тот век, где еще нет Спасителя, ученикам не сказаны слова и не нужно их тайно нести по миру. Ради этого я готова даже отказаться от памяти и все забыть. Пусть мы не вспомним, кем были и откуда пришли, когда окажемся в далеком прошлом. Я буду твоей женой или дочерью, а ты пастухом, играющим на свирели.
– Жизнь человека – это лестница. Но обычный человек обязан наступать на все ступени, а настоящий маг может прыгать через них далеко вперед. Маг знает, как поставить на этой лестнице зеркало и войти в него так, что уже нельзя будет точно сказать, в прошлом он или в будущем. Лестница мага бесконечна. Ты почти угадала с прошлым, просто мы отправимся в другую сторону.
Симон приложил свою ладонь к камню и на стене отчетливо остался его черный знак, а рука стала чистой. Елена видела по глазам мага, что он уже не здесь, а очень далеко. В его глазах ей открывалось, как вечность сгибается пополам, чтобы увидеть саму себя, и так получается первое зеркало, а вход и выход меняются местами.
Вместе они поднялись на плоскую крышу башни. Симон нес с собой большую плетеную корзину, а в ней длинный моток веревки. Укрепив веревку на крутящийся бронзовый блок, когда-то поднимавший снизу камни, он привязал другой конец к ручкам корзины, сел внутрь, обнял Елену и сказал, глядя ей в глаза:
– Держись за меня, это будет долгий полет, мы достигнем земли совсем в другом веке и в другом месте. Даже я не знаю где. Там, где нам пора оказаться. Там, где мы нужнее всего. Я вижу, что ты наконец готова и слушаешь меня сердцем. Мы полетим со скоростью Гермеса, разносящего людям сны, а богам – жертвы. Повторяй же со мной: «Не знает смерти тот, кто знает истину!»
И прежде чем к ним по стене успел подбежать легионер, чтобы спросить, что они делают, Елена повторила заклинание, шагнула в корзину, прижалась к Симону, и маг оттолкнулся руками от камней изо всех сил. Корзина полетела вниз, веревка натянулась, дернулась и в тот же миг исчезла. Солдат был уже на башне. Он долго смотрел на впустую крутящийся бронзовый блок, а потом остановил его. Вглядывался вниз, но и там, под стенами, в сумерках никого не получалось заметить.
Размышляя, доложить ли начальству об этом видении и один ли он это видел, легионер спускался вниз, но заметил на камне, чуть выше своего роста, сверкающий черный знак. Два квадрата с точкой посередине смотрели на него, как нарисованный глаз, и вдруг озарились сиреневым, голубым, зеленым, желтым, красным. Эта радуга повторялась, солдат засмотрелся, ему хотелось знать, что здесь будет дальше, но снаружи гулко ударил барабан и раздался тонкий злой свист, который он очень хорошо помнил. Так резали воздух в полете стаи сарматских стрел.
Через три дня, показавшиеся вечностью запертым в руднике, они услышали снаружи знакомый рев труб и латинские крики римских командиров. Масло для ламп у христиан давно закончилось, и они молились уже много часов в полной темноте, к которой не привыкают глаза, вдыхая дым, от которого всех тошнило.
– Как это странно, – сказал юный Ваттий, на ощупь растаскивая бревна и камни, чтобы освободить выход, – нас спасает от смерти та самая армия, которая так часто уводит в цепях на казнь наших братьев по вере.
– Не думаю, что солдаты должны знать, во что мы верим, – отозвался купец Валенс, прилаживая узловатую веревку так, чтобы все смогли вылезти через узкий лаз. – Для солдат мы граждане Рима, чью жизнь они должны защищать, и этого довольно.
– Спрячем здесь, в мешке, под камнем, наш ковер и те предсказания, что записаны нами, – испуганным голосом предложила Ливия, недавняя рабыня Валенса, которую он отпустил на волю, приняв новую веру. Она собиралась стать женой Ваттия.
Камни наконец покатились во все стороны, и в укрытие хлынул голубоватый, нестерпимый для отвыкших глаз свет внешнего дня. Накрапывал дождь. Был уже почти вечер. Пока Ливия шуршала мешком в темноте, христиане помогали друг другу спускаться по веревке и, жмурясь, удивленно озирались теперь вокруг, будто оказались в совсем незнакомом месте. Все, что можно унести, исчезло, а все, что унести нельзя, было разрушено или сожжено. Прежних жителей пограничного городка тоже нигде не было видно. Только солдаты Прокула расхаживали повсюду с черными ногами от пепла и сажи. Один из них уже шел к появившимся из-под земли, что-то крича и показывая куда-то мечом.
– То же будет и с Римом, – прошептал Ваттий. – Елена видела это в своем шаре.
Конечно, все рассказав о нападении сарматов, они ни слова не сказали о том, кто посоветовал им укрыться в руднике. Никто из них не знал, кем был послан ручной голубь с письмом к Прокулу Аннею. Они не говорили о Симоне и Елене и между собой, ведь раз маг не остался с ними, значит, их дороги расходятся и вряд ли пересекутся вновь на этой земле. Постепенно, в других городах и провинциях, растолковывая свое учение и повторяя слова пророчеств, они и сами все реже вспоминали о днях, когда Елена и Симон были с ними. Никто из братьев по вере не знал, куда отправились этот так красиво говоривший человек и его прекрасная спутница, умевшая смотреть сквозь столетия назад и вперед. И уж тем более никто из этих простых и добрых людей не догадывался, что Симон стал наставником и другом всех магов, когда бы и где они ни искали истину. Каждый маг в любом веке и любом городе однажды слышит его стук в дверь или встречается с ним взглядом в толпе. Симон окликает мага по имени на улице, присылает письмо, в котором назначает встречу, является во сне или звонит по телефону, если телефон здесь уже изобретен. Конечно, это случается, если вставший на путь магии ученик уже готов и нуждается в особых знаниях, которые нельзя никак иначе получить, кроме как из уст Симона и его медноволосой помощницы с драгоценно сияющими глазами. Она везде следует за ним.
Симон живет и учит своему тайному искусству в разных эпохах, как в разных комнатах одного дома, и разные страны для этого лукавого волшебника как разные ковры на одних и тех же стенах. Симон и Елена никогда не возвращаются туда, где однажды были, потому что не оставляют в прошлом нерешенных дел. И каждый маг, который еще незнаком с Симоном, вычерчивая на бумаге, камне, стекле, песке или просто в воздухе его знак, взволнованно ждет и надеется услышать за спиной в темноте лаборатории, пещеры или леса его шепот, диктующий то, что ученик так давно искал, но так и не нашел ни в каких книгах. А те из магов, которые уже слышали его голос и получили от него ответы, связаны в единую семью тайных мастеров, над которой не властны ни время, ни расстояние. Они живут в разных веках и говорят на разных наречиях, но вместе делают одну работу, скрытую от посторонних глаз.
О других великих мастерах мистического братства ты узнаешь из следующих книг.
