был завтрак, обед или ужин.
— Могу ручаться и за всю эту неделю, — кисло подтвердил Мелиор, с тоской вспоминая последний великолепный ужин на яхте.
— Это могли быть особенные кактусы, — заухмылявшись, зловеще прошептала принцесса, помахав для убедительности перед носом герцога руками, — вылезающие ночью из-под земли и жадно пожираемые нами в состоянии лунатизма.
— А, так вот куда ты ходишь по ночам, — догадался Элегор, округлив глаза. — То-то рот у тебя по утрам чем-то желто-зеленым вымазан!
Посмеявшись и коротко посовещавшись, приободрившаяся компания решила попытаться достичь загадочных развалин и хорошенько их осмотреть сегодня, еще до того, как придет ночь. Лазить в абсолютной темноте по единственным в пустыне странным руинам не улыбалось даже сорвиголове Элегору. Ночного эльфийское зрение не подмога, если нет хотя бы малого источника света. Словом, путешественники прибавили шагу.
Приближающиеся с каждой минутой пути и становившиеся все более реальными и материальными руины казались страшно неуместными в этом безжизненном месте, каким-то вопиющим кощунством над господствующим морем песка. Элия, уже успевшая увериться в справедливости своей версии о том, что Мир Пустыни вычищен, пребывала в легком замешательстве, стимулирующем мыслительные процессы.
'Если измерение действительно было вычищено, то в нем не должно было остаться никаких вещественных следов, напоминающих о прежнем этапе существования, — лихорадочно размышляла принцесса. — Значит, я была не права, предположив, что этот мир пуст или…' — неожиданно девушку посетило озарение, все мелкие кусочки головоломки встали на свои места.
Услужливая память распахнула перед богиней один из древнейших величайших трактатов анонимного автора, посвященных созиданию и уничтожению миров: 'Сила Творения и ее обратная сторона. Основы применения и функционирования в рамках структуры Мироздания'.
Когда-нибудь, через несколько сот лет, почувствовав, что вошла в полную силу, принцесса собиралась заняться созданием собственных миров. Скрупулезным и тщательным созданием, не в пример пылким нетерпеливым богам-идиотам, едва ощутившим в себе способность ТВОРИТЬ и тут же принимавшимся вытворять демоны знает что, к вящему ужасу Сил. Поэтому принцесса внимательно наблюдала за действиями родственников и пристально изучала все книги, относящиеся к данной тематике, попадавшиеся на глаза, отмечала все то, что могло пригодиться в высшем искусстве Творения.
Итак, богиня вспомнила важный момент: вычищенный мир не всегда абсолютно пуст. В нем могут сохраняться артефакты, имеющие непосредственное отношение к его созданию. Ведь окружающее их пространство в малой степени подвержено глобальному процессу очищения, потому что представляет собой часть узла структурной сети мира. Теперь Элия могла предположить, что их зачем-то вели к такому узлу, а развалины являлись знаком, отмечающим его. Даже лишенная магии, богиня ощущала всю необычность этого места.
'Значит, вот каков ваш замысел, — мысленно обратилась богиня к неведомым Силам. — Мы должны были прийти сюда. Но для чего? Что вы хотите от нас и сможем ли мы из этого места попасть домой?..' — из искорки воскресшей надежды зародилось в душе принцессы яркое пламя.
— С тобой все в порядке, дорогая? — заботливо окликнул сестру Мелиор, подметив, что она уже несколько секунд идет совершенно механически, глаза устремлены на развалины, но взгляд обращен не на них, а куда-то вглубь себя.
— Пожалуй, даже более чем. Да, брат, все в порядке, — энергично подтвердила богиня. — Просто я кое о чем подумала… — и Элия изложила спутникам свои соображения, подкрепляя их цитатами.
— Так чего же мы ждем? Пошли быстрее туда и все проверим! — с ходу завелся Элегор. Любая неразгаданная тайна всегда как на аркане тянула юношу за собой с такой силой, что он очертя голову бросался ее разгадывать. После нескольких суток пребывания в скучной пустыне (всего-то развлечений: трепотня, рытье колодцев, да одна захудалая песчаная буря) парень настолько стосковался по новым впечатлениям, что буквально приплясывал на месте от нетерпения. Загадка артефакта, уцелевшего в вычищенном мире, звала его к себе.
