незнакомка исчезла. Усмехнувшись, он направился обратно в комнату за жилетом и шляпой. И надо же такому случиться, размышлял Данте. Всю жизнь он бегал от девственниц как от чумы. У него не было никакого желания стать объектом преследования разгневанных отцов, которые требовали бы, чтобы он женился на их обесчещенных дочерях. И вот когда Фаулер приехал в Новый Орлеан поразвлечься в борделе, оказалось, что, сам того не ведая, он мимоходом лишил невинности незнакомую девицу.
Застегнув жилет на все пуговицы, Данте спустился в пустой холл. И внезапно, повинуясь какому-то безотчетному порыву, открыл входную дверь и выскочил на улицу, надеясь разыскать очаровавшую его женщину, которая так неожиданно вошла в его жизнь, а потом исчезла без следа, даже не назвав своего имени. Фаулер хотел еще раз увидеть ее, узнать, кто она такая, извиниться… Легкая улыбка тронула его губы. Если бы он стал извиняться за ночь, принесшую ему такое невероятное наслаждение, он покривил бы душой. Нет, он не будет просить прощения. Память об этой темноволосой красавице еще долго будет жить в его душе.
Данте легкой походкой шел по улице, всматриваясь в лица прохожих. Прелестная незнакомка все не шла у него из головы. Он постоянно думал о ней, вспоминал, как они упали со стула на пол, как потом перебрались на кровать и стали ласкать друг друга… От этого воспоминания его бросило в жар, и он решил зайти в кабачок и выпить чего-нибудь покрепче. Стаканчик виски ему сейчас не повредит. Нужно немного забыться, иначе образ обворожительной и теперь уже недоступной красотки так и будет преследовать его.
Глава 3
Твердо решив не попадать больше ни в какие переделки, Эрика быстро шла по улице, стараясь держаться в тени. Путь ее лежал к пристани. Ей повезло: добралась она без приключений. Эрика обвела гавань встревоженным взглядом и, увидев то, что ей хотелось увидеть, с облегчением вздохнула. Все в порядке, пароход стоит у причала. Это судно, носившее название «Натчез бель»,[6] выглядело настолько величественно, что казалось плавучим дворцом.
Стеклянная рулевая рубка возвышалась над рекой футов на пятьдесят. Чуть ниже рулевой рубки размещалась легкая навесная палуба, обнесенная белыми решетчатыми перилами, на которой находились каюты капитана корабля и его помощников. Вдоль выкрашенных белой краской перил обычно прогуливались пассажиры, любуясь потрясающими видами величественной Миссисипи.
Внимание Эрики привлекла главная палуба, на которой обычно размещали груз. По ней взад-вперед сновали люди. Много раз доводилось ей видеть пароходы, груженные хлопком настолько, что за тюками почти не видно было ни рулевой рубки, ни дымовой трубы. Но сегодня, похоже, на «Натчез бель» нашлось место для пассажиров – иммигрантов, направлявшихся вверх по реке в надежде найти новые места обитания и новую работу; коробейников и плотовщиков, которые, доставив сосновые бревна из Висконсина и Миннесоты в Новый Орлеан на самодельных плотах, возвращались домой на пароходе. Эти грубые, неотесанные люди фланировали по главной палубе, то и дело подкрепляясь виски и во всю глотку горланя залихватские песни, заглушавшие спокойные церковные гимны, исполняемые иммигрантами.
За последние годы Эрике не раз доводилось наблюдать подобные сценки. Когда она ездила к тете в Натчез, то часто бродила по палубам, знакомясь с судном, изучая расположение его многочисленных кают. Во время этих вылазок она обычно испытывала приятное волнение, знакомое любому первооткрывателю. Но сегодня ничего подобного Эрика не ощущала. После всех своих приключений она была словно выжатый лимон. Однако бросаться в реку Эрика уже передумала. Еще не было такого случая, чтобы она сдавалась без борьбы. Не сдастся и на этот раз.
И она решила запрятать сегодняшние неприятные воспоминания в самый дальний уголок памяти и начать новую жизнь. Она научится скрывать свои чувства, и никто никогда не догадается, что она когда-то позволила своей слабой плоти взять верх над сильным разумом. «Все люди в жизни делают ошибки, – размышляла Эрика. – Только, к несчастью, все свои я совершила в один вечер».
И, сурово сжав губы, Эрика принялась пробиваться сквозь толпу к портовому служащему, который торговался с немцем-иммигрантом, пытаясь содрать с него за проезд втридорога. Дело шло туго, поскольку немец практически не говорил по-английски, а служащий не знал ни слова по-немецки. Эрике некогда было ждать, пока они до чего-нибудь договорятся. Если она хочет остаться в живых, необходимо уехать из Нового Орлеана, и как можно скорее.
– Сэр, я хотела бы занять каюту на нижней палубе, – прервала она затянувшийся диалог, дернув клерка за рукав и оттеснив в сторону иммигранта.
– Сожалею, мисс, но все каюты заняты. Почти все пассажиры, приехавшие на праздник, купили обратные билеты.
Настроение Эрики резко упало.
– Ничего, я могу поспать и на палубе, – заверила она служащего.
Тяжело вздохнув, тот уставился на чумазую красавицу.
– Хотел бы вам чем-нибудь помочь, мисс, да не могу. Все эти люди уже несколько дней просидели на берегу, дожидаясь парохода, а некоторым из них придется ждать еще. Другой пароход отправится вверх по течению в четверг. Может, вы могли бы…
– В четверг?! – ахнула Эрика. – Нет, это слишком поздно. – Она беспомощно огляделась по сторонам, и внезапно ей на ум пришел совет отца: если хочешь добиться результата, не трать время на подчиненных, иди прямо к начальнику. – Я хотела бы поговорить с капитаном. – Он наверняка сможет мне помочь.
– Капитан на берегу, мисс, – сообщил клерк. – Боюсь, вам придется ждать следующего парохода. Наш и так уже перегружен. Вот я пытаюсь втолковать этому бедолаге, что мы не можем запихнуть его семью да еще семью его брата в одну крохотную каюту, а он никак в толк не возьмет.
Черт подери! Ну почему ей сегодня так не везет! Эрика, вне себя от негодования, пробиралась сквозь галдевшую на пристани толпу. Ее волосы и лицо были обсыпаны мукой, нарядное платье – грязное и мятое. От пережитого кошмара дрожали руки и ноги. На пристани была ужасная грязь, Эрике приходилось идти, проваливаясь по щиколотку в мерзкую жижу, и в довершение ко всему ее отказались везти в Натчез.
Заскрежетав зубами от ярости, Эрика притопнула ногой и тут же выругалась: грязь брызнула ей на платье, вымазав весь подол. Эрика чуть не расплакалась с досады, но уже через секунду, взяв себя в руки, решила, что все равно доберется до Натчеза, даже если ей придется туда добираться вплавь. Внимательно оглядев стоявшее перед ней величественное судно, Эрика лукаво усмехнулась. Что ж, за дело!
Раздевшись до сорочки, Эрика выбросила нижние юбки в воду и, скатав свое замызганное платье в трубочку, завязала его вокруг талии, чтобы не мешало, когда будет плыть, после чего прыгнула в реку.
Стараясь грести как можно тише, Эрика подплыла к борту парохода, подальше от толпы иммигрантов, и
