коварный маг, прикрывшись шуткой, опять умело улизнул от откровенного ответа на прямой вопрос.
– Что ж, значит, ты тоже тупая кровожадная частица стада, – мстительно заявил Рэнд, ткнув напарника пальцем в грудь.
– Вы так полагаете? – снисходительно задался вопросом Лукас, изучая булыжники у себя под ногами, и, словно отвечая сам себе, сказал: – Нет, не думаю. Индивид тем и отличается от усредняющего его абстрактного целого, что умеет мыслить самостоятельно и бороться с собственным желанием стать частицей стада. И я льщу себя надеждой, что отношусь к разряду тех немногих, кто никогда не сольется с толпой. Полагаю, Силы были того же мнения, иначе не сделали бы меня членом команды. То же, кстати, касается и вас, мосье Фин.
– Да уж, ты точно с толпой никогда не сольешься, – фыркнул польщенный Рэнд, окидывая многозначительным взглядом яркий камзол Лукаса. – Может, тебе еще и шевелюру в рыжий цвет перекрасить для верности, а то каштановый тускловат малость для столь значительной персоны?
– Я над этим подумаю, – великодушно согласился маг.
Пока посланцы богов препирались, стражники протопали дальше, оставив своих товарищей у ворот нести одинокий караул, клевать носом, скучать и ждать смены.
Рэнд подошел к ним поближе, чтобы разглядеть получше скрывавшуюся за широкой спиной любящего отца крепкую с виду дверь без видимых признаков замков и замочных скважин. Через нее-то и входили люди, чтобы без толку не распахивать массивные створки ворот, предназначенные для других, более глобальных целей, вроде вывода заключенных на казнь.
– Хорошая работа, такую дверцу с налету не возьмешь. Изнутри запирается, – поделился своими соображениями с напарником вор. – Скорее всего, ее только к смене караула откроют. Может, подождать и попытаться проскользнуть внутрь?
– К чему лишняя толкотня? – с улыбкой возразил Лукас. – А пугать этих людей сейчас? Конечно, соблазнительно, но лишнюю тревогу подымать нам ни к чему, работать будет трудно. Предлагаю воспользоваться стеной.
– Стеной? Ага! Теперь-то я раскусил! Ты точно не человек! И как я сразу не догадался! – прищелкнул пальцами донельзя довольный Рэнд.
Лукас моргнул, чуть слышно сглотнул и принялся аккуратно оправлять и без того безупречные манжеты.
– В зеленую одежонку норовишь облачиться, – начал перечислять улики Фин, не замечая странной реакции мага, а может, думая, что тот, как всегда, играет на публику. Наконец вор торжествующе провозгласил: – Все ясно, ты – гигантский кузнечик!
– Вы раскрыли мою самую страшную тайну, мосье, – с облегчением признался Лукас, оставив в покое манжеты и склонив повинную голову с роскошными мягкими кудрями. – И до сих пор живы только потому, что являетесь моим другом.
– Но на всякий случай, если ты забыл, я человек и кузнечиком не являюсь, – укоризненно напомнил Фин, вздернув нос.
– Не забыл, вполне достаточно одного кузнечика. И, благодаря заклинанию избирательной левитации, это – я, – отозвался Лукас, направляясь прочь от ворот вдоль высокой тюремной ограды и подавляя ехидное желание сказать, что его партнер скорее похож на собственного домашнего зверька – крысу, поэтому пусть даже не думает затесаться в благородные отряды кузнечиков.
Накладывая перед отправкой заклинание избирательной невидимости и неслышимости, маг заодно наложил на себя и чары левитации, благоразумно умолчав об этом маленьком дополнении, когда давал характеристику заклинанию. Лукас рассудил, что Фину левитация не понадобится, поэтому лучше не рисковать, наделяя азартного и склонного увлекаться вора возможностью пользоваться тремя заклинаниями одновременно. У Лукаса еще свежи были воспоминания о полетах, устроенных Рэндом и Элькой в королевской библиотеке Ильтарии, не говоря уж о погроме в Рошхе.
Выбрав по каким-то признакам показавшееся ему подходящим место, на взгляд вора ничем от прочих мест у неприступного забора не отличающееся, маг легко оттолкнулся от мостовой и в самом деле взмыл ввысь как прыгучий зеленый кузнечик, разлетелись только полы камзола. На несколько секунд зависнув в полутора метрах над угрожающе-острыми пиками забора, маг внимательно осмотрелся, благо что с такой высоты вид открывался весьма удачный, и мягко спланировал назад к непрыгучему напарнику, брошенному на земле.
