— Не знаю почему, но в этом случае я на стороне леди Эммы.
Кенни почти швырнул кружку, расплескивая кофе по столу.
— Ты ведь даже не знаешь, в чем дело!
— Зато знаю, что Эмма — человек здравомыслящий, а у тебя репутация полного идиота, готового погубить все, как только заходит речь о женщинах.
— Здравомыслящий? И это после того, как она объявила всему миру, что ты ее любовница?
— И при этом та-а-ак невозмутимо! — ухмыльнулась Тори.
Кенни в бешенстве схватил кружку и направился к двери.
— Иду под душ. — Но, остановившись на полдороге, смерил Эмму ледяным взглядом. — Может, предпочтешь сделать торжественное заявление сейчас? Не хочу лишать Тори возможности осудить меня еще и за это.
Ну и вступление! Самое время сказать, что она перебирается с ранчо в отель!
И тут Эмма поняла: она просто не в силах сделать это. Вчера, в самолете, ее решение пожить в отеле казалось самым верным. Но здесь, в Уайнете, где новости разносятся молниеносно, она не имеет права подвергнуть Кенни всеобщим насмешкам, особенно зная, что он слова не скажет в свою защиту.
— Дело в том, что я серьезно вознамерилась научиться водить машину. И поскольку Кенни то и дело вопит на меня и дергает за руль, если можно, Тори, дай мне еще один урок.
Кенни подпер плечом косяк и с подозрением уставился на жену, словно ожидая, что она начнет его обличать.
— Не понимаю, почему я должна винить тебя в том, что леди Эмма пожелала водить машину, Кенни. По-моему, у тебя мания преследования. Эмма, как насчет того, чтобы отвезти меня днем к отцу Джозефу?
Кенни снова насторожился.
— Зачем тебе понадобился отец Джозеф?
— Нужно его повидать, — раздраженно буркнула сестра. — Необходимо. Ты что, по обыкновению, все пропустил мимо ушей?
— Очевидно.
— Все эта история с Дексом, — замялась Тори.
— Трепка?
— Да нет же! Нет, ты точно спал на ходу! Слышал, что он сказал? — Она набрала в грудь побольше воздуха и выпалила: — Этот сукин сын заставляет меня выйти за него!
Декс поднял на Кенни спокойный взгляд.
— Кажется, я и в самом деле упоминал об этом.
Тори смотрела на брата с таким умоляющим видом, что Эмме захотелось ее обнять. Бедняжка никак не могла смириться и признать, что с самого начала ошибалась в Декстере, и молча заклинала Кенни понять ее без слов.
Так прошло несколько минут. Рука Тори потянулась к Декстеру. Он накрыл ее ладонью.
— Что же, — заговорил наконец Кенни, — пора — значит, пора. Вперед, гвардейцы.
Эмма улыбнулась. Кенни был не в силах разобраться в себе самом, но не оставался слеп и глух к комплексам и «пунктикам» окружающих.
Тори чуть придвинулась к Дексу, чей взгляд определенно принял мечтательно-отсутствующее выражение. Она выразительно вздохнула:
— Понять не могу, почему Дексу взбрело в голову влюбиться в меня. И не знаю, сумею ли когда-нибудь смотреть в глаза здешним жителям. Игрок в гольф из него никудышный.
— Я уже извинялся за это, Виктория. И уверен, что под твоим руководством достигну небывалых успехов.
— Но при этом навсегда останешься жалким приготовишкой.
— Возможно, — чуть скривил губы Декс. — И наверняка проведу остаток жизни, слушая твои жалобы, как ты пожертвовала своей репутацией ради того, чтобы выйти за меня.
— Чертовски точно: так оно и будет.
Она наградила его нежной, так непохожей на свою обычную, улыбкой. Но тут же вспомнила о свидетелях и залилась краской. Кенни, однако, не дал ей выйти сухой из воды и заговорить ему зубы.
— Признавайся, с чего это ты так внезапно передумала? В чем причина, если не считать заслуженного наказания?
— Ни в чем. Честное слово. Просто… а, все это не интересно.
— Уж мне могла бы сказать, — настаивал он. — Знаешь ведь, что я рано или поздно вытяну из тебя правду.
— Ну… в общем… Декс, он… он хочет ребенка и все такое… но готов дать мне шанс… и рискнуть… А если не получится, — едва слышно добавила Тори, — о чем я его уже предупреждала, он сказал, что мы всегда можем усыновить малыша…
— Понятно. — Но Кенни еще не разделался с сестрой окончательно. — Поэтому ты и рада выскочить за него? Решила наконец стать мамашей?
Гордость и нежелание лгать буквально раздирали Тори.
— И ты еще пытаешься осуждать меня за это? Ты ведь знаешь, как я отношусь к детям! А Декс… то есть, несмотря на все его недостатки, только дурак не увидит, что он станет идеальным отцом. Кроме тех мелочей, когда речь идет о спорте, но думаю, мы с тобой сумеем решить и эту проблему. И… и в нем есть что-то такое… — Она неловко пожала плечами, явно пытаясь положить конец допросу. — Что-то милое, и… ну, не знаю.
— Твоя сестра влюбилась в меня, — уточнил Декс на случай, если до Кенни еще не дошел сей факт.
Тори взглянула на брата и сконфуженно поморщилась.
— Он ужасно добр. И все понимает. И забавный. Не так, как мы с тобой, но по-своему даже очень. И любит моих эму. Не пойму, как все вышло, и Господь знает, как я стыжусь этого, но кто может понять, что творится в сердце человеческом?
Кенни задумчиво кивнул.
— Вот что я тебе скажу, Декс. Почему бы нам с тобой не потренироваться немного? Тори — отвратительный тренер. Слишком сквернословит.
Эмма видела, что Декс готовился сражаться с Кенни не на жизнь, а на смерть, но по его улыбке можно было прочитать, как он рад такому финалу.
— Буду очень благодарен.
Едва дверь закрылась за влюбленными голубками, Эмма подступила к Кенни. Он еще не брился, а волосы, начавшие немного подсыхать, свертывались в кольца. Но даже в таком виде он казался ей самым красивым мужчиной на свете, и пришлось изо всех сил бороться со слабостью, неизменно охватывавшей ее в присутствии мужа.
— Молодец, — коротко похвалила она. — Молодец, что не стал мучить сестру расспросами о подробностях.
— А чего ты ожидала? Что я запру ее на чердаке? — осведомился Кенни, вопросительно взирая на нее. — А ты? Передумала жить в отеле?
— Просто не посчитала нужным посвящать в наши личные дела окружающих.
— Прекрасно. Я помогу тебе перенести вещи в мою комнату.
Он направился к лестнице.
— Нет, спасибо, — бросила она ему в спину. — Остаюсь у себя, пока мы не выясним отношения.
Кенни остановился на второй ступеньке, посмотрел на жену сверху вниз и злобно прищурился.
— Черта с два.
Эмму ничуть не удивила такая реакция, тем более что он вставал на дыбы во всем, что касалось ее.
— Все к лучшему. Я не питаю никаких иллюзий относительно того, что ты способен понять, но поняла:
