Несмотря на недостаток людей на кораблях, Спиридов вывел эскадру далеко за пределы залива, спустился к Гогланду. Неделями на ходу перестраивал эскадру в две кильватерные колонны, отрабатывал маневрирование по сигналам флагмана. Далеко не все командиры разбирались и четко исполняли замыслы командующего эскадрой. Некоторые командиры вместо поворота вправо ворочали влево, без сигнала покидали строй и совершали несуразные маневры. С флагмана то и дело гремела пушка с позывными провинившихся кораблей. Так командующий эскадрой выражал свое недовольство.
А где-то далеко, у Гогланда, эскадра остановилась, корабли отдали якоря, командиры прибыли к флагману.
Спиридов отчитывал командиров за упущения, а сам понимал, что добрая половина капитанов впервые за последние два-три года вышла в море, в экипажах большой некомплект офицеров и матросов, отсюда и медленное, а то и неправильное исполнение сигналов флагмана. Стоит одному-двум матросам, впервые ступившим месяц назад на палубу корабля, неверно, по незнанию, отдать или подобрать какую-либо снасть у паруса, и корабль прытко понесется по ненужному румбу или, наоборот, потеряет ход, увалится под ветер и станет поперек пути следом идущих мателотов[44]...
Эти и другие прорехи флагман подробно разбирал с командирами, указывая молодым, взыскивая с нерадивых, хвалил расторопных, таких, как командир «Европы» Федор Клокачев, И все с одной целью — на первых порах сплотить эскадру в единый организм.
Флот каждое лето в изнурительных походах старался поднять свою выучку, чтобы всегда быть готовым к схваткам с штормовым морем и неприятелем.
В то же время гвардия на берегу, отстояв в карауле в царских покоях и дворцах Петербурга, Ораниенбаума, Петергофа, изнывала от безделья, шлялась по кабакам, утешалась драками...
Три года назад на ее штыках захватила власть Екатерина, и тут же, по примеру Елизаветы, но более щедро, наградила верных гвардейцев. Благо Лондон не поскупился в то время на фунты стерлингов, а деревень у державы было не счесть. Не постеснялась тогда Екатерина и публично, в «Санкт-Петербургских ведомостях» объявить о своем «благоволении и милости» — почти полсотни гвардейцев получили больше сотни тысяч рублей, а кто и деревеньки, в которых вышло на круг десять тысяч душ крепостных...
Подражая «дщери Петровой» в манифестах и указах, стала нагло называть Петра Великого своим «дедом». Расчет был верный. Манифесты и указы священники и дьяконы читали с амвонов храмов без комментариев, безграмотным людям, авось уверуют со временем.
Вспомнила Екатерина и приверженность ее «деда» к морскому делу, не позабыла, что Елизавета временами общалась с моряками на палубах кораблей.
Ранней весной 1765 года, как обычно, готовил Спиридов эскадру к выходу на рейд. Как и в прошлую Кампанию, на кораблях не хватало матросов, треть командиров списалась на берег, многие из них ушли в армейские полки, кому-то посчастливилось определиться чинами поменьше в гвардию. Корабли кое-как снаряжали из цейхгаузов пушечными припасами, рассчитывали, авось только салютовать придется, латали изношенные паруса, грузили недостающие якоря. Частенько приходилось в штормовую погоду срочно рубить якорные канаты и оставлять на дне якоря. А без них в море идти нельзя.
В мае месяце корабли начали буксировать на рейд, а к Спиридову внезапно наведался Мордвинов.
— Позавчера был я зван к государыне, соизволила пожелать она полюбоваться нашим искусством, — огорошил он неожиданно Спиридова. — Летом наведается на эскадру. Надобно показать ей маневр и выучку наших пушкарей. Видимо, граф Чернышев ее сопровождать будет.
Спиридов грустно усмехнулся, покачал головой:
— Доношу вам, Семен Иванович, на корабликах офицеров пятьдесят восемь, матросов три сотни с половиной. Половина канониров, почитай, ни разу ядрами не стреляли, только холостыми. — Спиридов приложил руку к шляпе: — А так, ваше превосходительство, долг свой исполним как требует устав, а что получится на деле, одному Богу известно.
