И она отбросила от себя руки Клешни, схватила палку и обрушила ее на череп Волшебника.
А в это время в нескольких милях оттуда вдоль по дороге на юг двигался караван беженцев, покинувших город, захваченный новыми политиками. Караван состоял из трех повозок, которые тянули ослы. Это были те двухколесные повозки, у которых высокие колеса и высокий полотняный навес, и которые отличаются тем, что безбожно подпрыгивают на всех ухабах. Каждую повозку тянул один осел, шагавший спокойно и неторопливо. Вокруг них постоянно стояло облако пыли, ужасные подскоки на ухабах не прекращались, а ослы никуда не спешили. И все равно, лучше быть беженцем, чем пленником.
Вне всякого сомнения, самым важным человеком в караване был молодой аристократ, Джин Сенг, юноша необычайной стройности, безмерной апатии и, в былые времена, громадного состояния. Казалось, что в нем не осталось никакой выносливости, никаких интересов и никакого огня. В нем присутствовала такая незащищенность, такое нежелание что-либо делать, такое отсутствие личных качеств, что слуги называли его между собой Фитильком. Это вовсе не было каким-то там оскорблением, так как все окружение обожало его; просто две скрученные вместе бечевки под названием убогость и ординарность, и покрытые защитным слоем жира лучше всего описывали его сущность. Он был фитильком, а его окружение всего лишь окружающим его жиром, образовывающим его существование, и все же, потеряв этот центр, они превратились бы в ничто.
Там присутствовала его кормилица, которая заботилась о нем денно и нощно с момента его рождения. Был еще и евнух, который не отходил от него с того же самого знаменательного момента. Там еще была его сестра, которая часто использовала свои собственные мозги вместо его мозгов. Была еще и жена, которая, не в состоянии делать что-либо еще, превратилась в служанку для всех остальных. И был еще погонщик мулов, который и сам был похож на мула и который ухаживал за животными, а заодно и заставлял караван двигаться вперед.
Вот так они и двигались к югу, беглецы от нового порядка, который снял их и им подобных с обжитых мест, а в бронзовых сундуках, расставленных по повозкам, были сокровища Великого и древнего дома Джинов, которые составляли немалую сумму, так как предки Фитилька нажили и оставили после себя несметные богатства.
В то время, как металлические ободья повозок подпрыгивали на неровностях пыльной колеи, их деревянные оси скрипели громче сверчков. Внезапно ось повозки, на которой ехал Фитилек, застонала, издала скрип более пронзительный, чем крик болотного кулика, и развалилась на три части. Повозка завалилась на бок. Осел, запряженный в эту повозку, оглянулся и через плечо оценил поломку. Потом он подогнул ноги, улегся в пыль и предался отдыху.
Старый погонщик ослов подошел к повозке и оглядел сложившуюся ситуацию.
– Эта паршивая ось всегда была какой-то непрочной, – с горечью заявил он, – она вызывала у меня подозрения еще четырнадцать лет назад, когда я только приладил к ней колеса. У меня еще тогда были смутные предчувствия, что в один прекрасный день она развалится на части, что она сейчас и сделала.
И он со злостью пнул остатки оси.
Фитилек раздвинул шелковые занавески, закрывавшие его повозку, и высунул голову из вороха подушек, валиков и ленточек.
– Теперь, после того, как ты так умело и быстро установил причину неполадки, что ты хочешь нам предложить? – поинтересовался он у погонщика.
– Я предлагаю починить ось, – ответил погонщик, – но даже поверхностного взгляда вполне достаточно, чтобы сказать, что здесь потребуется тщательная и долгая работа.
– Мы не можем опуститься до того, чтобы рассматривать разные мелочи, – заявил Фитилек. – И все же я нахожусь в очень неудобном положении в связи с резким наклоном моей коляски.
– Да, да, да! – в один голос согласились женщины и евнух, которые крутились вокруг. – Мы это и сами прекрасно видим. Ваша светлость должна перейти в другую, исправную повозку и полежать пока на подушках там.
Они помогли ему выбраться из накренившейся повозки, поддерживая, довели до другой, помогли ему туда забраться и быстро перетащили туда все валики, подушки и ленточки.
