ничего из вещей отца, и потому Библия Дуэйна должна принадлежать ему.
Рэчел перевела дыхание. Кэрол посмотрела на Эдварда, успевшего испачкать губы и щеки пирожным. По всей видимости, угостив мальчика, Кэрол сумела добиться его расположения — во всяком случае, он улыбнулся ей.
Покусывая губы, Кэрол смотрела на Эдварда, словно позабыв о Рэчел.
— Ну хорошо, — сказала она наконец. — Библия действительно у меня. Полицейские просто-напросто зашвырнули бы ее куда-нибудь, где они хранят всякую ерунду, а я не могла этого допустить. В полиции не всегда бережно обращаются с вещами.
От радости у Рэчел закружилась голова. Стараясь не выдать охватившего волнения, она сказала:
— Я благодарна тебе за то, что ты о ней позаботилась.
— Мне не нужна твоя благодарность, — отрезала Кэрол. — Я сделала это для Дуэйна, а не для тебя.
— Понимаю. — Слова давались Рэчел с трудом. — Я знаю, Дуэйн по достоинству оценил бы твой поступок.
Кэрол отвернулась, словно ей стало невмоготу переносить присутствие Рэчел.
— Пожалуй, попозже мы заедем за ней к тебе домой. — Рэчел не хотелось пережимать, но она была полна решимости заполучить в свои руки Библию как можно скорее.
— Нет. Я передам Библию Этану.
— И когда ты это сделаешь?
Рэчел не следовало показывать, как сильно она заинтересована в том, чтобы Библия поскорее оказалась у нее. Кэрол почувствовала над ней некую власть, и это ей явно понравилось.
— Насколько я знаю, в понедельник у Этана выходной. Я принесу Библию в церковь, в офис Этана, во вторник.
Рэчел явно пришлось не по вкусу, что ей придется ждать до вторника, и она начала было протестовать, но Гейб оборвал ее.
— Очень хорошо, Кэрол, — сказал он. — Это не горит. Я предупрежу Этана, он будет тебя ждать.
Сжав руку Рэчел, словно тисками, он снова нырнул вместе с ней в толпу.
— Если ты станешь давить на нее, тебе не видать этой Библии как своих ушей, — сказал он.
Рэчел оглянулась, чтобы убедиться, что Эдвард идет за ними.
— Я не выношу эту женщину, — призналась она. — Кэрол нарочно меня терзает.
— Лишних два дня ничего не решают. Давай чего-нибудь поедим.
— Ты о чем-нибудь, кроме своего брюха, думаешь?
— У меня много всяких органов, и время от времени все они так или иначе напоминают о себе, — сказал Гейб, просунув большой палец под короткий рукав платья Рэчел.
Она тут же покрылась гусиной кожей, и в то же время с удивлением поняла: ей хочется, чтобы Гейб испытывал к ней какое-то более прочное и глубокое чувство, чем просто сексуальное желание.
— Ты угощаешь? — спросила она.
— Да, я угощаю, — сказал Гейб с легкой улыбкой.
— Пойдем, Эдвард, — сказала Рэчел, обернувшись назад. — Перекусим чего-нибудь.
— Я не хочу есть.
— Я знаю, ты любишь дыню. Мы тебе раздобудем кусок дыни.
Они подошли к центру спортивной площадки, где над мерцающими жаром углями жарились на вертелах несколько свиных туш. Рэчел поморщилась.
— Я, пожалуй, лучше съем вареной кукурузы.
— А я-то думал, что девушки из сельской местности лишены сентиментального отношения к животным.
— Ко мне это не относится. И кроме того, там, где я жила, люди занимались выращиванием соевых бобов.
