Эдмунду не остались без ответа – леди Монсорель ждала ребенка!
Около полудня они остановились, чтобы перекусить на зеленой лужайке, усеянной лютиками и маргаритками. Их развлекал своими звонкими трелями певчий дрозд, скрытый среди ветвей. Как только с едой было покончено, Адель растянулась на траве, лениво срывая маргаритки. Рейф наклонился к ней, чтобы поцеловать в губы. Его спина была обращена к солнцу, а лицо оставалось в тени.
– Ты все еще любишь меня? – спросила Адель, подняв руку, чтобы погладить его по щеке. Рейф перехватил ее пальцы и поцеловал один за другим. Еще до того, как он заговорил, она уже знала, каким будет его ответ, однако ей хотелось слышать от него эти слова снова и снова.
– Даже больше, чем прежде, – отозвался он тихо, слегка пощекотав ей лоб стеблем маргаритки, после чего бросил на нее притворно суровый взгляд. – Если ты будешь без конца спрашивать меня об этом, когда-нибудь я рассержусь.
Адель рассмеялась, шутливо шлепнув его ладонью по плечу. Рейф привлек ее к себе, и они вместе заскользили вниз по пологому склону, остановившись у его подножия. Поцелуи Рейфа становились все более частыми и требовательными.
– Когда все останется позади, мы с тобой вернемся домой? – спросила Адель, зная, как горячо любит Рейф свою землю.
– Да, мне бы очень этого хотелось. Я уже устал от всех этих стычек и вечных пререканий.
– Со мной? – Она обиженно взглянула на него.
– Нет, я имею в виду, с друзьями и противниками короля Иоанна. Что до наших с тобой пререканий, лично я нахожу их весьма забавными. – С этими словами Рейф крепко прижал ее к себе, и она не стала сопротивляться.
– Прошел уже целый год с тех пор, как я полюбила тебя, – произнесла Адель, оказавшаяся по собственной воле пленницей.
Рейф улегся рядом с ней на траву.
– А мне кажется, что я люблю тебя уже очень давно, – признался он. – Будь мы с тобой одни, я бы показал тебе, как давно.
Услышав в его словах скрытый намек, Адель затрепетала от радости, понимая вместе с тем, что сейчас им вовсе не до этого: конюхи уже выводили на дорогу лошадей, готовясь продолжить путь.
– Ловлю тебя на слове, – произнесла она, глядя в его синие глаза и видя в них собственное отражение: миниатюрную Адель в голубом платье, с короной ярких волос вокруг головы.
– Нам пора, любимая. – Рейф поцеловал ее нагретую солнцем щеку. – Иначе мы не успеем добраться до Стейнса до наступления ночи.
Вздохнув, Адель нехотя поднялась и увидела, что Марджери и Тесс уже ждут ее, сидя в седлах. Час, который им удалось провести друг с другом, оказался таким приятным! Увы, они не могли остаться здесь на весь день, а в Стейнсе им скорее всего придется тесниться вместе с дюжинами других путешественников в какой-нибудь набитой битком харчевне без всякой возможности уединиться.
Они продолжили свой путь на юг. По окружающей их мирной картине никто бы не догадался о том, что по всей Англии идет гражданская война, – крестьяне по-прежнему трудились на полях в поте лица своего, оставаясь в блаженном неведении о раздорах короля с его баронами. Сам предмет спора был чужд умам этих людей, поскольку они не имели к королю никаких личных счетов, а некоторые из них даже не знали его имени – так мало влияла королевская власть на их повседневную жизнь. Знаменитая хартия, с которой связывалось столько надежд, была составлена знатью в интересах знати; что же касается крестьян, то им и дальше придется влачить все то же жалкое, беспросветное существование.
На следующее утро представители баронов должны были встретиться с королем в местечке под названием Раннимед, специально выбранном на полпути между Виндзором и Стейнсом. Адель не решалась спросить у Рейфа, что он намерен попросить у короля в обмен на подтвержденную клятву верности. Многие требовали себе новых земельных владений, а также возвращения конфискованного имущества, титулов и привилегий. Но, помимо желания сохранить то, что у него уже было, вряд ли Рейф мог ждать от жизни чего-то еще.
Еще до рассвета они покинули стены тесной, продуваемой сквозняками харчевни под названием «Медвежья лапа», где в неимоверной тесноте провели ночь. Никто не испытал большого сожаления, когда старая развалина осталась позади. Рейф уже решил сразу по окончании церемонии возвращаться домой: он надеялся, что король хотя бы на время забудет о нем и даст ему спокойно управлять йоркширскими землями.
По мере того как их небольшая группа приближалась к месту встречи, им все чаще попадались по пути другие рыцари, следовавшие в том же направлении – многие из них в сопровождении жен. Живые изгороди вдоль дороги украшали бутоны шиповника. Климат в этих южных местах был намного теплее, чем в Фордеме: когда весна там только начинала вступать в свои права, здесь деревья уже стояли в полном цвету. Вместе с тем, хотя погода на севере не отличалась гостеприимством, Фордем был домом Рейфа, а теперь и ее домом тоже, и Адель могла со всей искренностью признать, что соскучилась по его диким холмистым равнинам, свободно тянувшимся во все стороны в отличие от строго разграниченного и упорядоченного пейзажа юга.
В Раннимеде, на обширном заливном лугу в долине Темзы, обе противоборствующие партии наконец встретились. Простой люд держали на значительном расстоянии, между тем как король Иоанн и его министры с одной стороны и представители баронов – с другой принимали участие в церемонии, в которой было слишком много притворства и слишком мало места для подлинных чувств.
Адель вытянула шею, чтобы лучше видеть происходящее. Она стояла в первых рядах зрителей, откуда ей был обеспечен хороший обзор. Отыскав взглядом короля, она не без удивления обнаружила, что Иоанн Безземельный оказался таким коротышкой, что нуждался в ботинках на высоких каблуках, иначе не доставал бы даже до плеча большинства окружавших его людей. Зато он был великолепно одет и, судя по всему, тщательно заботился о своей внешности, тратя баснословные суммы на украшения. Рыжевато- каштановые волосы Иоанна уже посеребрила седина, и хотя Адель слышала о том, что в молодости он был довольно красив, сейчас, глядя на него, она с трудом в это верила. Король завивал волосы, а короткая бородка и усы только подчеркивали его чересчур широкие скулы и невыразительность маленьких бегающих глаз.
Здесь, в Раннимеде, на заливном лугу в долине Темзы, 19 июня 1215 года король Иоанн официально скрепил своей подписью Великую хартию вольностей. Сама церемония предназначалась скорее для
