где встречаются устрицеводы?
Одли пожимает плечами.
— А где встречаются лаборанты, берущие анализы крови?
— В банке крови и плазмы?
— Нет. Мне нужен другой ответ. Ну хорошо. Где встречаются парикмахеры? Ответ для всех одинаковый.
Одли тупо молчит. Он, похоже, завис. Я тоже не вижу никакой связи между устрицеводами, лаборантами по анализам крови и парикмахерами.
— Они все встречаются на конференциях. Представители каждой профессии проводят свои конференции, чтобы обменяться опытом и поделиться своими соображениями по работе. Конференции для профессиональных убийц называются войнами. Война в Хорватии — это была такая большая ярмарка труда.
— Слушай, хочешь меня пристрелить, так стреляй.
— Да не хочу я тебе пристрелить. Зачем мне тебя убивать, Одли? Ты такой смешной парень. После Хорватии я, знаешь, сдал. Годы, как говорится, были ко мне немилосердны. Хочешь, я расскажу, чем мне приходится заниматься? Звонит тебе представитель какого-нибудь иностранного государства и предлагает встретиться в отеле. Идешь на встречу, и там тебе говорят: мы тут слышали, вы решаете проблемы… ну, определенного свойства. Не хотите ли съездить к нам, у нас вообще замечательная страна, только есть риск подхватить гепатит, все семь разновидностей… так вот, не хотите ли съездить к нам и решить одну маленькую проблему с таким-то — таким-то. Такой-то — такой-то сидит в укрепленном, практически неприступном доме, имеет личную армию, и у него там все оборудовано по последнему слову техники, хоть сегодня лети на Луну. А если что-то пойдет не так, то тебя не убьют, а засадят в тюрьму лет на сто, причем эта тюрьма входит в десятку худших тюрем мира; но это если тебе повезет и ты не умрешь под пытками в полиции. Да, кстати, если вдруг что, вы на нас не рассчитывайте, мы вам ничем не поможем… и вы, разумеется, понимаете, что все это должно быть обставлено как несчастный случай? А под конец они предлагают тебе гонорар, которого даже на выпивку в баре отеля не хватит.
— И что ты с ним сделал? Подкинул ему в ванну кусок мыла и он поскользнулся? — Похоже, страх Одли принимает форму истерики.
— Я использовал ежика.
— Какого ежика?
— Маленького насекомоядного четвероногого животного, у которого бока и спинка покрыты острыми иглами.
— А как можно использовать ежика?
— Секрет фирмы, Одли.
— Твои наниматели, надо думать, остались довольны.
— Да, наверное. Но не настолько, чтобы заплатить обещанный гонорар.
— И ты не выбил у них свои деньги? На тебя это не похоже.
— Ну, это действительно проблематично — выбить из нанимателей свои деньги, если твои наниматели сидят в укрепленном, практически неприступном доме, имеют личную армию, и далее по списку. Они не платят, они не ценят работу специалиста. Убить человека — это достаточно просто. А уцелеть самому — это уже сложнее. Как ты, наверное, знаешь, Одли, когда ты подбираешься к человеку достаточно близко, ну, так чтобы выстрелить и попасть, тут есть один большой минус — в тебя тоже могут выстрелить. И попасть. Но работа есть работа. А вот еще один случай. В Санкт-Петербурге. Укрепленный, практически неприступный дом; своя личная армия. В общем, все как положено. Человек вообще не выходил на улицу без бронежилета. Я десять дней просидел у окна, в другом доме, где-то в километре от дверей его дома, причем окно выходило на дверь под таким неудачным углом, что я даже не был уверен, что смогу выстрелить. У меня было всего полсекунды, чтобы его достать, — пока он не сел в свой бронированный лимузин. Но я его все же достал. Это был мастерский выстрел. И думаешь, кто-то его оценил? Люди просто не понимают. Думают, все это очень легко… или считают, что тебе просто повезло… и платят меньше обещанного. Что-то ты, Одли, неважно выглядишь.