Гейб не стал ее больше дразнить, потому что и сам не был большим поклонником жареной свинины. Вскоре он, Рэчел и Эдвард уже сидели у торца длинного стола, а перед ними стояли тарелки с вареными кукурузными початками, смазанными маслом. Гейб взял себе еще хот-дог и салат из шинкованной капусты, надеясь, что, глядя на него, Рэчел тоже почувствует прилив аппетита и съест побольше. Рэчел, однако, отказалась и от хот-дога, и от салата, и теперь Гейб не знал, как с ними справиться, ведь у него самого не было ни малейшего желания их есть.
— Ты уверен, что не хочешь еще одну сосиску, Эдвард? — спросил он. — Я к ней еще не прикасался.
Мальчик отрицательно покачал головой и взял со своей тарелки кусок дыни. Гейб обратил внимание, что с того самого момента, как они уселись за стол, Эдвард то и дело украдкой поглядывает на соседний стол, где расположились мужчина с мальчиком примерно того же возраста, что и он.
Наконец Рэчел тоже перехватила его взгляд.
— Этот мальчик вместе с тобой ходит в детский сад, Эдвард? — спросила она. — Похоже, ты его знаешь.
— Угу. Его зовут Кайл. — Эдвард взглянул на свою порцию дыни. — А меня зовут Чип.
Рэчел бросила на Гейба раздраженный взгляд поверх головы Эдварда. Тем временем Кайл и его отец бросили свои опустевшие одноразовые тарелки в бак для мусора. Эдвард продолжал внимательно наблюдать за ними. После того как в мусорном баке исчезли и пластиковые чашки. Кайл повернулся к отцу и требовательным жестом поднял руки. Мужчина улыбнулся, подхватил его и усадил к себе на плечи.
В это мгновение на лице Эдварда появилось выражение такой тоскливой зависти, что Гейб невольно поморщился.
Казалось бы, все так просто: отец несет на плечах сына.
Эдвард был уже достаточно тяжел для того, чтобы Рэчел носила его. Тяжел для матери, но не для отца.
Подними меня, папа! Подними меня, а то мне ничего не видно!
Гейб отвернулся.
Рэчел видела все происходящее за соседним столом, и по ее лицу Гейб понял, какие усилия от нее потребовались, чтобы взять себя в руки. Трудно смириться с тем, что не все в этой жизни доступно матери и ее сыну. Чтобы как-то отвлечься, она открыла сумку.
— Эдвард, ты весь извозился. Дай-ка я тебя вытру…
На мгновение она словно окаменела, затем резким движением сунула руку в сумку и стала лихорадочно шарить в ней, перебирая ее содержимое.
— Гейб, у меня кошелек пропал!
— Дай-ка я посмотрю.
Гейб взял у нее сумку и заглянул внутрь. Он увидел ручку, чек из лавки зеленщика, комок туалетной бумаги, небольшую заводную пластиковую игрушку и упаковку гигиенических тампонов с прорванной оберткой. Заметив тампоны, Гейб невольно подумал, какие внутренние терзания должна была испытать Рэчел, прежде чем их купила.
— Может, ты оставила его дома?
— Нет! Он был в сумке, когда я открывала ее, чтобы достать салфетку, которой ты вытер ботинок.
— Ты уверена?
— Абсолютно! — На Рэчел было жалко смотреть. — Помнишь, я недавно налетела на тебя сзади? Это произошло оттого, что меня кто-то сильно толкнул. Наверное, именно в этот момент у меня и вытащили кошелек.
— Сколько там было денег?
— Сорок три доллара. Это все мои деньги.
У Рэчел был такой убитый вид, что у Гейба сердце облилось кровью. Он знал, что Рэчел Стоун — сильный человек, и убеждал себя в том, что она справится и с этой бедой, но в то же время невольно задавал себе вопрос: сколько раз эта женщина, сбитая с ног очередным ударом судьбы, сможет снова подниматься на ноги? Жизнь явно обходилась с ней слишком сурово.
— Я пойду посмотрю — может, кошелек выпал у тебя из сумки в тот самый момент, когда тебя толкнули,
