Ее не обидело, что молодой человек назвал ее «барышней». Не мог же он предположить, что она вдова и мать. Впрочем, то, что Жан-Полю она не супруга, было вполне ясно.
Когда Катрин вошла в гостиную, его глаза посветлели, и он поднялся со стула. Стол близ камина был накрыт крестьянской льняной скатертью естественного цвета, на которой красовались такие же салфетки и античного вида тарелки и бокалы. Жан-Поль обошел вокруг стола и выдвинул стул, помогая усесться Катрин.
Она подняла на него глаза.
– Я ужасно торопилась.
Он наклонился и тихо пророкотал ей в ухо:
– Ты изумительно хороша, ma cherie.
Катрин не смогла удержаться от искушения спросить:
– Не очень бледна?
Он занял место за столом напротив нее.
– Пытаешься кокетничать?
– Да что ты, нет, я действительно хочу знать, не бледна ли.
– Цвет лица ровный, безупречный. Чего же тебе еще желать?
– Хочется быть чуть-чуть порозовее.
– Румянец появится сам собой, как только ты немного выпьешь.
Глядя ей в глаза, он приподнял свой бокал. Катрин приняла приглашение и подняла полную рюмку, стоявшую рядом с ее тарелкой, но не выпила, а только пригубила светлую жидкость, отдававшую можжевельником.
– Что за вино?
– Женевская.
– Водка? Даже не знаю… Я с самого завтрака ничего не ела.
– Это не имеет значения. Вести машину не придется. А вообще эта водка не простая, а пшеничная.
Жан-Поль выпил за ее здоровье, и она тоже сделала маленький глоток. Хозяин поставил на стол пузатую супницу, из которой поднялся столб пара, когда с нее сняли крышку. Жан-Поль сразу же разлил по тарелкам густой суп из моллюсков, пахнувший луком, чесноком и вином. Вкус был замечательный, оба съели по тарелке и налили еще. Когда супницу унесли, Катрин выпила свою порцию женевской.
Жан-Поль заказал еще бутылку французского красного вина. На закуску к нему подали тушеную, блестевшую коричневой глазурью телячью ножку с морковью.
– Вкус жаркого просто фантастический, – похвалила она и прислушалась к состоянию своего желудка, который, к ее удивлению, кажется, не имел никаких возражений против столь сытной пищи.
– У них тут собственная бойня, – пояснил Жан-Поль.
– Это заметно.
– Как только мы поженимся…
Она не дала ему закончить:
– Не будем больше об этом.
– Если тебе не хочется, не будем.
– Да, именно так.
– Кстати, я кое-что заметил. Ты говоришь, что такая стройная оттого, что не можешь много есть. Но когда ты со мной, аппетит у тебя отменный.
Катрин чуть подумала.
– Да, ты прав, – улыбнулась она. – Ты на меня действуешь так, что мой тонус сразу поднимается.
Они хотели отказаться от десерта, но все же поддались уговорам хозяина хотя бы попробовать печеных яблок с начинкой из смородинового желе, и оба съели свои порции целиком. Катрин с удовольствием даже облизала бы тарелку, если бы это было прилично. Чувствовала она себя так, что лучше некуда.
– Еще бутылочку распечатаем? – предложил он. – Можно здесь или наверху. Или лучше кофе?
– Как хочешь, только давай еще немного посидим. Здесь так уютно! – Она подбирала момент, чтобы рассказать ему о своей жизни с мужем. И ей показалось, что именно теперь, в этой размягчающей обстановке, случай представится. Только трудно было найти нужные слова.
Хозяин принес еще бутылку красного, откупорил ее, плеснул чуточку в бокал Жан-Полю на пробу, а затем, получив одобрение, наполнил оба бокала.
Жан-Поль поднял свой бокал.
– A votre sante![30]
Она последовала его примеру.
– За твое счастье! – Потом проговорила, глядя ему в глаза: – Брак – это самое повседневное, что есть в нашей жизни, не так ли? Удивительно, что, несмотря на это, большинство мужчин не могут нормально справляться с проблемами семьи.
– Откуда тебе знать об этом?
– Как-никак, я была замужем.
Жан-Поль отмахнулся.
– Ах, это были всего лишь детские годы.
– Для меня это было куда как серьезно.
– И долго эти забавы продолжались?
– Хоть и не очень долго, но все же больше года. Сейчас с трудом могу себе это представить, но тогда я очень любила Петера. Я…
– Твоя первая любовь? – прервал он ее.
– Да. Я…
– Первая любовь всегда горько-сладкая, – объявил он. – В большинстве случаев она прекрасна лишь в воспоминаниях. А тебе известно, что я женат уже вторично?
– Нет, – ошеломленно проговорила она.
– Первый брак прошел целиком в атмосфере грома и молнии. Великая страсть, сумасшедшая ревность, дикие скандалы и примирения. После них мы оба чувствовали себя совершенно измученными. Я думал, что раз и навсегда излечился от желания завести семью. Но Эльза была вроде бы совсем не такой, как моя первая жена. Умна, по-женски галантна, сдержанна. Никогда бы не подумал, что в один прекрасный день она меня бросит. – Он скривил смешную гримасу. – Ну, что же, я этому рад.
Катрин предприняла еще одну попытку выложить ему свою историю:
– Когда человека отнимает смерть, думаю, это гораздо хуже.
– Нет, – возразил он, – это судьба. В этом случае, по крайней мере, нет оснований упрекать себя в недостатке доброжелательности и в легкомыслии.
– В моем случае…
Полностью погруженный в собственные проблемы, он не дал ей договорить:
– Именно поэтому меня так задело твое предположение, что здесь замешан мужчина. Чем больше я об этом думаю, тем более вероятным мне это представляется.
Катрин поняла, что, во всяком случае, сегодня, ей не удастся заинтересовать его своим прошлым. Ей стало ясно, что он хоть и обладает многими хорошими, даже чарующими свойствами, но внимательно слушать собеседника не умеет. Ей уже были известны бесконечные истории из его детства и юности, знала она и о его путешествиях и переживаниях. А что знал о ней он? Он составил себе представление о ней только по внешности. Для него она была petite fille – маленькая девочка, которая ему поклоняется и виснет у него на шее. Видимо, ему было совсем ни к чему знать о ней больше, проникать в ее душу. Это так обременительно! И если бы она, Катрин, попыталась выйти из той роли, в которой он хотел ее видеть, то это значило бы пойти на риск потерять его.
Поэтому Катрин посмотрела на него внимательно и участливо и произнесла, поощряя его к дальнейшему рассказу:
– Вот как?
– Она не та женщина, которая реагирует на события эмоционально, убегает в приступе ярости или раздражения. Да и куда бежать? Она бы не делала шагов к разводу, если бы не имела в запасе кого-то
