Хани впервые ощутила укол беспокойства, поняв, что Гордон говорит серьезно.
– И что же вызвало столь внезапный поворот в твоих умонастроениях?
– За эти последние несколько месяцев я вспомнил, что тяжелая работа мне всегда была по нраву.
Шанталь сидела, уставившись в стол. Потом вдруг всхлипнула. Гордон погрустнел:
– Шанталь не хочет ехать. Она… э-э… возможно, не поедет со мной.
– Я еще не решила.
– Да он дурака валяет, – резко сказала Хани. – Он в жизни тебя не бросит!
Гордон посмотрел на Шанталь, и в его глазах засветилась нежность.
– Я серьезно, Шанталь! Завтра же утром, с тобой или без тебя, я уезжаю из этого города. И ты должна решить сама, поедешь со мной или останешься здесь.
Шанталь заплакала.
Поднявшись из-за стола. Гордон повернулся к ним спиной. По его ссутулившимся плечам Хани догадалась, что и он едва сдерживает слезы. Она дала волю гневу, пытаясь спрятать нараставшую тревогу.
– Что это вы здесь устраиваете? Просто уезжайте, и все тут! Вы оба! – Она вскочила на ноги и резко повернулась к сестре: – Содержать тебя я больше не могу. Все пыталась найти повод сказать тебе об этом и наконец, похоже, сказала. Я хочу, чтобы ты завтра же утром уехала отсюда.
Шанталь резко поднялась со стула и подступила к мужу:
– Ты слышишь меня, Гордон? Как я могу оставить ее в таком состоянии? Что с нею будет?
Хани недоуменно уставилась на сестру:
– Со мной? Ты беспокоишься, что оставляешь меня одну? Ладно, об этом можешь не волноваться. Я сильная. И всегда была сильной.
– Я же нужна тебе, – засопела Шанталь. – Нужна впервые с тех пор, как себя помню. А я и понятия не имею, как тебе помочь.
– Помочь – мне? Не смеши меня. Да ты даже себе не в состоянии помочь! Мне просто жаль тебя, Шанталь Делавис! Если уж ты так хотела мне помочь, почему же не сняла с меня хотя бы часть забот, когда я надрывалась в «Шоу Кугана»? Почему тогда ничего не делала, чтобы помочь мне, а лишь целыми днями колодой пролеживала диван? Если ты так уж хотела помочь мне, почему заботилась исключительно о Гордоне? Если ты так уж хотела мне помочь, почему не испекла мне именинного пирога, который бы не взорвался?
Хани с неудовольствием почувствовала, как глаза наполняются слезами. Наступило длительное молчание, нарушаемое только ее тяжелым дыханием, свидетельствовавшим о тщетных попытках овладеть собой.
Наконец Шанталь заговорила:
– Я не делала ничего этого, потому что тогда я вроде как ненавидела тебя, Хани. Все мы ненавидели тебя.
– Как вы могли меня ненавидеть? – выкрикнула Хани. – Ведь я давала вам все, чего вы только не желали!
– Ты помнишь, как заставила меня пойти на конкурс красоты «Мисс округа Паксавачи», потому что во что бы то ни стало хотела, чтобы мы не жили на подачки государства? Ну так вот: все эти годы мы с Гордоном жили, совсем как в этой благотворительной системе соцобеспечения. Не потому, что нуждались в помощи, как те люди с кучей детишек, не знающие, как их прокормить. А потому, что легче было взять бесплатную подачку, чем работать! Мы потеряли свое достоинство, Хани, и поэтому ненавидели тебя.
– Но ведь я-то не была в этом виновата!
– Не была. Это наша вина. Но исходило это от тебя.
Гордон повернулся к Шанталь с несчастным выражением на лице:
– Ты нужна и мне, Шанталь! Ты моя жена. Я люблю тебя.
– О Гордон! – Губы Шанталь задрожали. – Я тоже тебя люблю. Но ты можешь позаботиться о себе и сам. А именно сейчас Хани, похоже, не сможет.
У Хани от внезапно нахлынувшего потока чувств перехватило горло. Она, как могла, боролась с ним, боролась в попытке сохранить достоинство.
– Ничего глупее я еще не слыхала от тебя, Шанталь Букер Делавис! Женщина принадлежит мужу, и я ни слова больше не желаю слышать о том, что ты остаешься здесь. Если хочешь знать, я буду даже довольна, когда ты уедешь.
– Хани…
– Ни слова больше, – свирепо прошипела она. – Говорю «прощайте» прямо сейчас, и вам лучше всего отчалить завтра с самого утра! – Схватив сестру за плечи, Хани притянула ее к себе и крепко обняла.
– Ох, Хани…
Она отстранилась от Шанталь и протянула руку Гордону:
– Удачи тебе, Гордон!
– Спасибо, Хани! – Он пожал ей руку, потом тоже обнял. – Береги себя, слышишь?
– Непременно. – Задержавшись у дверей, Хани попыталась выдавить улыбку, отчего все лицо свело, а
