остальном.
— Я — прекрасно, — ответила она так же приглушенно, потом спохватилась, оглядела пустой магазин, расширила глаза и спросила уже громко: — А почему мы шепчем?
Бет пожала плечами:
— Сама не знаю.
— Ну так вот, я в порядке. Хотя мне не понравилось, что мне устроили засаду в общественном месте. Если папа, то есть я хотела сказать Рассел, хотел со мной поговорить, он мог бы мне позвонить. Или зайти. Или застать меня где-нибудь одну. А так… это было унизительно.
Бет посмотрела на свои ногти, избегая встречаться взглядом с Шарлоттой, и спросила:
— А ты бы уделила ему время, если бы он так сделал? Шарлотта повращала плечами — от их разговора ее начало сковывать напряжение.
— Не знаю. Ты бы уделила время Доктору Импланту? — Тут же пожалев о сказанном, Шарлотта ахнула. — Господи, Бет, прости! Не знаю, почему я срываю на тебе злость. — Шарлотта подбежала к прилавку и обняла Бет. — Ты меня прощаешь?
— Конечно. У тебя же нет сестры, которую ты могла бы мучить, а твоя мать слишком хрупкая. Да, я бы уделила время Доктору Импланту, достаточно времени, чтобы поблагодарить его за то, что он открыл мне глаза на мои сомнения и неуверенность в себе. А потом я бы вылила на него ведро ледяной воды.
— Тебе правда полегчало? — спросила Шарлотта.
— Как бы тебе это объяснить… — Бет подняла взгляд, словно ища ответ на потолке. — Я чувствую себя прозревшей, — сказала она наконец. — В последнее время я только и делаю, что думаю. И я смогла увидеть повторение одной и той же модели во всех моих прошлых отношениях с мужчинами. Все мужчины, с которыми у меня что-то было, хотели меня изменить, и я им это позволяла. Я легко приспосабливалась к их представлениям обо мне. Случай с Дэвидом был самым ярким проявлением того же самого, но не более. И я должна благодарить тебя и Рика за то, что вы вывели меня на путь прозрения.
— Меня? — искренне удивилась Шарлотта. — Я-то что сделала?
— Я тебе уже говорила. Ты предложила мне эту работу, потому что лучше меня самой знала, что меня интересует и к чему у меня есть способности. Теперь я тоже это знаю. И это только начало.
— Ну что ж, я рада, что оказалась полезной. А как насчет Рика?
— Он со мной говорил и слушал меня. Большинство мужчин не говорят. Они смотрят телевизор, ворчат, могут пару раз рыгнуть, прежде чем закивать головой, делая вид, что внимательно слушают. Рик слушал рассказы о моем прошлом и помогал сделать из них правильные выводы.
— Да он просто рожден, чтобы выручать женщин из всяких передряг. Может быть, ему стоило стать психоаналитиком, а не полицейским.
— Ну нет, — со смехом возразила Бет. — То, что он страж порядка, придает ему еще больше сексуальности.
— Ой, только не говори, что ты в него влюбилась!
Бет покачала головой:
— Ни в коем случае. Я пока сама по себе, и довольно надолго.
Шарлотта кивнула. Она верила подруге. Когда Бет рассказывала про Рика, ее глаза не заволакивала пелена мечтательности. По-видимому, она не обмирала по этому сексапильному полицейскому. Не так, как обмирала Шарлотта, когда хотя бы просто думала о Романе. При одной только мысли о том, что она снова его увидит, у нее внутри все переворачивалось и ее охватывало сладостное предвкушение и волнение. Ее мысли прервал — очень вовремя прервал — голос Бет:
— Мне нужно больше узнать о самой себе. Я хочу разобраться, что мне нравится, а что — нет. Не чего от меня ждут другие. Так что пока мне нужны только друзья.
— И мы у тебя есть! — Шарлотта крепко пожала руку подруги, и Бет ответила на ее жест. Шарлотта только надеялась, что вслед за Бет она сама не станет той, кому необходимо плечо друга.
