– На нижние венцы лиственницу подготовим, руби-топор. Лиственница и ель сырость не пропускают, крепко стоят. Изнутри сосну приспособим. А чтобы ты не гневался, князь-отец наш, на моё несогласие работы по осени начинать, потешу тебя одной тайностью. Стены мы так устроим, что, коли осада случится и враг задумает подвести подкоп, пусть хоть ночью копает, когда темно, пусть хоть бубнами заглушает работный гул, всё одно работа его тайная в крепости явной скажется. Сразу узнаешь, что враг орудует под землёй.
– Как же так, если не видно, не слышно?
– На деле покажу, князь-отец наш, пустое слово не вымолвлю, руби-топор. Да и тебе недосуг со мной, мизинным человеком, длить разговор. Боярин к тебе пожаловал.
В дверях показался Яким, выжидательно посмотрел на князя.
– С делом?
– Важнейшим.
Плотник вышел. Кузьма последовал за ним.
– Как звать тебя, мастер?
– Федотом крестили, прозвище дали Руби Топор.
– Скажи, Федот, сделай милость: велика ли твоя артель, как обязанности распределяешь?
– Сколько пальцев на руках и ногах, такова и артель. Каждый палец равно на месте и одинако дорог. А для чего ты слова мои простые на берёсту записываешь?
– Для того, что немалое место в летописании займёт рассказ о градниках, с чьей помощью рос и мужал Владимир.
В Присенной горнице разговор тем временем шёл другой.
– Дурная весть подоспела, князь-государь Андрей Юрьевич, – начал Яким, словно трудную ношу сбросил. – Варисий докуку привёз. В самый тот день, когда мы оставили Вышгород, он, напротив того, возвернулся и по нашим следам сюда поспешил.
Князь сдвинул брови. Варисий, торговый гость, был отправлен в Царьград с кожей и куньим мехом. Вобрат его ждали с тонкими сукнами, нарядными тканями и особо ценимыми князем иконами строгого византийского письма.
– Варисию надлежит находиться при лодках с товарами, а лодкам, по всем расчётам, сейчас по Дунаю идти.
– Иван Берладник расчёты спутал. Товары, в Царьград плывшие, доставлены в город Берлад.
– Опомнись, Яким, князь Иван в оковах сидит, в земляной яме. Вряд ли великий князь ослушника выпустил.
– Верно, что сидит Иван Берладник в оковах, но и то верно, что берладники – голь перекатная – его именем грабят торговых гостей и награбленное раздают такой же, как сами, голытьбе. Варисий говорит: сбились в сотни, сотских назначили. Прикажи – кликну Варисия, он в сенях сидит, дожидается.
Андрей Юрьевич не ответил, задумался.
Было время, любил он князя Ивана, как брата, сочувствовал его бедам. Старшие родичи обездолили князя, лишили удела. Всего-то и был городок Звенигород близ Галича на Днестре. Коварный и хитрый Владимирка Галицкий, объединяя земли, отнял Звенигород. Доставшийся взамен неказистый Берлад с клочком земли между реками Прутом и Сиретом ни положения не мог принести, ни казны. Зато имелась у князя Ивана Берладника казна особая: было золото – доброе сердце, серебро – вольный нрав и молодецкая удаль. Начали в Берлад стекаться мизинные люди, боярами обездоленные или детскими по миру пущенные. Иван всех привечал. В ответ берладники за своего князя готовы были жизни отдать. Вместе носились по всей Руси. Где вспыхнет усобица, там и Иван Берладник впереди своей вольной конницы. О ком думал: «С ним истина», тому и спешил на подмогу. Меч и копьё имел неустрашимые. Служил Иван Святославу Новгород-Северскому – не поладил, ушёл к Ростиславу Смоленскому – и того покинул, союзничал с Юрием Владимировичем, когда тот прозывался ещё князем Суздальским, – так же ушёл. Как норовистый конь, Иван не терпел узды. Чуть не по нём, громким посвистом созывал своих молодцев и под грохот бубнов и пение труб покидал неугодного князя. Птица перелетает с места на место – человеку пристало избрать один путь. Вот и захлопнулась клетка. Великий князь Юрий повязал Ивана Берладника, бросил в яму. Недолгое время продержал в Суздале, потом перевёз в Киев. Лишившись предводителя, берладники приутихли, не видно стало, не слышно. Теперь, значит, снова зашевелились.
– Как думаешь, Яким: откуда у берладников смелость взялась мои ладьи грабить? – спросил Андрей Юрьевич.
– Ума не приложу. Прикажи Варисия крикнуть, он в сенях сидит, твоего прощения дожидается. Из первых уст всё узнаешь.
– Не надо. Довольно того, что от тебя узнал. Торговому гостю скажи, что вины на нём не держу. В другой раз снарядим при товарах охрану. Да, сделай милость, распорядись, чтобы камнеделам и плотникам повсеместно подмогу оказывали. И как посоветуешь: не послать ли сыновей за камнем на Клязьму и Москва-реку? Пусть привыкают. Возводить города – дело княжье.
Глава VI. БЕЛЫЙ КАМЕНЬ ИЗВЕСТНЯК
След вывел Дёмку к большому плоскому камню, торчавшему среди леса наподобие скамьи. Трава и вереск вокруг полегли на самую землю. «Долго топтался», – подумал Дёмка. Он подошёл к камню, провёл рукой по мелким царапинам, едва различимым на гладкой поверхности. «Кувшины и кубки, должно быть, сминал, чтобы сподручней было в мешке нести».
Камень с царапинами указал, что направление выбрано верное. В другой раз, куда держать путь, Дёмка разведал в кузнице, черневшей с края селения. Избы расположились по обе стороны проезжей дороги. Кузница встала поодаль.
– Значит, ты сын Гордея! – Кузнец встретил Дёмку, как дорогого гостя. – Кто же о Гордее не слышал? Среди мастеров мастером был. Сам кузнечишь или мал ещё молот держать? Оставайся у меня заместо брата, а хочешь – подручного.
