вым-лелов три десятка, не менее.
Сиверс сдвинул брови:
— Откуда вызнали?
— О том весь месяц в Копенгагене толкуют.
Брови капитан-командора взлетели кверху.
— А как же они сумели улизнуть?
— Так что, господин капитан-командор, шли они ночью под берегом, под конвоем двух своих фрегатов.
Сиверс заложил руки за спину, несколько минут размышлял, шагая по палубе от борта к борту, потом отрывисто проговорил:
— Поднять сигнал, капитанам прибыть к флагману.
Одна за другой подходили шлюпки. В каюте флагмана задымили трубки, загомонили капитаны. Почти три недели не собирались вместе, отводили душу в байках.
Потом военный совет слушал капитан-командора:
— По всем доносам у Борнхольма крейсируют шведы, вымпелов тридцать. У нас втрое меньше. Указ его величества в таком случае не азардировать, в бой с неприятелем не ввязываться. — Сиверс оглядел примолкнувших капитанов и закончил: — Посему единое мое мнение. Возврат в Ревель, ждать указа государя.
Обратный путь занял две недели.
Корабли эскадры еще становились на якоря, а на палубу «Святой Екатерины» поднялся Апраксин. Выслушав Сиверса, генерал-адмирал облегченно вздохнул:
— И то верно. Вестей от тебя не получал, намучился. Пошлем сей же час гонца к государю. Он рассудит, ему виднее, он там у шведов под боком.
В далеком Мекленбурге у царя будто бы все налаживалось с союзниками. После свадебных торжеств в Данциге Петр приказал генералу Репнину поспешить с войсками из Померании к осажденному Висмару:
— Нам надобно в Мекленбурге обезопасить берег для нахождения флота. Датчане и саксонцы копошатся у Висмара. Ты подоспеешь, мы по закону Висмаром завладеем с алиртами нашими.
Но со взятием Висмара произошла осечка. Датчане, саксонцы и пруссаки, прослышав, что русские войска идут маршем к Висмару, всполошились. Никак не хотели делить добычу с русскими войсками. Быстро послали к шведам в Висмар парламентеров. Объяснили, что русские, мол, вас тут грабить будут, и шведы сдали крепость.
Когда генерал Репнин подошел к городу, то перед ним закрылись ворота.
— У нас нет приказания наших повелителей пускать русское войско, вы не штурмовали Висмар, — объявили Репнину.
— Так пошлите за таким приказом, — настаивал Репнин, — а не пошлете, так я своей силой в город войду.
Узнав о выходке «союзников», Петр с досадой сказал Репнину:
— В горой не лезь, разбивай лагерь под стенами, там видно будет. Нам сейчас не с руки с ними свариться. Шведа воевать станем вместе.
По пути из Данцига царь виделся с королем Пруссии и датским королем. Уговорил совместно произвести высадку войск на южном берегу Швеции, в Сконе. Петр питал надежду и на англичан, что они десантируют войска на западный берег. Без поддержки английского флота перебрасывать войска через пролив Зунд было рискованно.
На севере Мекленбурга, в порту Росток, царя уже ждала галерная эскадра Змаевича с пятью тысячами войск.
Залпами салюта приветствовала галерная эскадра вице-адмирала Петра Михайлова. Здесь он узнал, что Ревельская эскадра вернулась в гавань.
В Ростоке царя ждало донесение князя Долгорукова из Копенгагена. Король Дании вдруг объявил ему, что на помощь английского флота рассчитывать не стоит.
— Король Георг весьма встревожен союзом царя Петра с Мекленбургом, — пояснил датский король, — англичане подозревают вашего царя в стремлении навсегда укрепиться в Мекленбурге. Ваши войска и флот оккупировали владения герцога Леопольда.
Петр нервничал, кусал губы. «Начинается свистопляска». Но Долгоруков не знал подноготную этого недовольства, хотя и догадывался, о чем речь.
Английская корона давно метила присоединить к своим владениям, Ганноверу, земли Мекленбурга и выйти к берегам Балтийского моря. А теперь вдруг дорогу перебежали русские.
В отличие от Долгорукова, царь разгадал точно замысел английских министров и послал Куракину указание во что бы то ни стало склонить короля к заключению союза против шведов…
В конце июня галерная флотилия двинулась к Копенгагену. Царь решил на месте рассеять туман недоверия у союзников. В этот же день разведка донесла, что шведская эскадра покинула позиции у Борнхольма и ушла на пополнение припасов и отдых в Карл-скрону. Без промедления Петр направил берегом с нарочным офицером указ Сиверсу: «С получением сего, через 5 часов выйти в море и следовать в Копенгаген».
Нарочный вез указ генерал-адмиралу: «Галерному флоту перейти к Аландам, быть готовым совершить диверсию против шведских берегов, но только с прибытием датской эскадры для прикрытия».