— Ну и что ты собираешься делать, когда выяснилось, что ты не можешь закрыться в кабинете и заняться канцелярской работой? Снова поднимешься в квартиру и будешь плести кружева?
При этом предположении Шарлотта поморщилась.
— Нет, у меня руки болят. Такую работу надо дозировать. Прежде всего я загляну в редакцию «Газетт» и поговорю с Чейзом насчет рекламы пасхальной распродажи. Даже не верится, что до праздников осталось всего две с половиной недели.
— А знаешь, что лучше всего в праздниках?
Шарлотта постучала пальцем по лбу.
— Погоди, дай подумать. Рекламные ролики «Кэдбери» с шоколадным пасхальным кроликом? — предположила она, намекая на слабость Бет к шоколаду.
— Откуда ты знаешь?
— Ты что, забыла, что я на каждый праздник посылала тебе шоколад в подарочной упаковке? Да я тебя знаю как свои пять пальцев!
Шарлотта подняла с пола свою сумочку.
— В этом году нам надо вместе наесться шоколада, — сказала Бет, облизываясь в предвкушении.
Шарлотта засмеялась.
— Я загляну после того, как вернусь из «Газетт». Если будет тихо, может быть, возьму бумаги и счета и поднимусь с ними в квартиру.
— Так я и знала, что это случится! — Бет грустно покачала головой. — Ты провела всего один день дома за плетением кружев и уже подсела на сериалы.
— Неправда!
— Хочешь сказать, что, занимаясь бумагами, ты не будешь смотреть «Центральную больницу»?
Шарлотта сделала жест, будто запирает рот на замок. Она не хотела ни отрицать, ни подтверждать догадку Бет. Конечно, она будет смотреть «Центральную больницу». Потому что один сексапильный актер напоминал ей Романа. Она со страхом подумала, что дела ее плохи, хуже, чем она надеялась.
— Увидимся позже!
Она помахала Бет рукой и вышла из магазина. Оказавшись на улице, Шарлотта глубоко вдохнула и сказала вслух:
— Это гораздо лучше.
Повесив на плечо сумочку на длинном ремешке, она зашагала по дороге. Идя через городскую окраину, мимо последнего островка разделительной полосы, на котором росла трава и цвели одуванчики и другие весенние цветы, она увидела Самсона. Он полол цветочную клумбу. Шарлотта окликнула его, но он или не услышал, или сделал вид, что не услышал.
— Ну и ладно, — пробормотала Шарлотта, пожимая плечами.
Она пошла дальше, с наслаждением вдыхая свежий весенний воздух. В голове вертелись мысли о Романе. Приятное предвкушение смешивалось с тревогой из-за слов, которые они друг другу сказали, и из- за уровня отношений, который эти слова предполагали. Она думала не только о том, что Роман имел в виду, когда говорил, что им нужно найти компромисс, но и о том, можно ли доверять его любви и желанию жениться на ней, которое он высказал.
Роман вошел в здание редакции «Газетт», открыв дверь своим ключом. Рабочий день еще не начался, Люси еще не пришла, и в редакции было тихо. Судя по всему, даже Чейз еще не спустился. Роману хотелось выпить кофе, и его не устраивала душноватая атмосфера редакции, поэтому он оставил дверь на улицу открытой и прошел в кухню, чтобы заварить себе кофе покрепче.
Ему пришлось покинуть постель Шарлотты с первыми проблесками рассвета. Один поцелуй в щеку — и он ушел. В городе и без того много говорили о Шарлотте и ее семье, он не хотел давать еще больше пищи для сплетен, покидая ее квартиру средь бела дня. Уходить рано утром тоже было рискованно, но он не смог устоять перед искушением провести ночь в ее постели, рядом с ее теплым обнаженным телом. И он будет спать так всегда.
Романа бросило в дрожь. Может быть, он и признал для себя непростую истину, что хочет перестать все время бежать, хочет осесть на одном месте, что он действительно любит Шарлотту, — признать-то признал, но это не означало, что открытие не пугало его самого до чертиков. Однако не настолько, чтобы
