время тренировались.
— Когда ты немного отдохнешь, не покажете ли вы двое нам, на что способны? — спросил Порион.
— Конечно, наставник.
Ки принес Тобину кубок сидра из стоящего неподалеку бочонка, и они вместе стали смотреть на учебный бой Корина и Калиэля. К мальчикам присоединились Лута и Никидес со своими оруженосцами, Бариеусом и Руаном. Остальные компаньоны держались в стороне и смотрели только на наследного принца.
После всех похвал, полученных от Пориона и Корина, такое отношение заставило Тобина почувствовать неловкость.
— Я сделал что-нибудь не так? — спросил Тобин Луту.
Тот, не поднимая глаз, пожал плечами.
— Албен не любит проигрывать.
— Но ведь и вы двое тоже! — Лута снова пожал плечами.
— В следующий раз Лута тебя побьет — теперь он знает, как ты сражаешься, — сказал Никидес. — А даже если и нет, он знает, что шанс у него есть. Лута не держит зла на тех, кто его победил. А вот я у тебя никогда не выиграю.
— Вполне можешь, — сказал Тобин, хотя и думал, что Никидес прав.
— Нет, против тебя я слаб, — повторил Никидес, по-видимому, особенно этим не огорченный. — Да и значения это не имеет. Не все мы оказались здесь только за воинские достижения, принц Тобин.
Прежде чем Тобин успел спросить, что тот имеет в виду, схватка Корина и Калиэля закончилась, и Порион позвал мальчиков.
— Вот и хорошо! — радостно прошептал Ки. — Давай им покажем!
Отложив деревянные мечи, Тобин и Ки натянули кольчуги и вооружились боевым оружием. В схватке они использовали все приемы, какие только знали, дрались коленями и локтями, издавали боевой клич. Сражение было таким горячим, что пыль поднялась столбом, а на кожаной одежде, надетой поверх кольчуг, проступили пятна пота. Сталь звенела о сталь, Ки едва не сломал Тобину правую руку, а тот в ответ ударил его мечом плашмя по шлему. Ни один не хотел уступать. Пока они бились, ничто больше не имело значения, Тобин полностью погрузился в знакомый мир сражения. Они с Ки так часто участвовали в учебных боях и были настолько равны по силам, что в конце концов ни один не достиг перевеса и оба обессилели. Порион, заметив это, объявил ничью.
Бойцы разошлись, хватая ртами воздух, и обнаружили, что вокруг них собралась целая толпа. Многие из девушек — обожательниц Албена — теперь пристально присматривались к Тобину и Ки. Заметив это, Ки чуть не споткнулся о собственную ногу. Алийя повернулась к тоненькой светловолосой девушке рядом, что-то сказала, и обе они засмеялись. Позади них стояла девочка примерно того же возраста, что и Тобин, и смотрела на него серьезными темными глазами. Тобин подумал, что раньше ее не встречал. Заметив его взгляд, девочка смутилась и спряталась в толпе.
— Клянусь Пламенем! — воскликнул Корин. — Ты не шутил, когда сказал, что у себя в горах вы только военным делом и занимались!
Даже высокомерный Албен не мог не высказать Тобину одобрения при таком явном расположении к тому наследного принца. Порион позволил Тобину и Ки немного отдохнуть, но все остальное время тренировки к ним постоянно обращались с предложениями сразиться и компаньоны, и оруженосцы.
Однако Корин этого не стал делать, заметил Тобин. Он сражался только с Калиэлем и самим Порионом и в большинстве случаев выигрывал у них. Тобин порадовался тому, что ему не приходится биться с Корином. Схватка с Албеном далась ему трудно. Впрочем, Тобин уже понял, что основным его соперником среди компаньонов станет Лута. Малыш был не менее увертлив и скользок, чем Албен, но нравился Тобину гораздо больше.