По пути из Ростока в Копенгаген царь отдыхал в родной стихии. Море всегда, даже в шторм, прибавляло бодрости, поднимало настроение, освежало мысли.
Еще раз продумывал предстоящую высадку на берега Швеции. Сейчас у него на галерах 5 тысяч войск, берегом двигаются казачьи полки. Вот-вот двинется корпус Шереметева из Шверина. Основа всего десанта — русские полки. Но что-то стали темнить англичане, да и датчане мельтешат, никакого пока нет прояснения…
Ход мыслей повернулся в другую сторону. Впервые за пятнадцать лет к Петру поступили сведения, что брат Карл склоняется начать переговоры о мире. Из Парижа Конон Зотов пишет, что испанский посол, князь Челламаре, искренне заверил его в стремлении Карла к миру, а сам князь готов быть посредником.
Он, царь, давно был готов к окончанию войны. Цели достигнуты, Россия пробилась к морю, крепко оседлала берега Балтики. Но можно ли доверять взбалмошному брату Карлу?
При входе на Копенгагенский рейд сердце Петра переполнилось радостью. Десять русских вымпелов теребил летний ветерок на мачтах линейных кораблей.
Капитан-командор Шелтинг рапортовал о состоянии эскадры:
— Отряд капитан-командора Бредаля в полном порядке. Купленные в Англии корабли готовы выйти в море, но припасов нет в полной мере.
Лучший корабль на рейде, «Девоншир» капитана Сенявина.
Петр лично обходил корабли эскадры, дотошно осматривал последние «приемыши», купленные Салтыковым в Англии, корабли, построенные в Архангельске.
Не успел осмотреть все корабли, как на рейде показалась англо-голландская эскадра из 19 вымпелов под флагом старого знакомца, адмирала Норриса. Не захотели оставаться в стороне и датчане. В своей родной гавани нет ни одного вымпела!
Правда, датский флот совершал рейд к берегам Норвегии, где начал боевые действия шведский король. Но вот появился их флагман генерал-адмирал Гульденлев, а за ним следовала и датская эскадра.
Радости Петра не было конца, когда у входа на рейд показались вымпелы эскадры Питера Сиверса. Наконец-то царь поднял свой вице-адмиральский флаг на любимце «Ингерманланде».
Вечернюю зорю с заходом солнца первыми заиграли на русском флагмане. «Ингерманланд» словно бы задал тон. В ту же минуту запели трубачи англичан, голландцев, датчан…
Впервые русская эскадра пребывала в европейских водах на равных с морскими державами.
Казалось, что наступает решительный момент. Все готово для десанта. Восемь десятков вымпелов союзников надежно закроют доступ в проливы шведам. Правда, датчане до сих пор не выслали транспорты в Росток за дивизией Репнина.
При встрече датский генерал-адмирал начал что-то бормотать об отставших датских судах у берегов Норвегии. Датский король заговорил о том, что сначала надо собрать урожай, чтобы солдатские сапоги не вытоптали поля.
Петр не терпел бездействия. Вызвал Шелтинга:
— Готовь три шнявы, пойду пошарю вдоль швецких берегов. Надобно присмотреться, где диверсию совершить.
— Господин вице-адмирал, какие корабли будут вас сопровождать? — спросил Шелтинг.
— Какие такие корабли, — рассердился Петр, — шнявы быстры на ходу, ежели что, борзо уйдем.
На «Принцессе» Петр обошел шведский берег, в подзорную трубу внимательно осматривал побережье. Видимо, Карл готовился к отражению десанта. Шведы возводили укрепления, везли пушки, всюду белели палатки для войск.
«Брат Карл подумывает о мире, а готовится к бою», — меряя взглядом оборонительные сооружения на шведском берегу, размышлял царь.
У входа на рейде скопище купеческих судов поражало размахом. Более сотни английских, голландских, датских, немецких шхун, бригов, транспортов насчитал Петр.
— Что так много? — спросил он у командира «Принцессы».
— Сказывают, купцы не решаются плыть без охраны. Опасаются шведов. Ждут конвоя.
«А чем мы хуже аглицких, да голландских? — пришла мысль в голову царя. — А ежели нам в конвой подрядиться? Заодно и эскадра наша экзерцицею займется».
Вернувшись на «Ингерманланд», Петр послал Шелтинга к иноземным адмиралам.
— Поезжай к Норрису, датчанам и голландцам. Выспроси у них: лето на исходе, когда мыслят конвой для купцов определить. Эскадре было бы нелишне выйти с ними в море. Дремлют нашенские матросы и капитаны.
Два дня обходил Шелтинг союзных флагманов.
— Флагманы ихние сами встревожены. Пора каравану идти в море, да никак не определятся со старшинством, — навеселе доложил царю капитан- командор.
