монитора.
— А я пыталась подтолкнуть свое вдохновение для театральной рецензии, которую должна отдать редактору сегодня вечером, — я все еще говорила слишком быстро. Где же эта кнопка?!
Эллиот глянул мне за плечо:
— Театральные рецензии?
Мои пальцы нащупали кнопку и я услышала, как монитор отрубился.
— Прости, не расслышала, а ты что здесь делаешь?
— Да проходил мимо, увидел тебя. Что-то случилось? Ты какая-то… дерганая.
— А… низкий уровень сахара в крови, — Я схватила свои тетради и книги в охапку и с силой запихнула их все разом в рюкзак, — с ланча ничего не ела.
Эллиот схватил рядом стоящий стул и приставил к моему, уселся на него верхом и наклонился ближе, вторгаясь в мое личное пространство:
— Может, я смогу помочь с рецензией?
Я отклонилась.
— Ух ты, очень мило с твоей стороны, но я хочу отложить это дело. Мне просто необходимо что- нибудь съесть. Самое время для перерыва.
— Давай я тебя угощу, — предложил он, — кажется, тут есть закусочная прямо за углом.
— Спасибо, но мама будет ждать меня. Ее не было в городе целую неделю, она возвращается сегодня, — я встала и попыталась его обойти. Он вытащил свой телефон и чуть ли не ткнул меня им в живот.
— Позвони ей.
Я посмотрела на телефон, лихорадочно думая об отговорке:
— Мне нельзя задерживаться по вечерам в будние дни.
— Это называется ложью, Нора. Скажи, что твое домашнее задания оказалось сложнее, чем ты думала. Скажи, что тебе нужен еще один час в библиотеке. Она ведь и не узнает.
Голос Эллиота изменился до неузнаваемости, его глаза резали меня холодом, рот превратился в сплошную линию.
— Моей маме не по душе, когда я встречаюсь с ребятами, которых она не знает, — сказала я.
Эллиот улыбнулся, но тепла в той улыбке не было.
— Мы оба знаем, что ты не очень-то соблюдаешь мамины правила, раз уж ты ездила со мной в Дельфийский парк.
Я повесила рюкзак на плечо и вцепилась в лямку. Я ничего не сказала. Я проскользнула мимо Эллиота и поспешила на выход из кабинета, понимая, что если он сейчас включит монитор, то увидит статью. Но я уже ничего не могла с этим поделать.
Пройдя до середины стеллажа с подшивками, я осмелилась бросить взгляд через плечо. Судя по отражению в зеркальных стеклах на стене, кабинет был пуст. Эллиота нигде не было. Я рванула назад к компьютеру, озираясь на случай его появления. Я включила монитор, статья об убийстве все еще была открыта. Я отправила копию на ближайший принтер, сунула ее в рюкзак, выключила компьютер и поспешно направилась к дверям.
Глава 12
Мой сотовый телефон зазвонил в кармане и я, убедившись, что библиотекарша не смотрит на меня злобным взглядом, ответила.
— Мам?
— Хорошие новости! — сказала она. — Торги закончились раньше. Я села на более ранний поезд и скоро уже должна приехать. Где ты?
— Привет! Я не ожидала, что ты приедешь раньше. Я только что вышла из библиотеки. Как там в Нью-Йорке?
— Там в Нью-Йорке… далеко, — она рассмеялась, но голос был уставшим. — Не могу дождаться, когда увижусь с тобой.
Я оглянулась в поисках часов. Я хотела посетить больницу, прежде чем вернусь домой.
— Тут такое дело, — сказала я маме. — Мне нужно увидеться с Ви. Я могу немного опоздать. Я обещаю, что попытаюсь быстрее.
— Конечно, — я почувствовала нотку огорчения. — Есть новости? Я получила утром твое сообщение об операции.
— Операция закончилась. Они могут перевести ее в комнату посещений в любую минуту.
— Нора, — я почувствовала волнение в ее голосе. — Я так рада, что это не ты. Если бы с тобой что- нибудь случилось, я бы не смогла жить с этим. Особенно после того, как твой папа… — ее голос оборвался. — Я рада тому, что с нами обеими все в порядке. Передай Ви от меня привет. Скоро увидимся. Целую и обнимаю.
— Я люблю тебя, мама.
Региональный медицинский центр Колдуотера представлял собой трехэтажное здание из красного кирпича с крытым переходом, ведущим к главному входу. Я прошла сквозь вращающиеся стеклянные двери и остановилась у регистратуры, чтобы спросить про Ви. Мне сказали, что ее перевезли в палату полчаса назад и что время посещения закончится через пятнадцать минут.
Я нашла лифт и, зайдя в него, нажала на кнопку этажом выше.
Остановившись около 207 комнаты, я толкнула дверь.
— Ви?
Я отодвинула связку надувных шаров, прошла через маленький холл и обнаружила Ви, полулежащую на койке, а ее руку в гипсе, привязанной поперек тела.
— Привет! — сказала я, когда увидела, что она была в сознании.
Ви издала шумный вздох.
— Я люблю таблетки. Серьезно. Они чудесны. Даже лучше, чем Энзо каппучино. Слушай, а это рифмуется. Энзо каппучино. Это знак. Я была создана для того, чтобы быть поэтом. Хочешь услышать еще одно стихотворение? Я прекрасно импровизирую.
— Эм…
Медсестра, прошелестев, зашла в палату и что-то ввела ей в вену.
— Хорошо себя чувствуешь? — спросила она.
— Я не поэт, — проговорила Ви. — Я создана для постановочной комедии. Тук-тук.
— Что? — спросила я.
Медсестра округлила глаза.
— Кто здесь?
— Возьми, — сказала Ви.
— Что взять?
— Возьми полотенце! Мы идем на пляж!
— Может, давать ей поменьше обезболивающего? — сказала я медсестре.
— Слишком поздно. Я дала ей еще одну дозу. Посмотрим, что будет через десять минут. — Она вышла из палаты.
— Итак, — поинтересовалась я у Ви. — Каков вердикт?
— Вердикт? Мой доктор жирная свинья. Очень похожая на Умпу — Лумпу. Не надо на меня так смотреть! В прошлый раз, когда он пришел, он превратился в чудную курицу. И он всегда ест шоколад. В основном, шоколадных зверушек. Ты знаешь шоколадных зайцев, которых продают на Пасху. Вот что Умпа — Лумпа ест на ужин. А на завтрак у него шоколадная утка с утятами.
— Я имею в виду диагноз… — Я уточнила, что имела в виду медицинскую принадлежность.
— А. Сломанная рука, сотрясение, много царапин, ссадины и синяки. Благодаря моей быстрой реакции я отпрыгнула и не получила еще больших повреждений. Когда заходит дело до реакции, я как
