Тихий звук, хриплое содрогание заработавших легких, привлек его внимание.
Отец Хаммер на ощупь подобрался к Рейвен. Под кучей наброшенных на нее одеял она сильно дрожала. Кожа была ледяной, как и прежде. Священник обнял Рейвен, утешая их обоих.
— Чем я могу помочь?
Рейвен открыла глаза. Несмотря на темноту, она прекрасно видела и, обежав взглядом темницу, перевела глаза на встревоженное лицо отца Хаммера.
— Мне нужна кровь.
— Я буду счастлив стать для вас донором, дитя мое, — незамедлительно ответил он.
Но Рейвен чувствовала его слабость. Да и в любом случае она не смогла бы взять кровь, как это принято у карпатцев. Ее сознание само собой потянулось к сознанию Михаила. И в голове вспыхнула боль. Она тихо застонала, сжимая виски.
Михаил ответил властно, успокаивающе.
От отправки сообщения боль, словно осколки стекла, пронзила череп.
Это был приказ.
Уголки нежного рта Рейвен дрогнули в улыбке.
— Поговорите со мной, отец, отвлеките меня.
Она была очень слаба, но не хотела, чтобы священник это понял.
— На всякий случай я буду говорить тихо, — сказал Эдгар возле самого ее уха. — Михаил придет, вы и сами это знаете. Он ни за что не оставит нас здесь.
Он растер ее руки, стараясь согреть.
Рейвен с трудом кивнула: все тело налилось свинцом.
— Да, он такой. Он в одно мгновение согласится отдать за нас жизнь.
— Вы его Спутница жизни. Без вас он станет тем самым вампиром из легенд, монстром, с которым не сравнится никто из людей.
Каждый вдох давался Рейвен нелегко.
— Не верьте в это, отец. И среди нас есть дьяволы во плоти. Я видела их, выслеживала их. Они ничем не лучше. — Рейвен плотнее закуталась в одеяло. — Вы когда-нибудь встречали друга Михаила — Грегори?
— Он тот, кого они называют Темным. Я, разумеется, видел его, но только однажды. Говоря о нем, Михаил часто высказывал беспокойство.
Дыхание Рейвен с хрипом вырывалось из легких и казалось слишком громким в тишине камеры.
— Он великий целитель, отец. — Она сделала еще один судорожный вдох. — И он предан Михаилу. Вы верите, что у их расы есть надежда на выживание?
Священник осенил крестом ее лоб и внутреннюю сторону запястий.
— Вы их надежда, Рейвен. Разве вы об этом не знали?
Михаил дотронулся до нее своим сознанием. Он был близко, и связь между ними стала сильной. Он окутал ее своей любовью, притянул в защищающие объятия.
Его бархатный голос звучал с необыкновенной нежностью.
На потолке вспыхнул свет, погас и загорелся вновь, словно включился генератор. Рейвен взяла отца Хаммера за руку.
— Я попыталась остановить его, предупредить, но он все равно придет.
— Естественно, придет.
Эдгар часто моргал из-за вспыхнувшего света. Он тревожился за Рейвен. Ее дыхание стало тише и еще труднее.
Тяжелая дверь с лязгом и скрипом распахнулась. На них смотрел Джеймс Словенски. Его глаза остановились на лице Рейвен, словно оно притягивало его, и встретились с ее синими глазами.
— Вам плохо? — грубо спросил он.
Она язвительно улыбнулось, хоть и далось ей это с трудом.
— Я умираю. По-моему, вам это прекрасно видно.
Она говорила тихо, но ее голос завораживал.
Словенски прошел вглубь темницы. Рейвен чувствовала Михаила в своем сознании, набравшего силу и притаившегося, чтобы напасть. И еще она вдруг почувствовала тревогу.
Она сделала дрожащий вдох, громко и мучительно втягивая воздух в измученные легкие.
Сильным ударом Андре отбросил Словенски к стене. Вампир встал в дверях, раскрасневшийся после недавнего убийства. Его глаза стали тусклыми, и все-таки в них читались презрение и беспощадная жестокость.
— Доброе утро, моя дорогая. Я Андре. Пришел забрать тебя в твой новый дом.
Он пересек комнату, наслаждаясь властью над ними. Когда он приблизился, глаза его потемнели от ярости.
— Тебе же было сказано получить питание от священника.
— А тебе — убираться в ад, — ответила она глухо.
Если б она могла его ударить!
— Ты поймешь, что мне лучше повиноваться, — раздул ноздри вампир.
От злости на нее он схватил священника за рубашку и швырнул о каменную стену. Это было сделано абсолютно бесстрастно.
— Если не хочешь использовать его для питания, значит, он больше не нужен.
Вампир мерзко улыбался.
Тело отца Хаммера тяжело упало на пол, отчетливо было слышно, как раскололся череп. Раздался судорожный вдох, словно легкие еще пытались дышать, а потом тихий выдох. Все было кончено.
Рейвен подавила крик, постаравшись поглубже вздохнуть. Горе было таким острым, что в первый миг ей изменило сознание.
Она почувствовала, как он окружает ее любовью, а его пальцы с нежностью прикоснулись к ее лицу.
Она ощущала его печаль.
Рейвен подняла глаза на вампира.
— И как теперь вы собираетесь мной манипулировать?
Вампир склонился ниже, улыбаясь дьявольской улыбкой, и она ощутила вонь его дыхания.
— Ты научишься. Теперь ты будешь питаться.
Он щелкнул пальцами, и Словенски, едва не споткнувшись, бросился вон из камеры и вернулся со стаканом темной мутной жидкости. Его рука дрожала, когда он передавал его вампиру, старательно избегая его смертельно острых длинных когтей.
— Это тебе, моя дорогая, завтрак.
Вампир держал стакан достаточно близко, чтобы она смогла почувствовать запах его содержимого. Свежая кровь, сдобренная чем-то еще, какими-то травами, которые она не распознала.
— Наркотики, Андре? Тебе не кажется, что это несколько унизительно даже для тебя?
Она боролась за каждый вдох, стараясь выдержать, не упасть на пол и не разрыдаться от горя из-за смерти священника. Если бы она не разозлила вампира...
Лицо Андре потемнело, когда она с презрением произнесла его имя, но он ничего не ответил, а
