— Нет, ты справишься! Это твоя проблема, леди, и не собирайся переложить ее на меня.
Его голос был резким и грубым, совсем не как у смеющегося Далли, подобравшего ее на дороге, или рыцаря в сверкающих доспехах, спасшего ее из лап смерти в «Блю Чокто».
— Если ты не хочешь мне помочь, — выкрикнула Франческа, — нечего было предлагать эту поездку! Оставил бы меня, как и все прочие!
— Быть может, тебе лучше подумать, почему это все хотят от тебя избавиться?
— Я не виновата, как ты не поймешь! Это стечение обстоятельств.
Она начала рассказывать ему все, начиная со смерти Клоуи, запинаясь и глотая слова, торопясь выговориться, пока он не ушел. Она рассказала ему, как продала все, чтобы купить обратный билет, а потом поняла, что, даже если у нее будет билет, она не сможет вернуться в Лондон без денег, без одежды, к сплетням о своем унижении в этом ужасном кино у всех на устах — да она стала бы всеобщим посмешищем! Тогда она поняла, что должна остаться в Америке, где ее никто не знает, пока Ники не кончит развлекаться со своей блондинкой и у нее не появится шанс поговорить с ним по телефону. Поэтому она и отправилась искать Далли в «Блю Чокто».
— Ты понимаешь? Я не могу уехать в Лондон до тех пор, пока не буду знать, что Ники ждет меня в аэропорту.
— Ты ведь говорила мне, что он был твоим женихом?
— Был.
— Так почему же он отправился развлекаться с той блондинкой?
— Он обиделся.
— Боже мой, Френси…
Бросившись на колени перед его стулом, она посмотрела на Далли своими завораживающими глазами.
— Я не виновата, Далли. Правда. Когда мы виделись в последний раз, мы страшно рассорились, потому что я отказалась выйти за него замуж.
Лицо Далли окаменело, и Франческа сообразила, что он ее не правильно понял.
— Нет, это не то, о чем ты подумал! Он женится на мне! Мы ссорились сотни раз, и он всегда делал мне предложение снова.
Мне и нужно-то поймать Ники по телефону и сказать, что я его прощаю.
Далли покачал головой.
— Бедный парень, — пробормотал он.
Франческа хотела взглянуть на него, но глаза ее были полны слез, и она отвернулась, пытаясь овладеть собой.
— Далли, мне нужно каким-то образом протянуть следующие несколько недель, пока я не смогу поговорить с Ники. Я думала, ты можешь мне помочь, но прошлой ночью ты не захотел со мной разговаривать, и я страшно рассердилась. А сейчас ты забрал мои деньги. — Она повернулась к нему и произнесла с упреком:
— Ну видишь, Далли? Если бы ты вел себя разумно, ничего бы этого не произошло.
— Разрази меня гром! — Ботинки Далли с грохотом опустились на пол. — Ты ведь готова обвинить во всем меня, не так ли? Боже, я ненавижу таких людей, как ты! Что бы ни случилось, вы стараетесь обвинить в этом других.
Франческа вскочила с колен.
— Я не желаю этого слушать! Все, что я хочу, — немного помощи!
— И в придачу немного денег.
— Я смогу вернуть все до последнего пенни через несколько недель!
— Если Ники примет тебя назад. — Он снова вытянул ноги. — Френси, похоже, ты не понимаешь, что я — посторонний человек, у которого нет перед тобой никаких обязательств. Я не могу толком справиться со своей собственной работой и, уж будь уверена, не собираюсь работать за тебя, даже несколько недель. По правде говоря, ты мне даже не нравишься.
Франческа в замешательстве взглянула на него:
— Я тебе не нравлюсь?
— Серьезно, Френси. — Вспышка его гнева прошла, и Далли говорил холодно и с таким явным убеждением, что Франческа поняла, что это правда. — Послушай, малыш, с твоим лицом ты выглядишь как заправская любительница автостопа, и хоть ты не вышла ростом, но целуешься бесподобно.
Не буду отрицать — у меня мелькнула пара мыслей о том, что у нас могло бы получиться в постели. Если бы у тебя был еще кто-нибудь, я мог бы потерять от тебя голову на пару недель.
Однако в том-то и штука, что у тебя больше никого нет, и к тому же ты — ну просто скопище всех плохих качеств, какие я только встречал в мужчинах и женщинах, и пока что я не вижу ни одного хорошего.
Франческа опустилась на край кровати; ее переполняла боль.
— Понимаю, — тихо ответила она.
Далли встал и вынул портмоне.
— Наличности у меня сейчас немного. Я покрою остаток счета мотеля по кредитной карточке и оставлю тебе пятьдесят долларов, чтобы ты продержалась пару дней. Соберешься вернуть мне долг — пошли чек на «Дженерал деливери» в Вайнетте, Техас. Если не сделаешь этого, я буду знать, что у тебя с Ники что-то не получилось, и надеяться, что скоро ты найдешь пастбище получше.
С этими словами он бросил ключ от номера на стол и вышел.
Наконец Франческа оказалась одна. Она взглянула вниз, на ковер, который украшало темное пятно, похожее на остров Капри. Ну все. Теперь она уж точно на дне.
Когда Далли подошел к «Ривьере», Скит выглянул из окна.
— Хочешь, я поведу машину? — спросил он. — Сможешь забраться на заднее сиденье и поспать пару часов.
Далли открыл водительскую дверь.
— Ты водишь так чертовски медленно, что мне будет не до сна.
— Дело твое. — Скит опустился на сиденье и протянул Далли нераспечатанную банку кофе «Стайрофом», а потом — полоску розовой бумаги:
— Телефон портье.
Далли скомкал бумажку и запихал в пепельницу, к двум другим. Он натянул кепи.
— Скит, ты когда-нибудь слышал о «Пигмалионе»?
— Это тот парень, который играл правым защитником в «Вайнетт-Хай»?
Поворачивая ключ зажигания, Далли зубами открыл крышку банки кофе.
— Нет, того зовут Пигелла, Джимми Пигелла. Пару лет назад он ушел в «Корпус Кристи» и открыл галантерейный магазин в Мидасе. «Пигмалион» — это пьеса Джорджа Бернарда Шоу про продавщицу цветов из низов, из которой сделали настоящую леди.
Он щелкнул дворниками.
— Звучит не слишком интересно, Далли. Из пьес мне понравилась «О Калькутта», которую мы смотрели в Сент-Луисе.
Это уж точно класс!
— Я знаю, что тебе понравилась эта пьеса, Скит. Мне она тоже нравится, но ты знаешь, ее не считают большим литературным произведением. Ты еще следишь за моей мыслью? В ней не слишком много говорится о жизни людей. А в «Пигмалионе» показано, что люди могут меняться… они могут стать лучше, если им немного помочь.
Далли включил задний ход и вывел машину со стоянки.
— И еще в «Пигмалионе» сказано, что человек, от которого зависят эти изменения, не имеет за свои заботы ничего, кроме огорчений.
Франческа стояла в дверях комнаты, прижимая к груди свою сумочку, как плюшевого медведя, и остановившимся взглядом смотрела, как «Ривьера» выезжает со стоянки. Он действительно собирается это сделать. Далли собирается уехать и оставить ее одну, хотя и признался: он думал, как бы улечься с ней в постель. Раньше этого было вполне достаточно, чтобы привязать к ней любого мужчину, но вдруг
