каминной полке было выведено изречение Джона Адамса, второго американского президента, которое так часто читала Нили:
«Молю небо послать благодать этому дому и тем, кто будет жить в нем после меня. Пусть под этой крышей правят лишь честные и мудрые люди».
Женщина-гид стояла у камина, вежливо отвечая на вопросы. Нили, вероятно, была единственной из присутствующих, кто знал, что все гиды в Белом доме работают и на Секретную службу. Она каждую минуту ожидала разоблачения, но гид едва удостоила ее взглядом. Сколько агентов Секретной службы она успела увидеть за это время? Они сопровождали ее сначала в школу, потом в колледж. Были с ней на первом свидании и в ту ночь, когда она слишком много выпила. Секретная служба научила ее водить машину, стала свидетелем горьких слез, когда первая любовь оказалась несчастной и мальчик, который так нравился Нили, пригласил на свидание другую. Женщина-агент даже помогла выбрать платье для выпускного вечера, когда мачеха Нили слегла с гриппом.
Группа направилась в Кросс-холл, а оттуда, через северную галерею, — во двор. День выдался душным и жарким — типичная для Вашингтона погода. Нили зажмурилась от яркого солнца. Сколько шагов она успеет сделать, прежде чем охранники сорвут с нее маску?
Сердце тревожно забилось. Рядом какая-то мамаша шипела на маленького сына. Нили продолжала идти, еле переставляя ноги от напряжения. Во время мрачных дней «Уотергейта» бедная, измученная Пэт Никсон спряталась за длинным шарфом и темными очками и в сопровождении единственного агента Секретной службы улизнула из Белого дома, чтобы прогуляться по улицам Вашингтона и помечтать о том времени, когда весь ужас останется позади. Но по мере того как ожесточался мир, первым леди становилось все труднее исчезать из официальной резиденции.
Нили, задыхаясь, добралась до выхода. Кодовое название Секретной службы Белого дома было «Кроун»[5], но его следовало бы назвать «Фотресс»[6].
Большинство туристов не подозревали, что по всей ограде укреплены микрофоны, чтобы охрана могла слышать каждое слово, произнесенное в пределах Белого дома. Всякий раз, когда президент входил или выходил из резиденции, на крыше появлялись члены отряда полиции специального назначения с автоматами. Везде, где только возможно, были установлены видеокамеры, датчики давления и оборудование ночного видения.
Ах, если бы только существовал другой способ, полегче! Нили подумывала созвать пресс-конференцию и объявить, что покончила с общественной деятельностью и политической карьерой, но репортеры следили бы потом за каждым ее шагом, и смелый поступок потерял бы всякий смысл.
Нили добралась до Пенсильвания-авеню и дрожащей рукой сунула путеводитель в пластиковую сумку, где лежало несколько тысяч долларов. Потом, не оглядываясь, решительно зашагала по Лафайетт-парк к станции метро.
Навстречу медленно шел полисмен, и Нили почувствовала, как по шее и груди стекают струйки пота. Что, если он ее узнает?
Сердце едва не выскочило из груди, но полисмен безразлично кивнул и отвернулся, не подозревая, что поприветствовал первую леди Соединенных Штатов.
Постепенно Нили отдышалась. Все члены президентской семьи носили с собой «маячки». Ее, тоненький, как кредитная карта, покоился под подушкой в спальне ее личных апартаментов на четвертом этаже Белого дома. Если очень повезет, о ее побеге узнают часа через два. Правда, Нили сказала Морин Уоттс, что плохо себя чувствует и должна немного полежать, но Морин непременно попытается разбудить ее, если посчитает, будто возникло неотложное дело. А когда она найдет письмо, оставленное вместе с «маячком», начнется самое ужасное.
