костюм с худого, высохшего тела и распустив аккуратный узел волос с проседью.
Надев впервые в своей жизни голубые джинсы и пеструю блузку, она вернулась на свое место и оставшуюся часть полета восхищалась своими красными кожаными сапогами из телячьей кожи и читала Бети Фридан.
Мисс Сибил выбрала Вайнетт, закрыв глаза и ткнув указательным пальцем в карту Техаса. Школьный совет нанял ее, в глаза не видя, на основании резюме, польщенный, что столь квалифицированная учительница желает работать в их небольшой средней школе. Поэтому, когда после назначения она впервые явилась в школу в цветастом хлопковом костюме, с трехдюймовыми серебряными серьгами и в своих замечательных красных кожаных сапогах, первым желанием директора было уволить ее так же быстро, как и наняли. Директор немного успокоился, когда мисс Сибил пронзила его взглядом своих маленьких учительских глаз, заявив, что не потерпит на уроках бездельников. Через неделю она начала преподавать, а через три недели ошеломила библиотечный совет, потребовав возвращения романа «Над пропастью во ржи», удаленного ранее из школьной библиотеки.
Дж.Д.Сэлинджер вновь появился на библиотечных полках, выпускной класс повысил свои оценки на устных экзаменах по английскому на сто пунктов по сравнению с прошлогодним выпуском, а мисс Сибил Чандлер потеряла свою девственность с Б.Дж.Рендаллом, владельцем магазина электробытовой техники, который полагал, что она — лучшая женщина на свете.
Все шло прекрасно, пока не умер Б.Дж. и в шестьдесят пять лет ей не пришлось уйти в отставку из школы. Она бесцельно бродила по своей небольшой квартире; у нее сразу оказалось слишком много времени, слишком мало денег и не о ком было заботиться. Как-то поздно вечером она вышла из своей маленькой квартирки и отправилась в центр города. Именно там Далли и обнаружил ее сидящей в одной ночной рубашке в разгар грозы на обочине тротуара перед вывеской «Мейн и Элвуд».
Мисс Сибил взглянула на часы, положив телефонную трубку после еженедельного междугородного разговора с Холли Грейс, и внесла латунную лейку в гостиную викторианско-пасхального дома Далли, собираясь ухаживать за растениями. Еще несколько часов — и ее мальчики будут дома. Перешагнув через одного из псов Далли, она поставила лейку и присела на стул перед залитым солнцем окном, позволив памяти унести ее через годы, в зиму шестьдесят пятого года.
Она только закончила проверять «Юлия Цезаря» в своем классе, где вела коррективный курс английского языка, как дверь комнаты открылась и ввалился долговязый молодой человек, которого она раньше не видела. Она тут же решила, что он слишком красив, и это не к добру, с его небрежной походкой и наглой физиономией. Он швырнул регистрационную карточку ей на стол и, не ожидая приглашения, направился в конец класса, где плюхнулся на свободное место, вытянув длинные ноги через проход. Мальчики внимательно разглядывали его, девочки хихикали и вытягивали шеи, стараясь рассмотреть его получше.
Затем он откинулся на стул и заснул.
Мисс Сибил ожидала благоприятного момента, пока не прозвенел звонок, и тогда подозвала его к своему столу. Он стоял перед ней, засунув один палец в передний карман джинсов, с откровенно скучающим выражением. Она сверила по карточке его фамилию, проверила его возраст — почти шестнадцать лет — и сообщила ему о правилах поведения в классе:
— Я не разрешаю опаздывать, жевать резинку или лодырничать. Напиши краткое описание своей жизни и завтра утром положи мне на стол.
Далли с минуту изучал ее, а потом вынул палец из кармана джинсов.
— А пошла бы ты на… леди.
Конечно, такое заявление заинтриговало ее, но прежде, чем учительница смогла найти достойный ответ, парень небрежно вышел из комнаты. Мисс Сибил глядела на пустой дверной проем, и в ее душе росло волнение. Она видела проблеск ума в этих угрюмых голубых глазах! Удивительно! Она тут же поняла, что парня снедает нечто большее, чем просто наглость. Это же был другой бунтарь, похожий на нее!
