— Иди, — просто сказала она.
Мастер посмотрел на нее. Он выглядел недовольным, но, не сказав ничего в укор, подошел к двери и отпер ее. Выглянув, он крикнул в темноту:
— Я — Мортен Дансон, корабельщик короля Эйры! Не стреляйте, если хотите доставить меня своему лорду живым!
Он шагнул наружу. Бера услышала победные крики наемников. Она обвела взглядом помещение. Синеватая пелена дыма мешала смотреть. Лица женщин можно было различить только там, где на стенах мерцали светильники. Она увидела, как у Кит Фарсен из носа бегут две струйки, черные, словно сажа, как сообразительная Тин Хилди обматывает нос и рот мокрой тряпкой, как старуха с Тюленьего утеса хватается за грудь, будто хочет разодрать ее. Геста Рольфсен выглядела бодро, хотя глаза ее покраснели и слезились, а сама она опиралась о колонну; а вот Форна Стенсен, которая была более чем в три раза моложе Гесты, выглядела так, будто вот-вот испустит дух. У задней стены кто-то тяжело, с хрипом дышал, будто загнанная лошадь. Наверняка это толстуха Брета, подумала Бера с раздражением. Больше они ничего не могли сделать. Огонь уже охватил верхнюю часть центральной колонны, крыша пылала по краям — там, где дерн был суше. Если они останутся здесь, то погибнут, как насекомые на горящем дереве, а если выйдут и отдадутся в руки извергов…
Не хотелось думать о том, что случится дальше.
— Слушайте меня! — хриплым голосом выкрикнула Бера, перекрывая треск горящего дерева. — Больше мы ничего сделать не можем, чтобы спасти наши жизни; если останемся, то сгорим, если выйдем, попадем в руки насильников. Пусть каждая из вас сделает свой выбор. — Она закашлялась и помолчала, собираясь с силами.
Потом закончила: — Выбор небогатый, простите меня за это. Я не знала, что так получится.
Оттер Гарсен заметила слезы на глазах у хозяйки Камнепада и заподозрила, что дело здесь не только в дыме.
Стоя прямой гордо, Бера смотрела, как женщины двинулись к выходу — сначала медленно, потом, когда почувствовали чистый воздух, быстрее и наконец остановились в дверях, увидев, что разбойники расположились вокруг костра, громко прихлебывают из бочонков с вином и весело посматривают на них. Они криками подбадривали женщин, громко переговаривались — что именно говорили, было непонятно, но наверняка ничего хорошего.
— Нет!
Голос прозвучал откуда-то сверху, казалось, он шел с неба. Женщины стали дико оглядываться; половина их вышла из горящего дома, половина осталась внутри. Тиан Йенсен посмотрела вверх, на крышу, и задохнулась от ужаса.
— Там привидение! Оно сидит верхом на бревне!
Когда остальные взглянули на крышу, они увидели существо, похожее на покойника. Оно оседлало крышу, раскинув ноги по скатам, и руками сбивало языки пламени, подбирающиеся к нему по дерну.
— Наверное, это Магла пришла с того света отомстить за то, что мы не спасли ее! — заплакала Кит Фарсен.
Встреча с мертвецом была для женщин куда более ужасным событием, чем перспектива оказаться в руках наемников — эти по крайней мере были людьми из плоти и крови, с понятными, хотя и грязными желаниями. Предания о покойниках рассказывались на всех островах; люди Севера верили, что мертвецы не всегда спокойно лежат там, где их похоронили, что они возвращаются с того света, посиневшие и раздутые, бродят по земле и творят безобразия, вредя живым и мечтая напиться их крови. Поэтому они завизжали и бросились врассыпную.
— Стойте! — снова раздался тот же голос. — Вернитесь, помогите мне погасить огонь! Ради вашего же спасения!
Но толстуха Брета, Тин Хилди, Кит Фарсен и Форна Стенсен во весь дух неслись прочь, и старухи с Тюленьего утеса почти не отставали от них, невзирая на свой почтенный возраст. Только Оттер Гарсен осталась на месте и, не обращая внимания на сыпавшиеся искры, пристально рассматривала фигуру на крыше. Та мало напоминала ее дочь; конечно, мертвецы могут менять свою внешность и голос, но Оттер была уверена, что это не Магла.