Мордвинов недовольно поморщился:
— Палить будем по берегу, где-нибудь у Красной Горки, и потешную крепость соорудим. Я сам буду представлять государыне сию экзерцицию...
— Поднатужимся, ваше превосходительство! Чаю, не позабыли пушкари, как у Кольберга пруссаков отчитали.
На поверку вышло несколько иное.
В разгар кампании под Красной Горкой, у Гаривалдая, маневрировали и стреляли корабли эскадры по фальшивому городку на берегу, под командой адмирала Мордвинова. Стрельба получилась неудачная — почти все бомбы летели мимо цели, ложились то вправо, то влево от нее. Это было и немудрено. Мордвинов рассчитывал просто ограничиться показной стороной, а Екатерина упрямо желала увидеть попадание в цель прямо на берегу. Откуда было ей знать, что для прицельной стрельбы кораблям необходимо занять устойчивое положение, стать на шпринг, а для этого требуются большие усилия и многочасовая работа экипажа и гребных судов. А так корабли стояли на якорях, их то и дело под действием ветра и волн крутило из стороны в сторону — где уж здесь попасть в цель...
Как на грех, прямо по курсу императорской яхты два фрегата из-за резкой перемены ветра сцепились бушпритами и долго не могли разойтись. Раздраженно помахав веером, Екатерина повернулась к Чернышеву:
— Однако, граф... Похоже, у нас в излишестве кораблей и людей, но нет ни флота, ни моряков...
Сказано это было по-русски и довольно громко. Екатерина явно хотела, чтобы ее услышали Мордвинов, Спиридов и другие моряки.
— Ваше величество, вы, как всегда, верно оцениваете ситуацию, — ответил Чернышев, склонившись в поклоне.
В последнее время императрица проявляла к нему, наставнику Павла, все больший интерес.
Екатерина была явно настроена продолжать разговор на эту тему.
— Все же господа адмиралы прояснят, быть может, для несведущей дамы сии экзерциции? — И она повела веером в сторону фрегатов, которые в трех кабельтовых от яхты все еще не могли разойтись.
Мордвинов, покраснев, беспомощно улыбался. Спиридов, с заложенными за спину руками с подзорной трубой, повернулся к императрице, почтительно проговорил:
— Ваше величество...
Екатерина разрешающе кивнула.
— Сии экзерциции не диковинка нынче на флоте. Не потрудитесь ли взглянуть на корабли, ваше величество? — Спиридов протянул Екатерине трубу. — Н верхней палубе служители управляются со снастями их вчетверо меньше положенного, а резвости не видать от худого их корма. Канониры не обучены — накануне из солдат взяты, — своих нехватка...
Екатерина внимательно разглядывала фрегаты.
...Командир фрегата «Ульрика», стоя на баке чертыхался, да еще каким слогом! Надо же оконфузиться, перед самым носом императорской яхты сцепились бушпритами с «Натальей»!
Оттуда тоже неслись громоподобные неписаные излияния командира Василия Лупандина. А все нехватка служителей! И ветер переменился.
На баке боцман с двумя матросами отчаянно рубили топором снасти.
Трехметровый утлегарь, освобожденный от снастей, полетел в воду.
«Ульрика» нехотя встала под ветер...
«Однако этот Спиридов храбрец не только в атаке. Он в самом деле не робок», — думала между тем Екатерина. Она перевела взгляд и в упор посмотрела на Мордвинова.
— Если вашему величеству угодно... Вице-адмирал Спиридов повторяет наши мысли, изложенные Адмиралтейств-коллегией тому два года...
— И каковы же те мысли?
— Имея о вышних и нижних офицерах попечение, ваше величество, справедливо распространить оное и на матросов.
Екатерина сдвинула брови, но Мордвинов, будто не замечая, продолжал:
— Не теряются ли люди от излишнего изнурения или по другим причинам? Принять бы противу того надежные меры, чтобы матросы, да и все нижние служители, каждый в своем деле сведущи были...
Екатерина резко выпрямилась, сложив веер, повернулась к Чернышеву:
