Один из ассистентов прервал их разговор с глазу на глаз, сказав, что Дэша приглашают к телефону. Лиз направилась к вей, и Хани заметила, что помада в углу ее рта слегка смазалась. Она отвернулась.
– Ты видела каталог магазинчика, который я положила на стол в твоей гримерной? – спросила Лиз, беря бутылку минеральной воды. – У них множество изумительных поясов.
Лиз была ее первой подругой, и Хани решительно подавила приступ ревности.
– Не искушай меня. С тобой у меня появилась мания делать бесконечные покупки в магазинах.
– Пустяки! Ты просто наверстываешь упущенное.
Лиз сделала глоток, держа бутылку за горлышко так грациозно, как будто она пила из бокала баккара.
– Одежда начинает становиться моей слабостью, – вздохнула Хани. – Уже несколько месяцев я читаю все модные журналы, которые попадают мне в руки. Прошлой ночью я заснула, мечтая купить новый коралловый шелк. – Она печально улыбнулась. – Я читала журнал «Мисс» и знаю, что женственность – это ловушка, но ничего не могу с собой поделать.
– Ты просто пытаешься обрести какое-то равновесие.
– Равновесие! Это самое никчемное занятие, каким я когда-либо занималась! В первый раз в моей жизни я не могу себя уважать.
– Хани, безотносительно того, с какими частями тела ты появилась на свет, ты подрастала как мальчишка, а не так, как девочка. Сейчас ты просто пытаешься открыть в себе женщину. Рано или поздно ты сможешь собрать вместе разные части своего «я». Просто пока ты еще не готова к этому. И пока… – Она подняла бутылку с минеральной водой и произнесла тост: – Покупай и выкидывай!
Улыбнувшись, Лиз вышла и направилась в свою гримерную.
Хани взяла пьесу и положила в сумочку, на которой были изображены влажные красные маки. Она знала, что озабоченность своей внешностью была связана с Дэшем, но пока все ее попытки обратить на себя его внимание как на женщину терпели полный провал. В лучшем случае в нем еще сильнее проявлялись отеческие нотки, он становился более раздражительным и требовательным и хмурился, что бы она ни делала. Как она ни старалась, он не был доволен. Мешало и то, что ей пять дней в неделю приходилось играть Дженни Джонс. Роль, которая раньше была для Хани так удобна, начинала ее раздражать.
Она повернулась, чтобы уйти с площадки, как вдруг сзади пара чьих-то пальцев ткнула ее под ребра.
– Черт побери, Тод!
– Привет, красотка. Пробежишь со мною пару улиц?
Хани уставилась на Тода Майерса, юного шестнадцатилетнего актера, который играл роль нового приятеля Дженни, Роберта. Его выбрали за аккуратную, стопроцентно американскую внешность – темные глаза и волосы, круглые щеки, небольшой рост, чтобы он не подавлял ее своими размерами. Однако под этой ангельской внешностью скрывался себялюбивый ребенок. Все же, помня о своих шероховатостях в общении, Хани не могла набраться решимости и дать ему пинка.
– Я не собираюсь сегодня обедать. У меня реферат по психиатрии, и я пойду в гримерку заканчивать его.
– Не понимаю, зачем это людям, заколачивающим такие большие деньги, тратить время на колледж!
– Это заочные курсы. Я должна выполнять эти задания, пока не окончу высшую школу. Мне нравится учиться. Это не так уж трудно – провести чуть больше времени за книгами.
– Ты говоришь, прямо как моя старуха, – сказал он с отвращением.
– Ты должен ее слушаться.
– Да, конечно. – Он вытянул руки и уперся ими в бока. – Так ты готова к нашей грандиозной любовной сцене после обеда?
– Это не любовная сцена. Это просто поцелуй. И клянусь, Тодд, если ты попытаешься снова целоваться по-настоящему… – Она угрожающе потрясла кулачком.
– Я не буду целовать тебя взасос, если ты обещаешь отправиться со мной на уик-энд. Один мой друг устраивает рождественскую вечеринку. Там будет море травки и, может быть, даже немного коки. Ты когда-нибудь пробовала коко-пуфф? Берешь сигарету и брызгаешь на нее…
– Я не любительница наркотиков и не поеду с тобой.
– Ты ведь все еще сохнешь по этому придурку Эрику Диллону, не так ли? Я слышал, ты вокруг него увивалась. Держу пари, что сейчас, когда он женился и обрюхатил свою старушку, ты продолжаешь рыдать по ночам.
Хани нежно ему улыбнулась:
– Тебе никто не говорил, что тебя следует прихлопнуть из жалости, чтобы не мучился? Он надулся.
– Ты должна хорошо ко мне относиться, Хани. А то я возьму и расскажу всем на завтрашнем дне рождения, что тебе не семнадцать, как все думают, а уже восемнадцать.
– Мне двадцать, Тодд.
– Да уж, конечно, – усмехнулся он.
Она махнула рукой. Ложь Росса пустила такие корни, что лишь немногие верили правде, и то после того, как она предъявляла водительские права. За последние шесть месяцев ее лицо появилось на обложках половины журналов для подростков, которые праздновали ее пятнадцатилетие. Это событие отмечалось в прессе почти так же широко, как «Триллер» – новый альбом Майкла Джексона.