Кормилица смочила теплой водой полотенце и обмыла ему лицо. Сестра налила ему чашку горячего чая. Его жена поднесла ему поднос со сладостями. Евнух нерешительно навис над ним и принимал все это у женщин и передавал своему хозяину.
А там, в гудящей от мух лощине, Волшебник потер себе макушку в том месте, где к ней приложилась палкой королева, и недовольно заметил:
– Накинь что-нибудь из одежды. Что будет, если кто-нибудь вдруг попадется нам навстречу? Клешня, прекрати ее разглядывать. Она выглядит так, как и должна выглядеть любая женщина в естественном виде.
– Увы, у меня нет никаких одежд, – вздохнула королева, у которой к этому моменту уже улетучилась вся страсть, и на лице которой выразилось полное раскаяние, когда она заметила вскочившую шишку в том месте, где ее палка соприкоснулась с черепом Волшебника. Она попыталась прикрыть грудь одной рукой, а губы Венеры – другой. – Я оставила все свои одежды там, в горах, у меня просто не было возможности забрать их с собой.
– Тогда достань из короба на спине у Нг Гк джутовый мешок и снова облачись в него, – проворчал Волшебник. – У меня во рту такой вкус, как будто я проглотил муху. Меня все здесь раздражает.
– Просто мы выбрали для лагеря очень неудачное место, – объяснила королева, натягивая на себя джутовый мешок. – Думаю, нам следует двинуться дальше. Физический труд пойдет всем нам на пользу.
Волшебник с раздражением приказал свернуть лагерь и двинуться дальше, что тут же и было исполнено. Но вскоре стало очевидно, что дух всего отряда упал окончательно. Все предпочли погрузиться в собственные думы, а не ввязываться в какие-нибудь сомнительные разговоры.
Несколькими милями ниже по дороге старый погонщик мулов каравана Джин Сенга, Фитилька, пытался починить развалившуюся на части ось, из-за которой приостановилось их путешествие. Он занимался этим делом не спеша, прерываясь на долгие разглагольствования. Фитилек, наконец, не выдержал и сказал:
– Я однажды читал про ручеек, который пытался убежать от подножья горы; он пытался сделать это несколько столетий, но кончилось тем, что он всего лишь истощился и пропал.
– Философ Ю Ти однажды наблюдал за змеей, которая хотела измерить высоту самого высокого пика в горах Лунного света, – заметила кормилица. – Он проследил за движением змеи при помощи песочных часов, и пришел к выводу, что через четыреста лет змея проделает еще только половину пути.
– Существует притча о человеке, который хотел сосчитать песчинки в прибрежной дюне, – сообщила в свою очередь сестра Фитилька. – После того, как этот человек умер, эту задачу из его рук принял его сын, а после смерти сына – внук. Притча говорит, что на выполнение этой задачи ушло семь столетий.
– Все это так, – согласился евнух, – но этот старик работает еще медленнее, чем те, о ком вы рассказываете.
Выслушав все это, погонщик мулов отложил в сторону свои инструменты, выпрямился и сказал:
– Существует древняя песня про слона, самого благородного и терпеливого из животных. В песне поется о том, как слон пытается перейти бурный поток, но стремительное течение и зыбучие пески, которые засасывают его по самое брюхо, мешают ему. И, тем не менее, слон настолько благороден, что несет на своей спине четыре беззащитные существа: шелудивую собаку, больного кота, беременную обезьяну и позолоченного поросенка, каждый из которых без него просто бы утонул в этом ручье. И в то время, как слон увяз на самой середине стремнины, эти никчемные существа, вместо того, чтобы подбодрить его, молиться на него, поддержать его морально, принялись хором высказывать ему замечания, клеветать на него, критиковать его усилия. Слон очень благородное и терпеливое животное; в песне он очень долго терпел все это и пытался выбраться из потока. Но наконец ему все это надоело. Он взмахнул своим безжалостным хоботом и смел всех свих нахлебников, одного за другим, в бурный поток. Затем напряг свои мышцы и выбрался из стремнины на твердую почву.
И старый погонщик мулов поддал ногой свои молоток и зубило, резко поднял на ноги лежащего мула, вскочил ему на спину и устремился по дороге в том направлении, откуда они и пришли.
– Старик явно отождествил себя со слоном, – заметил евнух.
