что-то двигалось; слышались шорох, шаги и уже знакомый ей странный скрип. Задвижка была холодной и твёрдой. Подняв её, Джесса распахнула дверь.
Сначала ей показалось, будто она снова видит свой сон. Комната была залита солнечным светом, льющимся через открытое окно, сделанное из маленьких кусочков толстого пузырчатого стекла. На подоконнике таял снег; на нём сидел ворон, который, увидев вошедших, с карканьем поднялся в воздух и исчез в голубом небе. Перед окном, спиной к ним, сгорбившись на стуле, кто-то сидел. Перед ним стояло зеркало, в котором Джесса увидела себя и Торкила. Потом человек наклонился поближе к зеркалу, и его прямые серебристые волосы коснулись гладкой поверхности бронзы. Джессу охватил ужас. У него не было отражения, никакого! В зеркале она видела только себя с Торкилом и солнечный свет, заливающий комнату.
Кари обернулся и искоса взглянул на них. У Джессы перехватило дыхание; она услышала, как осёкся Торкил, который собирался что-то сказать.
У этого существа было лицо Гудрун. Мать и сын были похожи как две капли воды.
Глава одиннадцатая
Девы нередко, коль их разгадаешь, коварство таят…
Кари быстро встал. Они увидели худенького мальчика одного с ними роста, с бледной кожей и прозрачными, как стекло, глазами. Подойдя к Джессе, он стал жадно разглядывать её волосы и одежду, потрогал мех накидки, коснулся амулетов и талисманов, потом провёл рукой по дорогой красной накидке Торкила, как будто никогда раньше не видел подобного цвета. Джесса с жалостью подумала, что так оно, скорее всего, и было. Она быстро окинула комнату взглядом. Никакого страшилища не было. Чувствуя, какими дураками они оказались, Джесса ужасно смутилась.
Внезапно Кари отступил назад.
— Заходите, — сказал он, — заходите и посмотрите, где я от вас прятался.
Джесса осторожно переступила порог; Торкил старался не отходить от открытой двери. Оба держались настороже, испуганные горячностью этого странного незнакомого существа. Кари, казалось, ничего не замечал. Схватив Джессу за руку, он заставил её сесть на скамейку, налил из деревянного кувшина воды; показал вырезанные им шахматные фигурки — крошечные изящные вещицы, одна из которых — король — была вылитый Брокл, который стоял широко расставив ноги, со скрещёнными на груди руками. Не удержавшись, Джесса рассмеялась.
У Кари, казалось, внезапно переменилось настроение. Он резко отпрянул. Джесса почувствовала, что он словно потух, утратив всю свою весёлость; теперь он явно занервничал.
— Простите, — тихо сказал Кари, — я не хотел вас пугать. Я не такой, как вы думали.
— Да, не такой, — прошептала Джесса.
Кари взял со стола нож и потрогал лезвие.
Джесса встала. Взглянув вглубь комнаты, она увидела, что отовсюду на тонких верёвках свисают куски стекла; словно хрустальные паучки, они кружились и раскачивались, вспыхивая на солнце. Все стены комнаты были исписаны странными спиралями и завитками, нацарапанными какой-то тёмной краской. Кари взял в руки зеркало.
— Смотрите, — печально сказал он, — вот почему мне пришлось вас впустить. Всё началось. — Он поднял отполированный металл; Джесса увидела в нём себя, своё бледное от страха лицо, и Торкила, тенью стоящего рядом. Кари посмотрел на них.
— Видите? — спросил он. — Человека в зеркале? Джесса заметила, что Торкил дрожит. Да и её руки тоже тряслись. Когда она заговорила, то едва узнала собственный голос:
— Да, мы его видим. Очень ясно.
Конечно, это была ложь. В следующую секунду Торкил схватил её за руку и оттащил от зеркала.
К их удивлению, мальчик улыбнулся и покачал головой.
— Вы думаете, я сумасшедший, — сказал он. — Ну да, я забыл, она ведь распускала про меня всякие слухи. — Он серьёзно посмотрел Джессе в глаза. — Но тот человек виден. Смотри хорошенько, Джесса. Смотрите оба.
В зеркале отразилось солнце, больно резанувшее по глазам. Гладкая поверхность помутнела. Внезапно Джесса увидела какое-то мерцание, это была свеча — она горела в комнате, погружённой в зловещий мрак. Её стены были завешаны тяжёлыми дорогими тканями. Посреди комнаты стояла огромная кровать, на которой лежал какой-то богато одетый мужчина; его глаза были широко раскрыты, в застывших руках он крепко сжимал обнажённый меч. Джесса узнала этого мужчину.
Снова блеснуло солнце, и поверхность зеркала стала жёлтой и чистой.
Джесса хотела что-то сказать, но тут послышались шаги, и в дверях появилась огромная фигура Брокла. Увидев Джессу и Торкила, он замер, не в силах выговорить ни слова.
— Мне пришлось, — быстро сказал Кари. — Пора начинать то, что мы задумали, Брокл. Снег растает, и тогда она будет здесь.
— Гудрун? — запнувшись, спросила Джесса.
— Теперь её не остановить, — сказал Кари, проведя пальцами по поверхности зеркала. — Он умер, Брокл. Ярл умер.