— Прошу прощения, я просто слегка растерялся, когда увидел тебя.
— Разочарование — штука такая, Одли. Подкрадется к тебе незаметно — и все, абзац. И это может случиться с каждым. Моя подруга однажды пошла в парикмахерскую и попросила у меня денег на стрижку. Когда она мне сказала сколько, я не поверил своим ушам. Я спросил: ты что собираешься сделать — подстричься или купить всю парикмахерскую? И вот приходит она домой, и я вообще никакой разницы не замечаю, разве что причесали ее поприличнее. Я имел неосторожность высказать это вслух, и она так обиделась, что неделю со мной не разговаривала. А я призадумался. Это что ж получается: я рискую своими яйцами за какие-то гроши, а этот ее парикмахер-педрила делает те же деньги за полчаса. В общем, пошел я к нему, сунул ствол ему в рот и сказал, чтобы он больше не вздумал вводить в расходы мою подругу. И что, проблема решилась? Нет. Это, конечно, ужасно, но даже насилие иной раз дает осечку. Парикмахер исчез, подруга устроила мне скандал и нашла другого парикмахера, который брал еще дороже. Или взять моего соседа. Как-то утром выглядываю я в окно и вижу, как он садится за руль дорогушей машины. Сосед — учитель в начальной школе. Купил себе навороченный агрегат. А я езжу на старом раздолбанном драндулете. Каждый к чему-то стремится в жизни. Конечно, запросы у нас у всех разные, но есть какие-то вещи, общие для всех. И получать больше, чем школьный учитель, — это одна из таких вещей. Помнишь нашу войну?
— Ага.
— Пока мы с тобой рисковали своими яйцами вообще ни за что, этот учитель спокойненько делал деньги. Знаешь, что такое Крт?
— Наркотик такой?
— Ограниченный ты человек. Ты бы учил иностранные языки — очень способствует расширению кругозора. Крт — это остров, отличное место для отдыха. Пока мы с тобой воевали на передовой, этот учитель построил на Крте лачугу и продал ее за большие деньги. В общем, я понял, что я все делал неправильно.
— Кризис среднего возраста.
— Не в этом дело. Просто я изначально выбрал не ту профессию. Четыре года назад мне позвонили и пригласили на встречу в отель, к вам сюда, в Англию. Мне это сразу же не понравилось. Я давно понял, что те, кто живет в больших странах, смотрят на нас, жителей маленьких стран, свысока. Они считают, что мы все дебилы и любим крупный и мелкий рогатый скот. Лондонская мышь презирает мышь из Кискунмайсы.
— И кого надо было убить?
— Никого. Что мне опять же очень не понравилось. Это вообще было странное поручение. Они хотели, чтобы я кого-то там похоронил. Я даже подумал, что я, может быть, стал забывать английский, или это какой-то профессиональный жаргон, или я просто ослышался. Я выразил удивление. Я и не знал, что в Англии такой дефицит могильщиков. Клиент хотел похоронить своего товарища, но так, чтобы неофициально. В общем, все это дурно пахло.
— Но ты все равно взялся за эту работу?
— Так деньги, они никогда не лишние, а до этого вызова у меня было туго с работой. Мне сказали, что они пригласили меня, потому что я иностранец и не буду распространяться об этом деле. Желающих было много, но клиент хотел, чтобы все было строго конфиденциально. Я не поверил ни единому слову, но… — Роберто пожимает плечами. — Кстати, большое тебе спасибо.
— За что?
— Мне нужно было укрыться в таком-нибудь тихом месте, в глухой глубинке, где меня точно никто не найдет. А я помню, как ты мне рассказывал про Санк-Айленд. Как ты сказал, это столица Больших Ебеней.
— Я что-то не помню, чтобы я так говорил.
— Да тебе тогда было не до того, чтобы что-то запоминать. Ты так трясся за свою драгоценную жизнь, все умолял тебя не убивать. Кстати, «трясся за жизнь» — так вообще говорят?
— Говорят.