– Что, плоховато оттолкнулся? – ехидно хмыкнул Рэнд, прикрывая скепсисом легкую зависть к подобного рода прыжкам.
– Нет, мосье, напротив, вполне достаточно, – отозвался довольный маг, складывая руки на груди и поглаживая свой волшебный перстень. – Я выбрал место переноса.
– Тогда чего мы ждем? – удивился вор, уж больно ему не терпелось приступить к делу.
Вместо ответа Лукас положил руку на плечо более низкорослого Рэнда и нажал на камень перстня. Как всегда, заклинание телепортации сработало безупречно. Напарники оказались в ярко освещенном фонарями тюремном дворе, довольно далеко от ограды, вдоль которой шла широкая, метра в три, полоса странного мелкого песка, светящегося призрачным нежно-голубым, как сердитый дух Рогиро, цветом.
– Какой красивый песок и в таком мрачном месте! Зачем? – удивилась Мирей.
– Да уж не заключенных радовать. Красивый? Это, подруга, песок-прилипала, – мрачно хмыкнул Рэнд, не испытывая никакого восторга от созерцания удивительного зрелища. – Во многих тюрьмах имеется. Стоит на него ступить кому-нибудь тяжелее мелкой птицы – прилипнешь так, что втроем не отдерут, да он, зараза, еще звенеть и стонать начнет на все лады и в себя затягивать. Звук дикий, даже мертвого из земли подымет, вся стража вмиг примчится.
– Теперь ясно, почему не охраняется стена, – заметил Лукас, не столь детально, как Рэнд, знакомый с внутренним устройством тюрем.
– Да, по такому мягкому песочку далеко не пробежишь, – скривился вор и прибавил, осматриваясь. – Хотя здесь и до полосы песка вряд ли доберешься, если невидимкой прикинуться не сумеешь. Посты арбалетчиков кругом: вон на крышах, на вышках во дворе, а внизу караулы с мечами расставлены.
– Но, как вы уже заметили, мосье Рэнд, нас это ни в коей мере не должно беспокоить, потому что сейчас наша задача – не сбежать из тюрьмы, а войти в нее, – резонно возразил маг коллеге, несколько увлекшемуся процессом рекогносцировки с привычно-воровской точки зрения.
Сейчас напарники стояли как раз между Домом стражи – аккуратным двухэтажным зданием, сложенным из того же серого камня, что ограда, с бытовыми постройками, притулившимися рядом, – казармами и хозяйственными помещениями, рядом с которыми были даже разбиты ровные газоны, поросшие жесткой щеткой травы и мелкими голубыми цветами. Наверное, начальнику тюрьмы, или как его там называли в Дориме, было не чуждо чувство прекрасного и художественный вкус. Оттенок цветочков в точности повторял окраску песка-прилипалы у ограды. С другой стороны находилась собственно тюрьма – огромное мрачное сооружение с единственной дверью в торце. Здание узилища, как успел объяснить посланцам богов лорд Дрэй, имело форму колодца, то есть обладало собственным внутренним двором, не имевшим сообщения с двором тюрьмы, в котором сейчас находились дерзкие пришельцы. Коридоры внутри шли по всему периметру здания. На Дом стражи и площадь Костров выходили только окна караулок, где отдыхали стражники, и коридоров, по которым они передвигались. Сами камеры если и имели узкие щели оконцев, то лишь во внутренний двор тюрьмы. Посланцам богов предстояло проникнуть в тюрьму и спуститься по лестнице из коридора вниз, на третий подземный этаж, где содержали несчастных драконов. Выше в подземелье располагались камеры с менее опасными узниками: убийцами и насильниками. Мелких воришек и жуликов, а также знатных узников содержали на наземных этажах.
Войти в здание тюрьмы со двора можно было только через относительно широкую – смогли бы спокойно разминуться два человека – дверь, у которой, как и перед оградой, скучала пара стражников с копьями, грезя об окончании смены, кажущейся бесконечной, как всякое относительно бездельное времяпрепровождение на работе.
– Ну что, опять прыгать будешь? – поинтересовался Рэнд. – Дверь-то в тюрьму хоть и не заперта, а мимо этих амбалов не пройдешь, если ты только сквозь них просочиться не побрезгуешь, в какое-нибудь желе обратившись. Но я на такое в жизни не пойду, они небось мыться-то строем в общественную баню хорошо если раз в полгода ходят!