— Уже идем, Элегор, — согласилась с усмешкой принцесса и предупредила. — Но не рассчитывай увидеть что-нибудь и впрямь потрясающее воображение. Мы можем обыскать каждый камень в развалинах, но без магии так и не найдем то, что ищем или не поймем, что нашли его.
— Почему? — вставил свой вопрос Кэлберт, не дожидаясь, пока сестру озадачит герцог.
— Насколько я помню из книги, артефакты вычищенных миров редко представляют собой что-то значительное, производящее неизгладимое впечатление, сразу бросающееся в глаза. В Мире Пустыни артефактом созидания может оказаться любой из камней в развалинах, — остудила Элия энтузиазм юного герцога и брата.
— Ладно, но все равно пошли поищем, а? — попросил Элегор устремил на принцессу молящий взгляд ребенка, выпрашивающего у мамочки конфетку до ужина и очень надеющийся, что любящее материнское сердце уступит прихоти капризного дитяти.
— Конечно, пойдем! — запросто согласилась принцесса, довольная тем, что хоть на время может отвлечь сознание от бесконечной, утомительной борьбы, подкинув ему проблемку поинтереснее. — Раз уж мы выбрали направление и пришли сюда, существует большая вероятность того, что это и было нашей задачей. Следовательно, в наших интересах обыскать каждую щель в развалинах.
— Этот артефакт может помочь нам выбраться? — деловито осведомился пират, невольно прибавляя шагу.
— Не знаю, брат. Может быть, место просто притянуло нас своей силой, как магнит железо. Или нам нужен не сам артефакт, а нечто, находящееся в непосредственной близости от него и потому сумевшее сохраниться в вычищенном мире, — пожала плечами принцесса, но глаза богини говорили о том, о чем молчали уста: она надеялась.
— Артефакт не имеет какой-то реальной ценности или могущества, — заметил, вставая на стезю коллекционера, Мелиор. — Это просто некое место или вещь, находящаяся на определенном месте и зачастую ценная лишь своим существованием для данного мира. Даже от ее уничтожения ничего не изменится, если только это не измерение с очень тонкой внутренней структурой и почти аллергической реакцией на любое нарушение Равновесия. Большинство миров достаточно устойчивы, и с исчезновением артефакта (а его обычно не трогают просто потому, что он никому не нужен) происходит лишь некое незначительное перераспределение магических потоков. Структура мира же при этом не изменяется. Узел в структуре мира, который был на месте артефакта остается.
— Не понимаю, — нахмурился Кэлберт, запутавшийся в высоких материях.
— Если ты уберешь значок острова с карты, сам остров существовать не перестанет, — доходчиво пояснила принцесса слова брата. Тот, как, впрочем, и сама Элия, иногда слишком любил пощеголять своей ученостью. Вот и сейчас Мелиор не упустил шанса пройтись по недостаткам в образовании Кэлберта.
— Ясно. Ну, что пошли? — коротко подытожил пират общий разговор, и компания, проверив на всякий случай, насколько хорошо выходит из ножен оружие, целеустремленно двинулась к развалинам, все четче вырисовывающимся перед туристами поневоле.
В сравнении с совершенной пустотой пустыни, постройка сохранилась неплохо. Уцелела некоторая часть мощных блоков крепостной стены, когда-то окружавшей величественное здание, да и сам замок, изрядно потрепанный ветрами и временем, упрямо сопротивлялся, не желая сдаваться осаде пустыни.
Шагнув за то, что осталось от некогда незыблемых врат из массивных бревен, обитых искрошившимся в пыль железом, путники оказались во внутреннем дворе. Оглядев пустое пространство, частично занесенное песком, принцесса решила: снаружи искать уже нечего. Пустыня сделала свое дело. Теперь можно было только гадать, что находилось перед твердыней раньше. Вероятно, казармы стражи или пристройки для слуг, а может, так и была лишь каменная мостовая, по которой вышагивали хозяева или шустро сновали по своим делам и их поручениям слуги, оглашая тогда еще живой мир смехом, ссорами, пустой болтовней, любовными признаниями. Ныне здесь царила лишь пустота замкнутого стенами пространства. Лишенные магического чутья, боги не могли почувствовать того, что помнили камни замка, а рассказать о прошлых временах было некому. Отныне голосом развалин был лишь шорох песка.
Герцог не в силах был больше терпеть неизвестности. Пока остальные его спутники вдумчиво