Брокл молча уселся на старый сундук у двери. Потом побарабанил пальцами по дверному косяку:
— Значит, она его всё-таки прикончила. Так я и знал!
Джесса похолодела.
— Как он выглядел, когда ты видела его в последний раз? — спросил Брокл.
Она вспомнила, как ярл сидел в своём резном кресле и упрямо смотрел на огонь.
— В последний раз он показался мне больным, — сказала она. — Каким-то измождённым. Но всё же не умирающим, в нём ещё оставались силы.
— Вот именно. Так же было и с первым ярлом — он был полон сил, и тогда она его убила.
Брокл взял её за руку:
— Сядь, девочка. У тебя какой-то растерянный вид.
Джесса села рядом, и Брокл обнял её за плечи.
— Я всё понимаю, — сказал он. — Как это ужасно — увидеть такое кошмарное страшилище.
И он весело ухмыльнулся.
Улыбнувшись, Кари встал и подошёл к окну. Он был очень худ; его одежда, так же как и у Брокла, была вся в заплатах, пришитых крупными неровными стёжками. Кари уселся на подоконник и посмотрел вниз:
— Я много раз наблюдал за вами отсюда.
— Мы тебя не видели, — сказал Торкил.
— Конечно не видели. — Он бросил на Торкила пронизывающий, как у Гудрун, взгляд. — Вы и дверь не видели, хотя проходили совсем рядом.
Торкил нахмурился, вертя на руке свой браслет.
Рука Брокла была тёплой и сильной; Джесса прижалась к его плечу. Внезапно ей стало как-то хорошо и спокойно. Словно она от чего-то освободилась. Только сейчас Джесса поняла, насколько боялась встречи с Кари — насколько боялась даже в мыслях представить себе, какой он.
— Так, значит, это ты знал, что мы едем к вам, — сказала она, размышляя вслух.
Хлопая крыльями и каркая, на подоконник уселся один из воронов. Кари протянул руку, и птица нежно ущипнула его за палец.
— Я смотрел, как вы едете. Я наблюдал за вами во время шторма, а потом в деревушке под названием Тронд. Там есть какая-то сила, ею правит та старая женщина. Она часто думает обо мне. — Он погладил птицу. — Я следил за её мыслями.
— Через это зеркало? — спросил Торкил, беря его в руки. — Ты можешь в него увидеть всё, что захочешь?
Кари, казалось, не слышал. За него ответил Брокл:
— Не только в зеркале. Он может видеть через что угодно — лёд, воду, чашку. Он наделён её силой, Торкил. Вот потому она так боится и потому распускает о нём всякие мерзкие слухи. — Посмотрев на Кари, Брокл понизил голос: — Вот почему она его заперла и не позволяла никому увидеть.
Джесса заметила, что он дрожит от гнева. Кари обернулся:
— Не надо об этом говорить, если ты так расстраиваешься.
Брокл встал и, подойдя к очагу, принялся подбрасывать в него дрова. Наблюдая за ним, Кари сказал:
— Она держала меня в одной из комнат Ярлсхольда. Я не видел никого, кроме неё и старого карлика Греттира. Иногда мне кажется, что я помню лицо ещё какой-то женщины, но оно совсем неотчётливое. Много лет меня окружала лишь тьма и тишина; я видел только тени и солнечный свет, медленно скользящий по стене. Лёд и солнце и снова лёд, а в голове слышались чьи-то голоса и двигались какие-то картинки. Она приходила ко мне и что-то резко говорила, а иногда просто молча смотрела, как я ковыляю прочь, стараясь забиться в дальний угол. Потом пришёл Брокл. Я не помню, как мы путешествовали, не помню снег. Странно, правда? Просто вместо одной комнаты появилась другая, и ещё этот большой человек, который приходил, разговаривал, обнимал меня. — Он слегка улыбнулся. — Никто так не вёл себя со мной. Это было немножко странно, но мне нравилось. Он учил меня говорить, бегать и не бояться выходить из комнаты. Когда она приходила ко мне во сне и начинала мучить, он будил меня. Трасирсхолл не был для меня тюрьмой, Джесса. Он стал моей свободой.
Он замолчал и посмотрел на зеркало:
— А теперь мы должны его покинуть.
— А ты уверен, что он умер? — неожиданно спросил Торкил.
— Да.
— Может, это не она сделала, — тихо сказала Джесса.
Брокл покачал головой:
— Тут виден её знак. Она дождалась своего часа; она была готова. Вы же читали послание — ярл чего-то ожидал. Теперь она пришлёт сюда своих воинов. Может, они уже в пути. У нас есть два, самое большее, три дня. — Он посмотрел на Кари. — Он умер сегодня?
Кари кивнул. Все замолчали.
— Куда же мы пойдём? — спросила Джесса, думая о покрытых снегом холмах и болотах.
— О, у меня ещё остались друзья, — сказал Брокл, выглядывая в окно. — Мы с вами не одиноки.
— Друзья, которые привозят вам еду? — спросил Торкил.
Великан усмехнулся:
— Я знал, что вы меня об этом спросите. Небось зудело, словно комары накусали?
— А кто твои друзья?
— Погоди, увидишь.
Джесса
