— Что наберется?
— Ты хоть знаешь, что это стратегический товар, который используется для производства ядерного оружия новейшего типа?
— Откуда мне знать? — всполошился Кузьмин.
— Вот и я говорю: ты нанес колоссальный ущерб нашей обороне. За это срок, как минимум, удвоят.
Кузьмин побледнел.
— Сколько меня здесь будут держать?
— Зависит от тебя самого. Так же, как и наказание, которое ты получишь. Поможешь нам — я похлопочу, чтобы приговор тебе смягчили. Меня послушают, будь уверен.
— Я никому не верю, ни одному менту.
— Ты имеешь дело с ФСБ. Это совсем другая контора, приятель, и никакой Волков тебя отсюда не вытащит. Сколько нам надо, столько тебя и продержим. И Волкова заодно посадим, чтобы тебе не было скучно.
— Не имеете права, — запротестовал Кузьмин.
— Очень даже имею — ты попал в скверную историю, подумай-ка над этим хорошенько. Когда до чего-нибудь додумаешься, продолжим нашу приятную беседу.
Подружка Кузьмина, которую Юрин успел нарисовать в своем воображении, оказалась совсем другой: не яркая крашеная блондинка, как ему почему-то представлялось, и вела себя отнюдь не вызывающе.
— Муж меня теперь убьет, — только это она и твердила как заклинание. И при этом плакала навзрыд. Была она совсем не хороша собой — непонятно, что нашел в ней этот крепкий молодой шофер.
«Никогда я не научусь разбираться в женщинах и вообще во всем этом», — подумал Юрин, а вслух произнес:
— Прошу вас, Валентина Ивановна, успокойтесь и возьмите себя в руки. Совершенно не обязательно впутывать в это дело вашего супруга.
— Какое дело? Я же ничего не знаю — меня забрали, привезли сюда — и все!
— Ваш приятель, Кузьмин Илья Михайлович, попал в неприятную историю, мне надо вас кое о чем спросить.
— А где он сам?
— У нас. Если вы желаете ему добра, советую отвечать на мои вопросы правдиво и подробно.
— Мне нечего скрывать.
— Вот и отлично, — он предложил ей сигарету, но она не взяла. — Расскажите Валентина Ивановна, давно ли вы знакомы с Кузьминым?
— Года два.
— Он ведь ваш любовник, верно?
Она кивнула.
— Он добрый, щедрый, как вы считаете?
Женщина снова кивнула.
— А вас не удивляло, что простой водитель может делать вам дорогие подарки, — у него семья, дети, он содержит их…
— Илья прилично зарабатывает — сверх урочные, доплата за вредную работу, всякое такое.
— Что это за вредная работа?
— А как же? Он ведь перевозит радиоактивные материалы.
— Как вы думаете — в его планы входило то, что вы будете жить вместе?
Впервые на заплаканном лице женщины появилось некое подобие улыбки:
— Да. Он обещал, что как только заработает побольше, мы уедем отсюда. Исчезнем вместе, убежим. — Она помедлила и добавила, как бы стараясь оправдать себя и своего любовника: — Мой муж — грубая скотина.
— А как Кузьмин собирайся достать деньги?
— Вчера мы договорились встретиться, он хотел мне все объяснить. И не пришел. А все уже почти готово — через месяц мы думали уехать.
— Сколько ему удалось собрать денег, не знаете?
— Не знаю. Я не спрашивала, он ведь очень скрытный.
— Спасибо, Валентина Ивановна, это пока все. Вас отвезут домой.
Вскоре после ее ухода Юрину позвонили из Москвы.
— Нам повезло, Олег Владимирович! — возбужденно прокричал молодой сотрудник. — Вот это повезло, а?
— Да ладно тебе с твоими восторгами. Говори только самую суть.
— Мы следили за братом Кузьмина Кириллом, который занимается бизнесом около станции метро «Выхино» — скупает золото, драгоценности и иконы. Вчера к нему в машину подсел один тип. Вроде бы надумал купить иконы. Они сидели рядом и разглядывали товар. В этом типе мы опознали Мартынова. Это второй человек в банде Волкова. Я еще подумал, не надо ли за ним последить, но…
— Сколько я учил тебя излагать самую суть, а ты все отвлекаешься, — рявкнул Юрин. — На черта мне твои раздумья, дело говори.
— Извините, Олег Владимирович. Этот Мартынов после разговора передал Кириллу спортивную сумку, взял у него две иконы, пересел в свою машину и уехал.
— Что дальше?
— Мы подошли к Кириллу и задержали его за продажу икон. Разрешения на такую деятельность у него разумеется не было.
— Отлично. Сумку изъяли?
— Да.
— Что в ней было?
В трубке помолчали, потом сотрудник ФСБ сказал задумчиво:
— Не знаю, может иконы были написаны самим Рублевым… А может, и нет. К экспертам надо обратиться…
— Говори скорее, не тяни, у меня и так дел полно, у тебя вроде тоже…
— В сумке мы обнаружили триста тысяч долларов. Согласитесь, что тут что-то есть. За просто так ведь не подарят такую сумму, а?
— Ты прав. Скорее всего это плата за ту услугу, которую Илья Кузьмин оказал Волкову. А что говорит Кирилл?
— Говорит, что продал Мартынову две редкие иконы конца семнадцатого века. Деньги в сумке — это плата за проданные иконы.
— Спрячь сумку с валютой в свой сейф, опечатай его и запри. Я вернусь в Москву сегодня вечером. Ты меня дождись, домой не уходи. Ладно?
Положив трубку, Юрин немедленно послал своих людей за водителем фургона.
— Только что мне позвонили из Москвы, — сообщил он арестованному. — Обнаружились новые факты, и все они — не в твою пользу. — Он уставился на шофера, прикидывая в уме, как лучше добиться у него признаний. С водителя всю его самоуверенность как рукой сняло, он внутренне заметался, и это было заметно.
— Мы тут побеседовали с твоим братом Кириллом, — продолжал Юрин, наблюдая за выражением лица шофера, однако пытался выглядеть при этом благожелательным. — Так вот, Кирилл нам все рассказал. И насчет тебя и насчет полученной от Мартынова суммы в триста тысяч баксов.
— Вот тварь, а!
— Должен признаться, он не сам рассказал, а его заставили. Мы умеем. Прижали малость, вот он и раскололся. Стало быть, у тебя с Волковым была кое-какая договоренность, так?
Кузьмин не отвечал, лицо его подергивалось и отражало попеременно то страх, то злобу. «Страху больше, это хорошо», — подумал Юрин, не отрывая от него глаз.
— Предлагаю тебе сделку и очень советую согласиться, — сказал он наконец..
