превратились в игрушки, побитые и поломанные. Телия в страхе выглянула из-под руки Сетиса.
Мантора возмущенно обернулась:
— И это после всего, что я для тебя сделала!
Крисса сложила руки на груди.
— Я тебя ненавижу! Мне твои благодеяния никогда не были нужны. Ты всё погубила! Я тебя никогда не любила. Даже тогда, когда ты учила меня колдовству. И теперь я не хочу иметь с тобой ничего общего.
На миг Мантора лишилась дара речи. Потом холодно кивнула.
— Ты, Крисса, всегда на стороне того, кто победил. Похвально, милочка, похвально. — И, сурово глядя на девушку, добавила: — По-моему, ты далеко пойдешь.
Телия отстранилась от брата.
— Смотри! Что это такое?
Лучи заходящего солнца сплелись и походили на длинный туннель, сотканный из света, и по нему из глубин Иного Царства медленно поднялся Аргелин, мрачный и осунувшийся. За ним бежал Алексос, шел Орфет, и последней появилась Мирани. В руках она осторожно держала чашу Носительницы Бога, изо всех сил стараясь не споткнуться.
На Сетиса прохладной волной нахлынула радость. Он прошел мимо Орфета и взялся за чашу.
— Осторожнее, — прошептала Мирани. И потом добавила: — Сетис, это ты?
— А кто же еще?
Ее лицо было покрыто грязью, а с одежды ручьями стекала вода. Она огляделась, посмотрела на Оракул, на остальных. Сетис улыбнулся ей в ответ, но ее лицо потемнело.
— У меня за спиной кто-нибудь есть? — прошептала она.
Он глянул ей через плечо. Туннель уже закрылся, низко над горизонтом сияло солнце. В тишине, полной возрожденного света, зарокотал гром. Он приближался, заглушил даже крики чаек.
— Никого, — ответил он.
Аргелин испустил сдавленный крик, полный такой боли, что Сетис и Мирани застыли от ужаса. Генерал стоял на мостовой около Оракула и глядел назад, на солнце. Сияющие лучи обрисовывали его окаменевшее лицо, впалые щеки.
— Она солгала! — прошептал он, не веря себе. — Она меня обманула!
Орфет подошел ближе.
— Погоди. Может, что-нибудь произойдет.
Ретия прошептала:
— Чего еще ждать?
— Гермию. — Голос Мирани был еле слышен. — Царица Дождя обещала, что она пойдет следом за ним. — Она приподняла чашу, Сетис быстро взял ее, настороженно поглядывая на скорпиона.
Аргелин окинул взглядом Оракул, разрушенное Святилище, флот, едва заметил Девятерых в боевых доспехах, разъяренную Мантору бок о бок со стариком.
— Лучше бы ты, генерал, поступил, как я велела, — насмешливо бросила колдунья. — Я хоть держу свои обещания.
Лязгая оружием и тяжело дыша, по лестнице взбежал Джамиль. Взмахом руки он велел своим людям оставаться внизу, но, увидев лицо Аргелина, остановился как вкопанный.
Сверкнула молния.
Шакал тихо пробормотал:
— Этого никогда не будет, генерал.
Сделав над собой страшное усилие, Аргелин остановил взгляд на нем.
— Осаркон. — Казалось, у него в голове что-то встало на место; он удивленно разглядывал светлые волосы Шакала, продолговатые глаза.
— Ты, — озадаченно проговорил он. — Всё это время — был ты?
Шакал ответил ему сокрушенной улыбкой.
— Да, генерал. Я — разрисованный князь. Тот, кто не сумел забыть мучения матери, фонтаны во дворе, истекающие кровью. Много лет я мечтал сказать это тебе в лицо.
Аргелин кивнул, как будто плохо припоминал.
— И тебя оно удовлетворило? Мое унижение?
Шакал хранил молчание. Потом сказал:
— Нет. Не удовлетворило.
Алексос вскарабкался на дымящийся маяк.
— Смотрите на меня!
У него за спиной пылало солнце. В его лучах мальчик показался прозрачным; он словно источал собственный свет, был так красив, что у Мирани защемило сердце. А вид его взъерошенных ветром волос наполнил ее радостью. Никогда прежде она не смотрела на него такими глазами. Перед ней стоял Ярчайший; в лучах его сияния у нее за спиной легла ее собственная тень, длинная и тонкая; такие же тени протянулись от Шакала, от Аргелина.
Аргелин обернулся. На камнях мостовой перед ним лежала тень — однако эта тень падала не от него. Это была тень высокой женщины, она тянулась от его ног. Он протянул руку — она протянула свою. Поднял ладонь — она тоже подняла. Она была соединена с ним. Навечно. Безмолвно. Неосязаемо.
Он сделал шаг вперед — и тень отодвинулась. Он никогда не сможет приблизиться к ней. Генерал постоял неподвижно, потом разразился странным, надтреснутым смехом.
— Умный ход, Царица. Не попрекнешь. Ты сдержала свое слово.
Сетис прошептал:
— Генерал…
Аргелин не шелохнулся.
— Послушай меня. Никто не имеет права бросать вызов богам. Даже ты. Смирись с этим, генерал. Гермия мертва. В гавани стоит императорский флот. Иди к нам. Ты нам нужен.
Аргелин медленно поднял голову. Огляделся по сторонам, посмотрел на Шакала, на Ретию, Мирани, Джамиля. Потом заговорил — и его голос был тих.
— Я вам не нужен. Бог сам сбережет свой Оракул от императора, да и от кого бы то ни было. Он сумеет защитить себя. Сетис, он играет с нами, как с шахматными фигурками на доске. Наши страхи, наше безумие, наши желания — для него лишь забава. Что известно богам о любви, о стыде? Зато мы, люди, хорошо знаем, что такое любовь. Ты и я, и те, кто здесь стоят, этот повелитель воров, та светловолосая девушка. А Царица, при всей своей силе, никогда не узнает этого. Поэтому она завидует нам и мучает. Но ее владычеству скоро придет конец.
Сетис встретил его взгляд, в нем не было безумия; над Оракулом стоял человек, исхудавший от горя, генерал, в котором осталась только лишь смертоносная гордость. Юноша молча отступил на шаг.
Аргелин достал фигурку из слоновой кости. Мирани, похолодев, молвила:
— Не надо…
— Ты ошиблась, госпожа. Мне прощения нет. — Он подошел совсем близко к ней, его глаза были темны и глубоки. — Но и я тоже не прощу.
И вдруг он поднял над головой небольшую статуэтку, завопил:
— Женщина Дождя! Смотри, что я делаю с твоим драгоценным изваянием!
Он с силой размахнулся и швырнул ее высоко вверх. Она взлетела над скалистым обрывом, описала широкую дугу, белой искоркой медленно упала в океан. Тихий всплеск, брызги синей воды. Завидев рябь, к воде спикировала чайка, но, не найдя рыбы, разочарованно улетела. Наконец круги на воде затихли.
Мирани стиснула руку Сетиса. Затаив дыхание, они ждали, что вот-вот на них обрушится гнев богини, разразится чудовищное землетрясение, громадная волна цунами накроет Остров и смоет его в бездну океана.
И оно разразилось.
Раздался громкий рокот, всколыхнулось морское дно. Небо раскололи молнии, на поверхности океана