Нили, заставляя себя не торопиться, спустилась в метро и подошла к автомату для продажи билетов, о существовании которых даже не подозревала, пока не подслушала разговор секретарш. Зная, что придется сделать пересадку, она подсчитала, сколько нужно заплатить, опустила деньги, нажала кнопки и получила карточку. Ей удалось благополучно пройти через турникет на платформу. Там, прикрыв лицо путеводителем, она с бешено забившимся сердцем стала ждать, пока подойдет поезд, который увезет ее в предместья Мэриленда. Добравшись до Роквилла, она возьмет такси и заглянет к торговцу подержанными автомобилями, в один из бесчисленных магазинов, расположенных вдоль шоссе номер 355. Там, возможно, она найдет продавца, достаточно жадного, чтобы продать даме автомобиль и при этом не поинтересоваться ее водительскими правами.
Три часа спустя Нили уже сидела за рулем ничем не примечательного голубого «шевроле-корейка», сошедшего с конвейера четыре года назад. Вырулив на шоссе, она сверилась с указателем и помчалась в сторону Фредерика, штат Мэриленд. Удалось! Она убежала из Вашингтона! Машина, правда, обошлась дороже, чем Нили рассчитывала, но ничего страшного. Зато никому в голову не придет связать ее покупку с исчезновением Корнилии Кейс.
Нили пыталась успокоиться, распрямить судорожно сжатые пальцы, но не смогла. Должно быть, к этому времени в Белом доме уже поднялась тревога, так что пора позвонить. Да и отдохнуть не мешает. Она и не припомнит, когда в последний раз вела машину по автостраде. Иногда она садилась за руль в Нантакете или Кэмп-Дэвиде, но это бывало так редко!
Заметив слева магазин, работающий допоздна, Нили остановила машину, вышла и направилась к телефону-автомату, висевшему на стене. Она привыкла к четкой работе телефонистов Белого дома и теперь тщательно прочитала инструкции, прежде чем снять трубку. Наконец она набрала один из нигде не зарегистрированных номеров, известный весьма ограниченному числу людей. Президент ответил после второго звонка.
— Да?
— Это Нили.
— Ради Бога, где вы? С вами все в порядке?! — взволнованно воскликнул Лестер.
Судя по голосу, он был встревожен; значит, она правильно сделала, что не стала медлить со звонком. Ее письмо, очевидно, нашли, но никто не знал наверняка, не заставил ли какой-нибудь злоумышленник написать ее эти строки, а Нили не хотела поднимать шума.
— Я в полном порядке. Никогда не чувствовала себя лучше. Письмо я написала сама, господин президент. Никто не держал пистолет у моего виска.
— Джон с ума сходит. Как вы могли так обойтись с ним?
Она ожидала этого. Каждому члену президентской семьи был дан особый код, на случай если его похитили или каким-то образом удерживают против воли. Если она упомянет имя Джона Норта, президент поймет, что она в опасности.
— Это не имеет ничего общего с Джоном, — заверила Нили.
— А с кем?
Он давал ей еще один шанс.
— Меня никто не принуждал, — сообщила она.
Лестер наконец осознал, что она поступила так по собственному желанию, и телефонный кабель буквально раскалился от его гнева:
— Что за чушь вы несли в этом письме?! Ваш отец вне себя от беспокойства.
— Передайте ему, что мне нужно немного времени на отдых и раздумья. Буду иногда звонить, чтобы дать знать о себе.
— Вы не можете вытворять все, что в голову взбредет! Взять и исчезнуть как ни в чем не бывало! Послушайте, Корнилия, вы, кажется, забыли про свои обязанности! А охрана? Как вы обойдетесь без охраны?
Спорить бесполезно: они не поймут друг друга. Сколько раз она твердила ему я отцу, что ей нужно уехать из Белого дома и побыть в одиночестве, но никто не обращал внимания!
— Прессу можно на время удержать на привязи, сообщив, что у меня грипп. Позвоню через несколько дней.
— Подождите! Это опасно! Нужно сообщить Секретной службе, где вы. Нельзя же…
— Прощайте, господин президент.
Она бросила трубку, прервав разговор с самый могущественным в свободном мире человеком, и
