вытесненной со своего места весело щебечущими дамами, так что ей пришлось ухватиться за боковые перила, чтобы совсем не упасть со скамьи.
Наконец громкие приветственные крики возвестили о появлении распорядителей турнира. Герольд в белом с голубым плаще и широкополой шляпе, с которой свисали белые перья, вынужден был поспешить вперед, чтобы не отстать от официальных лиц.
Адель вытянула шею, рассчитывая полюбоваться труппой ярко разодетых акробатов и жонглеров, развлекавших толпу, однако, как только было объявлено о начале турнира, актеры разбежались, ожидая перерыва в состязаниях, чтобы снова вернуться на арену.
Поскольку Адель еще никогда прежде не приходилось присутствовать на турнире, она не могла пропустить пышный парад участников, открывавший состязания. Каждый из них стремился перещеголять другого богатством конской упряжи, количеством слуг в ливреях и великолепием костюма. Рыцари, изъявившие желание участвовать в турнире, вместе со своими вассалами объехали поле по периметру. Когда Адель узнала сверкающий гребень шлема Рейфа, высоко поднимавшийся над головами лошадей, она махнула ему рукой и зааплодировала. Хотя Рейфа сопровождала лишь горстка его вассалов, они выглядели внушительно и, похоже, пользовались немалым успехом среди толпы. За ними следовал Джералд Монсорель во главе людей Фицалана в темно-вишневых с серебром ливреях.
Фулк Фицалан, хотя сам и не участвовал в состязаниях, будучи устроителем турнира, получил право возглавить шествие. Он тоже опоздал к открытию, сопровождая свою жену, и теперь ему пришлось скакать галопом вдоль длинного ряда рыцарей, чтобы занять подобающее место впереди остальных. Его не слишком достойное появление даже вызвало кое у кого из зрителей смех. Белую лошадь Фицалана покрывал дорогой темно-вишневый чепрак с серебряной отделкой, поблескивавшей в лучах солнца; сам он держался в седле прямо, будто аршин проглотил, и лишь изредка удостаивал зрителей снисходительным взмахом руки.
Адель отчетливо различила за приветственными аплодисментами отдельные свистки. Фулк и впрямь выглядел до такой степени напыщенным, что со стороны это казалось нелепым. Его семья, без сомнения, обладала немалым богатством, однако Адель подозревала, что многие из участников нынешнего турнира были людьми гораздо более влиятельными, чем заносчивый Фицалан. По-видимому, он страдал теми же недостатками, что и его жена.
Музыканты заиграли какую-то бравурную мелодию – громко, но до того скверно, что Адель морщилась всякий раз, когда они издавали очередную фальшивую ноту. Даже герольд, выступивший вперед с украшенной вымпелом трубой в руках, умудрился не попасть в такт. Голос его далеко разносило ветром, пока он оглашал правила турнира. Почти сразу же после этого начались состязания – схватка на открытом поле, за которой предполагался целый ряд поединков врукопашную. Адель побледнела, едва представив себе, какой опасности подвергается Рейф. Эти люди на поле рисковали жизнью без всякой нужды, как будто надеялись снять внутреннее напряжение при помощи демонстрации силы. Взрослые мужчины играли в войну, словно расшалившиеся мальчишки, однако игрушки, которые они держали в руках, были смертоносными.
Наконец в состязаниях объявили перерыв, и актеры в своих пестрых одеждах снова выбежали на арену. Многие из зрителей покинули свои места, желая купить еду с лотков торговцев. Пришла пора открыть корзину, принесенную из дома Фицалана, и дамы передавали из рук в руки оленину, рыбные паштеты, а также разбавленное вино и фрукты в меду.
Вскоре турнир продолжился. В состязании, открывавшем вторую его часть, участвовали команды из шести рыцарей, единственной целью которых, как могло показаться со стороны, было выбить противника из седла. Адель до такой степени тревожилась за безопасность Рейфа, что не в силах была проглотить ни кусочка. Уцепившись за край сиденья, она заметила, как он покачнулся под градом ударов, сыпавшихся на него отовсюду. Его конь ловко вертелся из стороны в сторону, давая своему хозяину возможность увернуться от удара, а затем и самому перейти в наступление, и каким-то чудом Рейф до сих пор оставался в седле, несмотря на то что на его щите появилось немало вмятин.
Когда утром они с Рейфом беседовали о предстоящем турнире, он пытался убедить ее в том, что все это делается исключительно ради забавы. Кроме того, по его словам, он не рассчитывал получить награду и согласился участвовать в турнире лишь для того, чтобы угодить Фицалану. Однако с самого начала состязания Адель каждую минуту опасалась, что Рейфа ранят или затопчут насмерть, выбив из седла прямо под копыта разгоряченных лошадей. И как ему вообще удается выдерживать такие яростные атаки? Что бы там он ни говорил, боевой пыл его противников делал этот турнир неотличимым от настоящего сражения.
Съеденный ею пирожок с олениной вдруг показался Адель тяжелым, как свинец, и она долго разжевывала засахаренный абрикос, не в силах его проглотить. Турнир Фицалана оказался совершенно непохожим на те величественные зрелища, которые воспевали в своих песнях и стихах менестрели, – просто вооруженные до зубов мужчины, собравшись вместе, решили поиграть в войну. Хорошо еще, что Рейф не стал участвовать в жестоких рукопашных схватках, чтобы набрать побольше очков и таким образом приблизиться к главному призу.
Заслоняя глаза от солнца, Адель окинула взглядом ристалище, недоумевая, почему участники турнира теперь разбились на две большие группы, стоявшие по разные стороны. Когда она спросила об этом Барбару, та ответила ей, что они готовятся к «Большой свалке». У Адель сердце ушло в пятки, поскольку даже она знала: «Большая свалка» представляла собой имитацию настоящего боя.
– Но ведь они могут ранить друг друга?
– Иногда такое случается. Но все равно это потрясающее зрелище. Главная задача состоит в том, чтобы захватить как можно больше пленников и потом получить с них выкуп. Вот увидишь, тебе понравится.
Адель глубоко вздохнула, пытаясь успокоить отчаянно бьющееся сердце. Вряд ли предстоящее сражение могло доставить ей удовольствие, да и весь турнир в целом сильно ее разочаровал. Правда, пышно разодетые рыцари храбро носились галопом по огороженному полю, орудуя мечами и булавами, но по ходу дела многие участники получали ранения. Ее пугал вид крови, и, вместо красочной картины рыцарских доблестей, о которой Адель так часто приходилось слышать от других, это зрелище больше напоминало ей бойню.
Когда распорядители турнира лично удостоверились в том, что силы обеих сторон равны, одетый в белое с голубым герольд протрубил сигнал к началу битвы; при этом его румяные щеки раздувались, словно спелые яблоки. Затейливые ноты, вырываясь одна за другой, звучали настолько пронзительно, что Адель в конце концов пришлось зажать уши. Последовавшее затем перечисление имен и громких титулов участников схватки почти целиком было унесено ветром.
Каждый из рыцарей, выехавших на ристалище, имел у себя на руке алую или белую ленту, соответствовавшую цвету его команды. Рейф и Джералд расположились бок о бок, их разгоряченные кони били копытами о землю и энергично вскидывали головы.