Ровно в семь тридцать вечера того же дня она постучала в дверь неказистого двухквартирного дома, и ей открыл человек, значившийся в регистрационной карточке опекуном мальчика, — устрашающего вида тип, которому не было и тридцати. Она представилась и объяснила суть дела; хозяин удрученно покачал головой.
— Далли начал себя плохо вести, — сказал он. — Мы вместе уже несколько месяцев, и все шло нормально, но ребенку нужны дом и семья. Поэтому я ему сказал, что мы собираемся обосноваться хотя бы здесь, в Вайнетте. Я думал, что, может быть, он успокоится, если будет регулярно ходить в школу, но в первый же день Далли все испортил, ударив учителя гимнастики.
Мисс Сибил презрительно фыркнула.
— Самый гнусный тип в школе. Далли правильно сделал. — Она услышала позади себя какой-то шаркающий шум и поспешно исправилась:
— Я, конечно, не одобряю насилие, но могу представить, что иногда оно полностью оправданно.
Затем она обернулась и сказала долговязому, слишком симпатичному мальчику, ссутулившемуся в дверном проеме, что пришла проверить его домашнее задание.
— А что, если я скажу, что не сделал его? — усмехнулся мальчишка.
— Думаю, ваш опекун будет возражать. — Она посмотрела на Скита. — Скажите мне, мистер Купер, как вы относитесь к физическому насилию?
— С этим у меня никогда не было проблем, — ответил Скит.
— Как вы думаете, сможете справиться с Далласом, если он не будет выполнять моих требований?
— Трудно сказать. Я тяжелее его, но он меня выше. И если Далли слишком достанется, то он не сможет справиться с мальчишками в сельском гольф-клубе в эти выходные. В общем, я бы ответил — нет.
Она не оставляла попыток:
— Ну что же, тогда, Даллас, я прошу тебя выполнять задания добровольно. Ради твоей бессмертной души.
Он отрицательно покачал головой и сунул в рот зубочистку.
Мисс Сибил была крайне разочарована, но скрыла свои чувства, роясь в принесенной с собой дорожной сумке.
— Прекрасно. Я видела, как ты сегодня обменивался взглядами с юными леди в классе, и мне пришло в голову, что всякий, кто столь явно заинтересован в сексуальных отношениях, должен прочитать об этом у одного из величайших писателей мира. Через два дня я рассчитываю получить от тебя дельное сочинение.
С этими словами она сунула в руки Далли книжку «Любовник леди Чаттерлей» в бумажном переплете и выскочила из дома.
Почти месяц она безжалостно ходила в эту небольшую квартиру, совала упрямому ученику запрещенные книги и требовала, чтобы Скит потуже натягивал вожжи.
— Вы не понимаете, — пожаловался вконец расстроенный Скит, — несмотря на то что никто Далли не ждет, он — беглец, и я даже не являюсь его законным опекуном. Я бывший заключенный, и Далли подобрал меня в туалете заправочной станции и позаботился обо мне, в отличие от всех прочих.
— Тем не менее, — отрезала она, — вы взрослый, а он — несовершеннолетний!
Постепенно интеллект Далли стал брать верх над его угрюмостью и дерзостью, хотя и позже он уверял, что она лишь надоедала ему со своими грязными книжонками. Мисс Сибил уговорила его вернуться в школу, взяла в свой класс, где готовили к поступлению в колледж, и занималась с Далли все время, когда он не играл в гольф. Благодаря ее усилиям он окончил школу с отличием и в восемнадцать лет получил приглашения от четырех различных колледжей.
Когда он уехал учиться в Техас, она, к огромному сожалению, потеряла его из виду, хотя они со Скитом и сделали Вайнетт своей базой и Далли приезжал навестить ее на каникулах, если не играл в гольф. Однако постепенно дела заставляли Далли проводить все больше времени вдали от Вайнетта. Как-то они не виделись целый год. В своем болезненном состоянии она едва узнала Далли, когда тот нашел ее сидящей в грозу в ночной рубашке на тротуаре перед вывеской «Мейн и Элвуд».
У Франчески сложилось впечатление, что Далли живет в современной квартире рядом с площадкой для гольфа, а не в викторианском доме с башенкой, раскрашенном в пастельные тона, как имбирный пряник. Она уставилась на окна дома, не веря глазам своим, пока «Ривьера» поворачивала за