— Оттер! Где моя мать?
Это была Катла Арансон. Оттер разинула рот от удивления, потом бросилась к двери с криком:
— Бера! Бера!
Плотный дым волнами плыл по дому. Часть его поднималась вверх, к дырам в дерне, но все же внутри невозможно было дышать и ничего не было видно. Оттер не знала, как найти хозяйку Камнепада. Казалось, здесь никого не осталось. Зажав рот и нос ладонью, Оттер двинулась вперед. Центральная колонна пылала уже целиком; пламя жадно лизало балки и подбиралось к стропилам, озаряя чердак и кровлю. Обернувшись, Оттер обнаружила, что не видит выхода — его скрыла пелена дыма. Она подумала, что глупо искать здесь кого-либо. Наверняка никого живого в доме не осталось. Может, пока она глазела на Катлу, Бера Рольфсен вышла и убежала с остальными? Оттер повернулась, сделала шаг и, споткнувшись о тело убитого наемника, упала. Сильная боль пронзила ее — она ударилась о каменный пол искалеченной рукой. Но от боли прояснело в голове, и Оттер заметила, что внизу дым не такой густой; она увидела недалеко от себя две пары ног. Стиснув зубы, она поползла к ним.
Одна пара ног принадлежала хозяйке Камнепада. Бера Рольфсен стояла, кашляя и хрипя, рядом со своей старой матерью. Оттер не разбирала слов, но, кажется, женщины спорили. Медленно, с трудом Оттер поднялась на ноги.
— Мать, я не могу оставить тебя здесь!
Геста Рольфсен сидела в высоком резном кресле Арана Арансона, обхватив ладонями головы драконов на краях подлокотников, словно боялась, что дочь вытащит ее силой. Оно было великовато для старухи: ноги ее не доставали до пола и висели, как у ребенка, а на лице было написано детское упрямство.
— Я никуда не двинусь с этого кресла. Здесь мой дом; я слишком стара, чтобы покидать его.
— Кто говорит, что ты его покинешь? Разбойникам нет дела до тебя и других старух.
— А зачем мне жить, когда мой дом сгорел, мою дочь увезут, а я останусь одна — дряхлая, беспомощная, негодная даже в невольницы?
Бера застонала от бессилия и отчаяния.
— Но тогда ты погибнешь в огне!
В ответ старуха скрестила руки на груди и уставилась на что-то позади Беры — она заметила там силуэт Оттер Гарсен. Радостная беззубая улыбка озарила лицо Гесты.
— Оттер, моя дорогая Оттер. Ты вернулась, чтобы умереть со мной?
— Нет! — закашлялась Оттер. — Я вернулась, чтобы забрать вас. Катла сидит на крыше и пытается в одиночку погасить пламя!
— Боюсь, что слишком поздно, — печально сказала Геста. Она протянула руку и ласково сжала плечо дочери. — Спасай свою жизнь, девочка моя, и, если возможно, спаси Катлу. Даже если вас заберут эти разбойники, все-таки вы останетесь живы. Я слишком стара, чтобы бороться за жизнь, но вам еще жить и жить. Если вы не уцелеете, кто отомстит за меня?
Бера поняла, что спорить с матерью бессмысленно. Она в последний раз обняла Гесту, потом взяла Оттер за руку и повела ее сквозь дым к двери.
Но путь к выходу был закрыт: несколько бревен с потолка упали, перегородив дорогу. По обуглившемуся дереву то и дело пробегали языки пламени; пройти было невозможно. Взглянув вверх, сквозь дыры в кровле, они увидели ночное звездное небо. «Наверное, это последнее, что я вижу в своей жизни, — подумала Бера. — Звезда Мореплавателя — она сейчас светит моему мужу во льдах Севера».
При других обстоятельствах эта мысль вызвала бы светлую грусть. Но сейчас она привела Беру в бешенство. Она была в ярости, потому что Аран обрек ее на эту страшную участь: он забрал всех мужчин, оставил Камнепад беззащитным.
— Будь ты проклят, Аран Арансон! — прокричала она в ночное небо. — Будь проклят ты и твое плавание!
В дыре крыши появилась голова — всклокоченные волосы, закопченное лицо, блестящие глаза,
