— Просто обеспокоенный житель.
Это прозвучало, как вопрос.
— Отлично. Тогда знаете что? Закажите молочный коктейль, картошку фри, гамбургер «Ангус», тарелку супа, оставьте двадцать пять процентов чаевых, и я расскажу вам то же самое, что уже рассказала остальным.
В голове я взвесила варианты: карманные деньги или информация.
— Хорошо.
— Кирстен постоянно была с тем парнем, Элиотом Сандерсом, о котором писали в газетах. Он все время здесь ошивался. А в конце смены провожал ее до дома.
— Вы когда-нибудь разговаривали с Элиотом?
— Лично я — нет.
— Как вы думаете, Кирстен действительно покончила с собой?
— Откуда мне знать?
— Я читала в газетах, что нашли предсмертную записку, но там еще писали, что в квартиру кто-то забирался.
— И?
— Вам не кажется это немного… странным?
— Если вы спрашиваете о том, мог ли Элиот подкинуть эту записку, то, конечно, да. Богатенькие детишки могут сделать все, что угодно. Например, нанять кого-то, чтобы подложить записку. Все возможно, когда у тебя много денег.
— Я не знала, что Элиот богат. — Мне всегда казалось, что богатые родители у Жюля. Ви трещала о его доме без умолку. — Я думала, что он в Кингхорне на стипендии.
— Стипендии? — фыркнула она. — Что вы пили? Если бы у Элиота не было таких денег, как, по- вашему, он купил бы Кирстен ее квартиру?
Я попыталась не показывать такого явного удивления.
— Он купил ей квартиру?
— Да она постоянно говорила об этом. Это меня просто с ума сводило.
— С какой стати он купил ей квартиру?
Уитни уставилась на меня, уперев руки в бока.
— Господи, скажите мне, что вы не такая тупая.
Ааа. Личная жизнь. Близость. Поняла.
— Вы не знаете, почему Элиот перевелся из Кингхорна?
— Я даже не знала, что он перевелся.
Я приложила ее ответы к списку вопросов, которые хотела задать, с усилием выуживая их из памяти.
— Он когда-нибудь встречался здесь с друзьями? Кроме Кирстен?
— Каким образом я должна это помнить? — Она взглянула на меня. — Я похожа на человека с фотографической памятью?
— Ну, например, с высоким парнем? Очень высоким. Симпатичным, с длинными светлыми волосами, в дорогой одежде.
Она откусила сломанный ноготь и бросила его в карман своего передника.
— А, да, этого парня я помню. Его трудно забыть. Весь такой грустный и тихий. Он приходил сюда раз или два, не так давно. Может, как раз в то время, когда погибла Кирстен. Я его помню, потому что в то время мы как раз готовили сэндвичи с отварной солониной ко Дню святого Патрика и я никак не могла его заставить их заказать. Он уставился на меня так, будто сейчас вскочит из-за стола и перережет мне глотку, если я еще раз заикнусь о специальных предложениях. Но мне кажется, я что-то помню. Не хочу сказать, что люблю совать нос не в свое дело, у меня просто есть уши. И иногда я просто не могу не слышать. В последний раз, когда они здесь были, обсуждали какой-то тест, согнувшись над столом.
— Школьный тест?
— Откуда мне знать? Насколько я поняла, высокий парень провалил его, и Элиот был расстроен. Он опрокинул стул и вылетел, даже не доев сэндвич.
— Они говорили про Кирстен?
— Сначала зашел высокий парень и спросил, работает ли Кирстен. Я сказала, что нет, и он сразу начал звонить кому-то по мобильному. Через десять минут пришел Элиот. Его всегда обслуживала Кирстен, но я уже сказала, что в тот день она не работала, поэтому заказ принимала я. Если они и разговаривали про Кирстен, я не слышала. Но мне показалось, что высокий парень не хотел, чтобы Кирстен оказалась рядом.
— Вы помните что-нибудь еще?
— Зависит от того, будете ли вы десерт.
— Наверное, возьму кусочек пирога.
— Пирога? Я потратила на вас пять минут своего драгоценного времени, и все, что вы заказываете, — это пирог? То есть вы думаете, что мне больше нечем заняться, кроме как болтать с вами?
Я оглядела ресторан. Он был абсолютно пустым. Кроме мужчины за барной стойкой, уткнувшегося в газету, никого не было.
— Хорошо…
Я посмотрела в меню.
— Вы будете малиновый лимонад, чтобы запить пирог, — быстро записывала она в блокноте. — И послеобеденный кофе. — Еще одна запись. — И я рассчитываю на дополнительные двадцать процентов чаевых. — Она самодовольно улыбнулась, засунула блокнот в карман и ускользнула в кухню.
Глава двадцать первая
На улице похолодало и начало моросить. Фонари горели зловещим желтым светом, но почти ничего не освещали из-за густого тумана. Я поспешила уйти из закусочной «У слепого Джо», радуясь, что перед отъездом посмотрела прогноз погоды и захватила зонтик. За окнами баров собирались толпы людей.
Автобусная остановка была всего в нескольких кварталах, когда уже знакомый холодок коснулся моего загривка. Я чувствовала то же самое в ночь, когда кто-то заглядывал в окно моей комнаты, потом в «Дельфах» и перед тем, как Ви вышла из «Victoria's Secret» в моей куртке. Я нагнулась, делая вид, что завязываю шнурок, и тайком осмотрелась вокруг. Тротуары по обеим сторонам дороги были пустыми.
Пешеходный светофор загорелся, и я сделала несколько шагов вперед. Я шла все быстрее, крепко держа в руке сумку, и надеялась, что автобус приедет вовремя.
Мой путь пролегал по узкому переулку за баром, мимо небольшой толпы курящих людей, и продолжался с другой стороны улицы. Подойдя к небольшому жилому кварталу, я свернула в переулок, чтобы обогнуть его, почти каждую секунду оборачиваясь.
Автобус с рычанием вывернул из-за угла; казалось, он появился из тумана. Он остановился, и я забралась внутрь, единственный пассажир в пустом автобусе.
Сев через несколько мест от водителя, я сжалась, пытаясь быть незаметной. Он потянул рычаг, чтобы закрыть двери, и автобус медленно покатился по дороге. Я уже была готова вздохнуть с облегчением, когда я получила сообщение от Ви.
«Ты где?»
«В Портленде, — ответила я. — А ты?»
«Я тоже. На вечеринке с Жюлем и Элиотом. Давай встретимся».
«Что ты делаешь в Портленде?!»
Я не стала дожидаться ответа и сразу ей позвонила. Так быстрее. А это срочно.
— Привет! Ну, что скажешь? — спросила Ви. — Есть настроение повеселиться?
— А твоя мама знает, что ты в Портленде на вечеринке с двумя парнями?
— Солнце, у тебя, похоже, начинается паранойя.
