— Ты избил меня на глазах у нескольких миллионов поклонников гольфа! — взвился Стерджис.
Эмма уже слышала эту печальную историю от Тори и знала, что первым начал Рэндалл, но Кенни, как обычно, не потрудился защитить себя.
— Оба мы профессионалы, — продолжал Стерджис. — Кто старое помянет… Давай осмотрим ранчо.
— Как-нибудь в другой раз.
— Парни из «Глоубл нэшнл» считают это интервью неплохой идеей. А поскольку они в числе твоих спонсоров и главные рекламодатели моего шоу, значит, и заказывают музыку. Но может, тебе не страшно лишиться спонсора…
Ну и наглец!
Эмма, теряя голову от ярости, судорожно сжала кулаки. Пусть Кенни и знаменитость, это не дает права всяким папарацци лезть в его личную жизнь!
Лицо Кенни оставалось невозмутимым.
— Никаких интервью. Я уже сказал твоему боссу.
— И каждому репортеру в этой стране, — елейно добавил Стерджис. — Я все понимаю, Кенни. Но предупреждаю: мы дадим крупным планом твою задницу, если попробуешь сбежать.
Он самодовольно ухмыльнулся, видя, что лицо Кенни потемнело от гнева. Эмма не сразу сообразила, что имел в виду Стерджис, и только потом поняла: он ловко отрезал Кенни все пути для отступления. Теперь тот не может отказаться, чтобы не выглядеть при этом грубым хамом. Рэндалл, должно быть, отлично знает — Кенни невыносима сама мысль о том, что всякий американский поклонник гольфа узреет на телеэкране удаляющийся зад кумира.
И тут ее даже дрожь пробрала от неожиданного озарения. А она-то что рот разевает?! Ей выпала козырная карта! Редчайшая возможность добиться своего. Репортер! Телекамера. И это как раз в ту минуту, когда она была готова сдаться! Ей предоставлен шанс публично себя опозорить, да так, как она и не мечтала! Что же медлить!
У Эммы даже дыхание перехватило. Беддингтон на стенку полезет!
Кенни мельком увидел, как застыла Эмма, и, заметив блеск ее глаз, понял, что дело плохо. Ее взгляд то и дело перебегал со Стерджиса на оператора. Кенни похолодел. Леди Эмма только сейчас сообразила, что все ее офигительные выходки запечатлеют и покажут миллионной аудитории!
Кенни внутренне приготовился к худшему. Эмма — создание проворное и в любую секунду может броситься ему на шею или исполнить стриптиз и в таком виде протанцевать хулу. И если он не желает окончательно загубить карьеру, нужно немедленно убрать ее отсюда, даже если ради этого придется согласиться на интервью.
— Ладно, — пожал он плечами, — Почему бы нет? Неплохо бы прояснить обстановку. Кстати, Эмма, зачем тебе скучать? Все это довольно тоскливо. Подожди меня в доме, хорошо?
Он старался не думать о том, что эта леди в любую секунду может превратить его в посмешище всей Америки. Остроты Ли Тревино, ехидные замечания Бена Райта на счет «голубых» игроков в гольф, даже гастрономические шуточки Фаззи Зеллера — ничто по сравнению с той бурей, которую Эмма вот-вот накличет на его голову.
И… и тут… ничего. К величайшему изумлению Кенни, Эмма глубоко вздохнула, кивнула и отвернулась. Он почувствовал себя так, словно ему с размаху всадили кулак в живот. Неужели она так и удалится?
Эмма, не оглядываясь, прошествовала в дом, добровольно отказавшись от своего последнего шанса вызвать публичный скандал. И Кенни отчетливо понял, почему она сдалась без борьбы: не хотела ранить его.
— Начали, — окликнул оператор. — Сюда, Кенни.
Кенни постарался выбросить из головы Эмму и все, с ней связанное, и направился к забору, боясь и подумать о том, чем она только что пожертвовала. Но перед глазами упорно возникала она… такая, как сегодня утром, чуть посапывающая во сне… лоб наморщен, словно она даже теперь строила грандиозные планы… светло-каштановые кудряшки разбросаны по голубой наволочке, как медовые потеки — по небу.
— Кенни!
Кенни сжался. С каких пор он, прожженный бабник, грезит о медовых потеках? Только этого ему сейчас и не хватало.
Он решительно обернулся к Стерджису:
— Давайте поскорее покончим с этой хренотенью.
Дура!
Эмма раздраженно дернула ящик стола в поисках штопора.
Так бездарно упустить случай! Единственный в жизни шанс! И почему? Потому что последняя идиотка!
Дверь громко ударилась о стену. Появился донельзя злой Кенни. Прекрасно! Она как раз жаждет с кем- то сцепиться. Мечтает! Все что угодно, лишь бы выпустить пар!
Кенни остановился рядом, стащил шляпу, взглянул на Эмму и улыбнулся. Все напряжение, тоска и досада мигом улетучились, и метаморфоза была такой внезапной и поразительной, что никак не укладывалась в ее сознании. Словно луч света прорезал грозовое облако и откуда ни возьмись показалось солнце. Его улыбка одарила ее теплом. А глаза… эти удивительные глаза…
Ее кожу кололо тысячью иголочек, сердце колотилось, кровь кипела в венах. Уши горели, перед глазами все пылало, кости плавились.
Эмма схватилась за край стола.
После того как она сутками находилась в приятном состоянии постоянного сексуального возбуждения, ничто уже, казалось, не должно был потрясти ее. Но то, что происходило в эту минуту, было совершенно иным. Иным и пугающим. Что-то неладное творилось с ее душой, какие-то непонятные ощущения исходили из потаенных уголков, о существовании которых Эмма не подозревала.
Но стоявшие на страже инстинкты самозащиты буквально взвыли тревожными сиренами.
Она любит его! Это не увлечение, не страсть! И осознание простой истины пришло не так, как Эмма ожидала. Оно нагрянуло, словно землетрясение. Внезапно. Ошеломляюще. Не вовремя! Настолько непрактично! И невероятно, ужасающе болезненно.
— Что-то случилось?
— Случилось? Н-нет. Конечно, нет. Как твое интервью?
Эмма надеялась, что Кенни не заметит, как трясутся ее руки. Она наконец отыскала штопор и попыталась вкрутить его в пробку бутылки, выбранной Кенни заранее.
Он мягко отнял у нее бутылку.
— Если имеешь в виду, удержался ли я, чтобы не насовать ему как следует, то да. Так что все обошлось.
Он повернул штопор и снова одарил Эмму своей проклятой улыбкой:
— Спасибо за то, что ничего не выкинула перед камерой.
Эмма схватила солонку, чтобы хоть чем-то занять руки. Патрик куда-то уехал на съемки. Утром она радовалась уединению, но сейчас пожалела, что он еще не вернулся.
— Что ты имеешь в виду?
— Можно подумать, ты не знаешь!
Эмма прикусила губу и погладила большим пальцем обливную керамику солонки.
— Ты потрясающая личность, леди Эмма. И не только в спальне.
Эмма повернулась к нему и тоненьким, нерешительным, непохожим на обычный голосом пропищала:
— Ты считаешь, что в спальне я потрясающая?
— А разве нет?
— Да… но лишь потому, что я с тобой.
Кенни с готовностью кивнул:
