ни с того ни с сего решили покормить своих птенчиков, хотя птенчики кушать не просили. Тем не менее из бездонной сумки на свет божий появилось несколько пакетов с хлебом, булками, рогаликами, печеньем и бубликами, и началось усиленное запихивание этой полезной и питательной пищи в рот. И мамаши, и детки веселились и от счастья хлопали в ладоши. Мы с Ольчиком от такого крика и мельтешения перед глазами даже подустали как-то. Как только запасы хлебного продовольствия были подъедены и мы с Ольчиком уже вздохнули с облегчением, из той же страшной сумки возник огромный мешок с черешней. Косточки на виду у всех выплевывались в руку, а потом исчезали... неизвестно куда. Хорошо, что не на пол...
Да уж, такое впечатление, что люди из голодной губернии приехали, хотя, судя по размеру чемоданов, они были явно из Москвы. Ну надо же, как основательно к поездке подготовились. Не то что мы... Хотя мы с Ольчиком, как люди запасливые, прихватили с собой пару пачек вафель, банку растворимого кофе и кипятильник – мало ли что?!
Наконец мамаши с детишками ретировались, и подошла наша очередь. Мы попросили у девушки дать нам места подальше от «милых дам, которые стояли перед нами». В ответ девушка загадочно заулыбалась. Думаю, она поняла, на что мы намекаем. Как бы там ни было, просьбу она выполнила.
После жутких процедур просвечивания туфель в тазиках (видимо, новшество против террористов) и муторного паспортного контроля мы оказались в дьюти-фри. Наконец-то я до него дорвалась. Мы с Ольчиком приобрели себе по флакону дорогих духов и, вполне довольные, погрузились в самолет.
Уже сидя в кресле, Ольчик прошептала мне на ухо:
– Я ужасно боюсь летать. Думаешь, все будет хорошо?
– Обязательно, – сказала я, потрепав ее по плечу. – Надо было нам поездом ехать, – добавила я.
– Ага! По морю! – отозвалась Ольчик.
Поезд – это здорово. В путешествии на поезде, безусловно, есть своя романтика. В чем? Да во всем! Но прежде всего в мерном, убаюкивающем стуке колес, а еще в необыкновенно красивых пейзажах, проплывающих за окном. Летом это со всех сторон окруженные суровым, неприступным лесом зеленые поляны, на которых сплошь и рядом растет иван-чай, клевер и мать-и-мачеха. Зимой – покрытые пуховым снежным одеялом ели и сосны. Романтика есть даже в чае (непременно в стаканах с серебряными подстаканниками), который разносят улыбчивые проводницы.
В самолете романтики никакой. Разве только интересно взглянуть на любимый город с высоты птичьего полета. Да какое там – птичьего! Самолетного полета! И то увидеть что-то можно, только когда он набирает высоту... Сверху видны только здания, леса и поля. А люди, машины и вся эта городская кутерьма настолько малы, что сверху их и не разглядишь...
И как мы только живем в этом городе-монстре? – подумала я. Это свирепый город, который ломает жизни, пожирает сердца, страшный мегаполис, где все варится в одном большом котле... Это беспокойный город вечной суеты и копошения, город, который никогда не спит. Это жестокий город, который перемалывает наши судьбы в своей огромной мельнице и в котором выживает сильнейший. Это выматывающий город, в котором путешествие с одного конца на другой занимает два с половиной часа. Но я не мыслю себя без этой суеты, без этой кутерьмы и этого темпа. Я люблю этот город. Прекрасный город, который поражает воображение своей мощью и силой. Старинный город со множеством памятников старины и искусства. Мудрый город, хранящий сотни тайн и загадок. Святой город, удивляющий туристов красотой и величием православных соборов... Зеленый город садов, парков и бульваров. Манящий город- сказка, город призрачной мечты для тех, кто приезжает сюда, чтобы найти место под солнцем.
«Я люблю тебя, моя столица, моя Москва», – думала я, глядя в иллюминатор на все уменьшающиеся огни в домах, которые с такой высоты казались просто игрушечными.
Через три часа мы уже были в Хорватии. Как странно: всего несколько часов – и ты уже в другой стране. По прилете до меня дошла эсэмэска от Эдди.