Глава 41
Ки порадовался тому, что на второй вечер их пребывания в Эро не назначен большой пир. Он начал исполнять обычные обязанности оруженосца за ужином компаньонов, который проходил в небольшом зале и походил на обычную трапезу в замке рыцаря. На галерее играло несколько музыкантов, а гонцы читали последние послания царя с описаниями недавно происшедших битв.
У каждого оруженосца оказались свои обязанности. Танил резал мясо, когда слуги подавали очередную перемену блюд, а Милирин, оруженосец Калиэля, четырьмя разными ножами нарезал четыре разновидности хлеба. Это были самые почетные занятия.
Гарол колдовал с напитками, смешивая вино с водой и специями. Это была опасная обязанность: мастер напитков должен был первым пробовать все вина и поэтому первым оказывался жертвой яда, если кто-то пытался отравить хозяина. Впрочем, по словам оруженосца Руана, скорее можно было ожидать, что Гарол отравит остальных слишком крепкими смесями.
Оруженосец Орнеуса, молчаливый грациозный мальчик по прозвищу Лисичка, должен был следить за тем, чтобы кубки всегда были наполнены именно тем вином, которое полагалось к каждому блюду. Руан был подателем милостыни: он должен был собирать объедки и отсылать их к дворцовым воротам для раздачи нищим. Остальные, и Ки в их числе, под руководством Чилнира, оруженосца Зуштры, носили блюда из кухни. К несчастью, Ки таким образом оказался в обществе наименее благожелательно расположенных к нему товарищей.
Даже несмотря на то что Бариеус по-дружески помогал ему, Ки всегда опаздывал или забывал что- нибудь. Другие подавальщики, Маго и Ариус, смотрели на него слишком свысока, чтобы помочь хоть чем- нибудь. Чилнир ни к кому из них снисходительности не проявлял.
Гордость Ки страдала от того, что своими упущениями он позорит Тобина. В первый же вечер он умудрился опрокинуть два соусника и чуть не вывалил содержимое блюда с горячим пудингом на голову Корину, потому что Маго толкнул его под локоть. К концу ужина Ки был весь заляпан жиром и сладким соусом, ему пришлось терпеть насмешки остальных, когда начались вечерние развлечения. Корин добродушно пошутил на этот счет, а Тобин просто ничего не заметил и явно не считал, что неуклюжесть оруженосца его позорит. Ки постарался забиться в самый темный угол и сидел там, не в духе и чувствуя себя не на своем месте.
Тобин заметил, что Ки чем-то огорчен, но не мог догадаться, в чем дело. Сам он гордился своим оруженосцем: того похвалил даже Корин.
Настроение Ки нисколько не улучшилось, когда, усевшись вокруг очага, Порион и старшие компаньоны снова принялись рассказывать о дворцовых призраках, перечисляя, где каких можно встретить. На каждом шагу, если верить рассказчикам, попадались плачущие девицы и обезглавленные любовники, но самым устрашающим был призрак самой безумной Агналейн.
— Наша бабушка бродит по залам, — сказал Корин, наклоняясь к Тобину, — с золотой короной на голове, из-под которой течет кровь, заливая ее лицо и грудь, — кровь всех тех невинных жертв, которых она замучила и казнила. У нее в руке окровавленный меч, а на золотом поясе висят мужские принадлежности всех ее супругов и любовников.
— Сколько их было? — спросил кто-то, и вопрос прозвучал так, словно задавать его предписывала традиция.
— Сотни! — хором ответили собравшиеся. Судя по ухмылкам на лицах младших мальчиков, Тобин догадался, что это испытание: не испугаются ли новички. Тобину слишком часто приходилось оказываться рядом с призраком, и он прекрасно знал возникающее при этом чувство. Ничего похожего он не ощущал ни во дворце, ни даже в царской усыпальнице среди мертвецов.
Тобин искоса глянул на Ки, который растянулся на полу там, куда не доставал свет от очага. Ки старательно изображал безразличие, но Тобину показалось, что он заметил беспокойство в глазах друга. Может быть, привычка к близости Брата все-таки не излечила его от страха перед призраками.
