Ярыжку едва помянули, а он уже тут со своим тулумбасом и дубинкой.
– Кто ярыжного кликал?
– Вот вожак и паренёк-лоточник не поделили медведя.
– Что скажешь? – двинулся ярыжный на Фаддея.
– И-эх! – крякнул Фаддей и, порывшись в сумке, висевшей на поясе, сунул что-то ярыжному в руку.
– А ты? – ярыжный повернулся к Пантюшке.
Пантюшке дать было нечего. Зато большинство людей держало его сторону:
– Мальчонка говорит правду. По всему видать, что не врёт.
– Вернуть сиротинке медведя!
– Рассуди, ярыжный, по правде. Иль вся правда на небо взлетела, на земле кривда осталась?
Ярыжный поскрёб в затылке. Настроение толпы его озадачило.
– Спорная тяжба, – сказал он раздумчиво. – В одночасье не решить. Пусть судятся полем.
– Ты что, белены объелся, экое слово молвил? – вскинулся на ярыжку бродячий кузнец. – Посмотри, кого на поле толкаешь: парень дитя ещё, малолеток.
– А ты кто, чтобы с властью так разговаривать? – озлился ярыжный. – Власть лучше знает, кто малолеток, кто нет. Сколько тебе, парень, вёсен стукнуло?
– Пятнадцать. – Пантюшка на всякий случай накинул год.
– Видишь, пятнадцать. Не дитя он, а вьюнош. И ростом вымахал повыше того дударя, что медведя держит. Хочешь, парень, судиться полем?
– Хочу, – твёрдо сказал Пантюшка. – Правда моя.
– А ты, дударь?
– Как власть прикажет. Я власти послушный.
– Значит, так. Теперь я отведу вас к земскому дьяку. Он запишет, как надобно, и день назначит. До того дня медведь будет сидеть в подклети, как он есть спорная скотина. А коль спорят из-за скотины, то ей до суда сидеть под замком. Пошли.
Ярыжка, Пантюшка и Фаддей с Медоедом на привязи двинулись в Кремль. Толпа – за ними.
Земской приказ помещался в одной из Кремлёвских башен: вверху судил и рядил земский дьяк, внизу в подвалах томились воры и неплательщики. Помимо Земского существовал Разбойный приказ. Башня, где он помещался, прозванная в народе «Пыточной», находилась неподалёку.
ГЛАВА 9
Мирза – ордынский посланник
Как ты улусу князь учинился, от тех пор у хана в Орде не бывал, хана в очи не видел.
Ордынцы въехали в Кремль под низкими сводами Фроловской башни. На великокняжьем подворье им пришлось спешиться. Никто, даже они, не обладали правом подъезжать на конях к Красному крыльцу.
Бояре-встречники окружили послов молчаливой свитой, с почётом ввели во дворец, повели через тёмные сени – Большие и Малые – и многочисленные покои, расположенные в ряд. Свет скудно проникал в резные отверстия притворенных ставень. Мягкие сапоги неслышно ступали по пушистому ворсу ковров. Было так тихо, что казалось, великокняжьи хоромы вымерли.
Мирза недоуменно покосился на встречников, но те будто не приметили. В молчании двигались дальше, через новый ряд помещений.
Двери Посольской палаты распахнулись широко и торжественно. На вошедших обрушился шум. Свет ударил в глаза. От множества свечей, горевших под потолком в паникадилах, в изогнутых свечниках, прикреплённых к стенам, палата полыхала словно в огне.
Невиданным жаром сверкали расшитые блёстками скатерти. Блестели золотые и серебряные нити полавочников. Стены, расписанные травами, напоминали цветущую весеннюю степь. Золототканая парча боярских шуб переливалась, как самоцветы.
Синее, красное, жёлтое, голубое. Золото, камни, соболий и куний мех.
Под самым потолком, выше бояр, сидевших на лавках и стоявших вдоль стен, выше самого великого князя, огромный Георгий Победоносец пронзал тонким и длинным копьём извивавшегося змея.
И Русь и Орда знали: Георгий Победоносец являет собой нерушимый Московский герб.
Василий Дмитриевич сидел в резном прадедовском кресле, приподнятом над полом двумя широкими ступенями. Голову великого князя венчала шапка с алмазами и яхонтами по околышку из бобров. Плотную фигуру стягивал кафтан из турецкого атласа с золотыми травами и лазоревыми цветами. Спереди и вдоль рукавов был нашит крупный жемчуг. На шее висела тяжёлая золотая цепь.
Гордым и неприступным выглядел великий князь. Посол поклонился, сопроводив свой поклон целованием пола между ладонями.
Князь в ответ едва наклонил голову. Его кивок одинаково можно было принять и за милостивый и за небрежный.
Князь выжидал. Он хотел знать, с чем прибыл посол: с войной или миром.
– Хан, повелитель Вселенной и Всемогущий Едигей желают тебе, своему улуснику на Москве, добро здравствовать и напоминают, что пора слать дань – выход. Срок выхода истёк, – проговорил посол.
