Будто сквозь сон, Мирани ощутила, что в сандалию попал камушек, и остановилась развязать шнурки. Опустилась на колено посреди мостовой — и ее окружила тяжелая, как туман, тишина Острова, опалил жар, отраженный от гладких каменных плит. На спине выступил пот. Мирани пожалела, что не захватила ничего прикрыть плечи.
Передышка успокоила ее. Мирани завязала непослушную сандалию и выпрямилась. Стало легче, будто частичка груза свалилась с души. Мирани мысленно спросила:
Ответа не было, но девушка поняла, что Бог ее слышит, ощутила его присутствие — в последнее время это удивительное чувство стало привычным.
Дорога была пустынна. Навстречу прошли паломники, спешащие в Храм с дарами. Они шли пешком, некоторые были босы. Паломники поклонились, она ответила улыбкой. Ретия никогда не обращала на них внимания, а Крисса хихикала им вслед, но Мирани жалела этих несчастных: они отчаянно нуждались в Божьей помощи. У кого-то из них болели дети, других замучил неурожай. Хотя с пришествием Архона страшная засуха в Двуземелье закончилась, земля оставалась сухой, как прах, и каждую каплю воды приходилось пускать на полив. Только самые богатые землевладельцы могли заплатить налог, назначенный Аргелином за воду. Его солдаты охраняли все колодцы и оазисы, выставили сторожевой пост даже у русла реки Драксис, пересохшей много поколений назад.
У Моста она остановилась, посмотрела на дельфинов, неизменно резвившихся на теплом мелководье. На дальнем конце Моста дежурили двое храмовых стражников. Они поклонились ей, Мирани кивнула в ответ и торопливо прошла мимо. Она им не доверяла.
Приятно было прогуляться пешком и оказаться вдали от Острова. Перед Мирани простиралась пустыня, окутанная знойным маревом, каменистая, поросшая колючим кустарником, наполненная жужжанием бесчисленных насекомых. Откуда-то доносился едкий запах коровьего навоза, хотя дорога всегда была чисто выметена. Слева вздымалась темная громада Города Мертвых, и над крепостной стеной на фоне пронзительно-голубого неба чернели силуэты каменных Архонов. Отгоняя москитов, Мирани подумала о Сетисе.
Аргелин был очень, очень умен. Без сомнения.
Через две недели после избрания нового Архона Сетис получил повышение по службе. Из четвертого помощника архивариуса он был переведен во вторые. Юноша не помнил себя от счастья. И с тех пор он с головой погрузился в свои договоры, списки, планы, счета; он был так занят, что Мирани его почти не видела. Зачем убивать врага, если можно до смерти заморить его работой?
Вдалеке виднелся Порт, его ворота были раскрыты. Не доходя до них, Мирани свернула с широкой дороги на тропу, обсаженную миртами. Здесь, на самой вершине длинной скалы, нависшей над морем, стоял Дворец Архона.
Сверкающее белизной здание с террасами было возведено на потухшем вулкане. В его садах, орошаемых фонтанами, среди неслыханной роскоши росли диковинные деревья. Войдя в ворота, Мирани увидела, что в фонтанах, как обычно, плещется вода. Длинной шеренгой выстроились скульптуры, изображавшие прекрасных девушек. Безмолвные и торжественные, они стояли, сжав в руках большие кубки, из которых вырывались мощные струи воды. Воздух был напоен ароматом желтых роз. В глубине сада, во внутренних двориках, куда выходили кухни, трудились бесчисленные слуги Архона; оттуда доносился суетливый шум, звон котелков и запах чеснока, от которого рот Мирани наполнился слюной. На деревьях висели лимоны, почти спелые, а под оливами над землей были натянуты сетки, чтобы ловить упавшие плоды. В новых вольерах порхали тысячи разноцветных птиц — попугаи большие и маленькие, колибри, райские птицы, вьюрки с длинными хвостами и красноватыми клювами. Они наперебой чирикали, щебетали и хлопали крыльями. Каждый корабль, прибывающий в Порт, спешил поднести дары новому Архону. Ради дождя. И потому, что он так молод.
Мирани вошла в дом.
Там царила прохлада. На гладком мраморном полу Мирани скинула пропыленные сандалии и пошла босиком. На берегу мозаичного бассейна в атриуме стояла скамья, а возле нее громоздилась груда свитков с рисунками. Мирани окунула ноги в тепловатую воду и зашагала из комнаты в комнату, оставляя за собой цепочку мокрых следов.
— Архон! — позвала она. — Алексос!
Мальчику было всего десять лет, но в нем воплотился Бог. От него зависели все людские планы, сама их жизнь. Однако Аргелин знал, как с ним управиться.
Комнаты были доверху забиты всевозможными дарами. Игрушки, резные фигурки животных, которые умели ходить и рычать, настольные игры, мячи, волчки, прочие хитроумные штуковины. Гильдия актеров подарила Архону большую модель театра с куклами, изображавшими зрителей, и набором артистов, с которых можно было снимать маски, а в придачу — целую библиотеку пьес. В комнате у подножия лестницы стояли сундуки с платьем и дорогими тканями; наряды были раскиданы по полу вперемешку с дынными корками. По коридорам и галереям вилась дорожка из рассыпанного изюма. Из-под ног Мирани то и дело улепетывали какие-то мелкие зверушки: крыса, тушканчик, целый выводок пушистых существ наподобие морских свинок. В одной из комнат в клетке на длинном суку полу-бодрствовала огромная рептилия; клетка подогревалась проходящими внизу трубами, и чудовище сидело неподвижно, поблескивая зеленой чешуей и пристально глядя вдаль немигающими выпуклыми глазами. Мирани засомневалась, жива ли ящерица, но та вдруг с ужасающим проворством метнула вперед длинный язык и поймала муху.
Нигде не было ни души. Толкнув еще одну дверь, Мирани обнаружила, что она забаррикадирована; толкнула посильнее — на другой стороне опрокинулся стол, усыпанный фруктами — наполовину съеденными. Девушка заглянула в комнату и снова позвала:
— Архон!
Внутри стоял полумрак, свет едва пробивался в окно, затянутое шелком. Послышался шорох; навстречу Мирани скользнула большая зеленая змея. Девушка торопливо отскочила и захлопнула дверь.
У него есть всё, чего только может пожелать мальчишка. Весь дворец превратился в рай для ребенка. Когда пошел дождь, люди не помнили себя от радости; все колодцы в городе наполнились до краев, по канавам и трубам текла вода. На следующее утро от самого Порта ко дворцу выстроились очереди; горожане несли в дар айву и бесценные сливы, золотые монеты и шелка, кольца и туники, музыкальные инструменты, всевозможных животных, тысячи свитков со сказками и рисунками. Но в основном — игрушки. К Архону стеклись все развлечения и игры, какие только есть на свете, но не с кем было в них поиграть. Он стоял на крыше в серебряной маске, маленький и безмолвный, и с благодарностью махал дарителям.
Мирани подошла к лестнице и поглядела вверх.
— Алексос! Где ты? Это я, Мирани.
Никто не имел права разговаривать с Архоном, никто не видел его лица. Но она, Сетис и Орфет нарушали это правило. Орфет однажды поклялся, что даже смерть не разлучит его с мальчиком, вошел в покои, уселся и сказал: пусть только кто-нибудь попробует выгнать его. Аргелин не стал и пытаться. Вместо этого он в тот же вечер начал присылать вино.
Целыми бочками.
Вина красные и белые, с виноградников Пароса. Перегнанный спирт в амфорах, привезенный купцами из-за морей. Сладкий мед и хмельное пиво из ячменя.
Для погребов Архона.
Да, с горечью подумала Мирани, поднимаясь по широкой мраморной лестнице. Аргелин сумел расправиться со своими врагами. Просто дал им то, чего они хотели. Исполнил заветные мечты.
Кроме нее. Он не знал, чего она хочет.
На четвертой ступеньке она остановилась.
— Где ты?
«В
По левую руку высилась большая дверь, окованная бронзой и украшенная изображением Скорпиона. Она, скрипнув, отворилась, и Мирани вошла.
Эта комната превратилась в лес: полы были устланы дерном, к потолку вздымались высокие деревья, увитые лианами и утыканные искусственными ветвями. Через распахнутые окна впархивали бабочки,
